[Евгений Тихомиров]

И вновь вернемся к ледовым теперь уже перипетияму Нвой земли у мужественных людей, путешествующих на тримаране
http://sevprostor.ru/expeditions/vaj...voj-zemli.html
ПЕРВЫЕ ЛЕДОВЫЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ У НОВОЙ ЗЕМЛИ
Поблуждав немного у острова Большой Логинов, мы, на мой взгляд, приняли единственно верное решение, и вдоль пошли вдоль побережья на юго запад. Ну не поворачивать же обратно к Вайгачу!
Я постоянно подворачивал немного к северу, но потом неизменно натыкался на скопления льда, и тогда продолжал рулить на запад. Нашей главной целью я сейчас избрал Никольский Шар и Кусову землю, поэтому держал направление на Малый Логинов, который находился как раз напротив нужного нам пролива. Иногда из тумана вновь появлялись отдельные льдины, но больше их не становилось. В конце концов я решил снова подвернуть к северу.
Так мы и пошли в тумане куда-то примерно по направлению к проливу. Снова появлялись отдельные льдинки, я аккуратно обходил их. Солнце светило через туман, и выглядело как какое-то нарисованное белое расплывчатое пятно, окруженное гало и висящее в нескольких сотнях метрах от нас. Я думал о том, что если залив все-таки тоже окажется непроходимым, то мы снова уйдем в море и попытаемся подойти к Кусовой земле с другой стороны. Но стоило мне выкурить очередную сигарету, как туман резко поредел.
Внезапно стало видно все вокруг на многие километры. Я увидел по сторонам знакомые скалы Пиритового и Кусовой; стал резко виден даже и Большой Логинов, окруженный сплошным льдом. Мы уже находились в проливе и туман здесь поднимался над водой метров на 30, стелясь там в вышине тонкой серой прослойкой. Это я мог видеть по более далеким горам и скалам: туман стекал с суши в море, не опускаясь к воде. Но если посмотреть назад, то там все было просто непроглядно белым.
Мы оба расслабились. Я почувствовал совершенно невыносимую усталость в предвкушении скорой стоянки. Ведь я точно знал, что через полчаса мы будем в нашем уже хорошо изученном и абсолютно надежном заливе Уюта Восточном. Вот это резкое расслабление меня буквально шокировало, и вместе с тем я вдруг в полной мере почувствовал всю окружающую нас красоту. Не знаю, как Наташка — она, похоже, поняла это уже довольно давно, а меня прямо-таки будто по голове чем-то ударило. Я смотрел по сторонам и цепенел от всего наблюдаемого.
Я уже говорил когда-то, что в прошлом году первым впечатлением, которое произвела на меня Новая Земля, было чувство ее враждебности лично ко мне, чувство моей чуждости в этом мире. И прямо сейчас, среди всего этого льда и тумана, мокрых черных скал и холодного моря под нами, я снова чувствовал это с какой-то особенной яркостью и остротой. Меня буквально распирало от счастья. Вот мы идем по узкому заливу на нашем тримаране, вода абсолютно гладкая, ее не тревожит никакой ветер; сияют льдины. Все кажется абсолютно замершим, абсолютно холодным и отрешенным от всего. Так было тысячу лет назад, и так будет еще тысячу лет вперед. Бог здесь не видит нас. Мы ему безразличны. Мы полностью свободны. У нас нет ничего впереди, а то что позади — уже неважно.
В общем, так мы доехали до нашего восточного залива Уюта. Ну как объяснить. Небольшой, но относительно широкий заливчик, окруженный горами. Но в его западной части есть узкий проход в еще одну бухту. Мелководная, но очень большая и абсолютно защищенная от всего на свете. Есть тут еще и залив Уюта Западный — на другой стороне острова. Он тоже абсолютно защищен от всего, он узкий, и по ощущениям — гораздо более уютный. Но тут зато много места и много света. Да и вообще, в наших планах была Карская сторона, и нам сейчас требовалось просто хорошенько отдохнуть максимально близко к ней. Здесь — просто идеально. Однако же сил заползать во внутреннюю бухту уже не было. Мы просто подошли к берегу и отдали якоря. Наталья тут же расстелила спальники и мы повалились спать.
Помню, что когда я засыпал, то мне было невыносимо жарко. Пекло солнце. Появились даже комары, прямо как на Вайгаче — их тут было лишь немногим меньше. Мы сквозь сон ругались на них и одновременно смеялись по поводу того, что здесь нас, похоже, опять ждет жара.
Но когда мы проснулись спустя неизвестное время, то снаружи все выглядело уже совсем иначе: бухту скрывал холодный туман, капельки которого хаотически летали в воздухе — я видел это на фоне любого темного предмета. В проливе совсем неподалеку от нас из моря плыл лед.
Так и проходил этот день или ночь. Никто так и не удосужился посмотреть на время или дату. Но сил у нас не было. Мы осилили лишь подъем на ближайшую горку, за которой лежал наш пролив, поглазели оттуда по сторонам, пользуясь временным уходом тумана, и вскоре вернулись обратно.
ть нигде поблизости ни одной льдины.

[Евгений Тихомиров]

Правда, все происходящее нисколько не беспокоило нас. Сейчас мы перебрались через Карские Ворота, кое-как закрепились в укрытии, и нам вроде-как почти ничего не грозит. Мы еще на переходе решили, что по прибытии на острова сразу же разожжем на берегу костер, усядемся рядом, и нажремся в сопли. Вот этим-то мы и решили заняться.
Да и заняться сейчас все равно больше нечем. И согласно намеченного плана, спустя час, мы действительно сидели на бревнах у костра, жарили мясо и пили спирт. Я нисколько не запаривался о безопасности, так как собаки постоянно прочесывали округу и при этом оставались спокойными. Хотя, конечно, наши ружья лежали тут же рядом с нами.
В конце концов нам надоело просто сидеть и жевать сморщенные обугленные куски гуся, измазанные кетчупом. Даже не знаю, в чем тут дело, но мне постоянно хотелось спать. Я чувствовал жуткую слабость, и позднее только и делал, что постоянно валялся в каюте. Однако, долго расслабляться не пришлось. Тут в общем-то и случилось то, что нас будет преследовать и дальше всю дорогу. В наш залив натащило льда.
Я не помню, как все это начиналось. Помню все с того момента, как мы стоим в кокпите и пялимся на медленно ползущую к нам льдину. Я тогда еще не совсем понимал весь этот лед, и думал, что, мол, - льдина, и льдина. Может пройдет мимо, а может упрется в нас. Ну и пусть упрется, что с того? И она действительно подплыла к нам вместе с еле заметным течением. Она действительно уперлась в нашу лодку. Буйки наших якорей остались под ней, а их веревки натянулись в струны. И вот оно! Только теперь я вдруг прочувствовал это доселе мне незнакомое качество льда. Лед — это сама неотвратимость!
Сначала мы просто наблюдали, но через какое-то время оба мы вдруг явственно ощутили, что лодка наша стоит уже совсем не там, где мы ее ставили. Эта самая льдина просто продолжала двигаться в том направлении, в котором она и двигалась изначально, а нас, со всеми нашими якорями тут будто бы просто и не было. И эта льдина просто шла очень не спеша прямо в одну из скал на берегу, толкая тримаран перед собой. И вот тут-то мы подорвались. Требовалось срочно сделать что-то, что спасло бы нас от этой скалы. Но якоря не поднять — они сейчас подо льдом. Сдвинуть эту льдину с места — тоже невозможно. Хотя, казалось бы — ну что может сделать течение, движущееся со скоростью пары сантиметров в секунду? Но это только казалось, что оно такое слабое.
Я сел в байдарку и попытался что-то предпринять с воды. Вылез на лед и принялся долбить его веслом. Ну-ну. После нескольких ударов я понял, что это глупости — льдина имела толщину в полметра, наверно. Тогда возникла следующая идея: отвязать якоря вообще, снарядить запасной якорь, и подождать во внутреннем заливе, пока лед не уйдет или не растает, с тем, чтобы потом вернуться за нашими якорями. Но пока я дергал за веревки и метался на байдарке туда и сюда — льдина как-то неуловимо сменила свое направление движения, развернулась, и на воде показался один из поплавков. Я тут же снял освобожденный якорь. По всей видимости, то же самое должно было случиться и со вторым якорем, но не дожидаясь этого, я вернулся на тримаран и завел мотор. Конечно, даже если эту льдину сейчас утащит прочь от нас — оставаться в столь уязвимом месте нам не хотелось. Нет уж. Сейчас мы освободимся, и невзирая на воду любой ценой вползем в закрытый залив. Я просто отлично помнил, что в протоке очень мелко, и что проходить там нужно только по полной воде. Но в данный момент мелкота меня нисколько не пугала. В конце концов, - думал я, - посидим какое-то время на брюхе.
И льдина отошла от нас, и освободился второй якорь, который тут же был выдернут, после чего мы аккуратно отправились в столь желанное теперь укрытие. В самом деле, там пришлось немного поползать и помочить ноги. Эх, на килевке-то тут не пройдешь! Но уже скоро мы опять снова становились на якоря, продравшись ближе к бережку через заросли водорослей. Я снова чувствовал эту свою слабость, а Наташка жалела меня и предполагала, что я не только утомился на прошлом переходе, но еще и истощился от всех пережитых ледовых приключений, в том числе и того, что случилось с нами только что. Я же думал сейчас о том, что хрен теперь что нас выковыряет из этого залива до тех пор, пока не установится хорошая теплая погода и пока я не буду виде

[Евгений Тихомиров]

Когда читаешь повествование о том, как наши путешественники в то время, когда наша экономика трещит по всем швам и стагнирует, а часть значительная населения продолжает беднеть, когда казалось бы большинство народа в Отечестве заняты лишь одним делом-отчаянными поисками способов добычи денег на выживание, когда упыри отрываются на супер яхтах в теплых океанах, а чиновники старательно изобретают дополнительные поборы и налоги, каким еще не успели обложить население, а еще гордо рапортуют о своих мнимых успехах и тихо-тихо добивают остатки науки, образования и медицины, на обычной яхте совершают переход в Арктике, то не вольно задаешь вопрос себе: "Зачем подвергать себя, свои жизни такой опасности. таким рискам?
Ответ на этот вопрос у каждого из нас имеется свой собственный.
https://www.moya-planeta.ru/reports/...oj_anny_35199/
Разгадать тайну "Святой Анны"
На Земле есть места, где жара круглый год не опускается ниже +35 градусов. А есть места, где и в августе температура редко поднимается выше двух градусов тепла. Например, Земля Франца-Иосифа – это одна из самых северных территорий России. И мы отправились на яхте "Апостол Андрей" под руководством знаменитого капитана Николая Литау туда, куда мечтают попасть многие путешественники. Наша цель найти следы экспедиции Георгия Брусилова, которая бесследно пропала на шхуне "Святая Анна"... Путешествие на яхте - самый бюджетный вариант...
...По плану после острова Визе мы должны были двигаться на север, но ледовая обстановка этого года серьезно внесла коррективы в наш маршрут. А вмерзать в лед и повторять судьбу печально известной экспедиции нам очень не хотелось. Поэтому, посовещавшись, мы приняли решение обойти по 79-й параллели сложный участок и двинуться на север уже проливами архипелага Земля Франца-Иосифа...
Первым у нас на пути, должен быть остров Галля. Мыс Тегетхофф на этом острове — знаковое место. 30 августа 1873 года сюда подошло судно «Адмирал Тегетхофф» с экспедицией Юлиуса Пайера и Карла Вайпрехта. Так был открыт архипелаг Земля Франца-Иосифа.
Наш научный руководитель, известный геолог-одиночка Юрий Викторович Карякин, должен был исследовать на архипелаге дайки -трещины в земной коре, заполненные магмой, базальтовые останцы — и произвести отборы проб.
Вперед, к Земле Франца-Иосифа!
Пошла уже третья неделя нашего плавания, властелин морей Посейдон смилостивился над нами – яхта легко скользила по водной глади, от шторма не осталось и следа.
Изредка мы встречали на своем пути бирюзовые айсберги. Они так и просились в объектив фотоаппарата.
Кто не был Арктике, тому трудно объяснить, как здесь безумно красиво. Казалось бы, снег и лед кругом, но эта суровая, однообразная красота спящей земли оглушает. А ровное, низкое, свинцовое небо над островами? На него хочется смотреть и смотреть, наблюдая, как перетекают друг в друга серые, фиолетовые, темно-синие краски. А то вдруг выстрелит из-за тяжелых туч луч солнца, разметает в клочья серые громадины, и из рваных дыр покажется нежно-лазоревое небо. Всего на миг, но в этот миг все вокруг преображается до неузнаваемости. Проходит ещё немного времени и облака снова заволакивают небосвод…
На одной из льдин мы увидели белого медведя, который поглощал нерпу. Заглушив мотор на яхте, начали потихоньку приближаться к нему. Когда расстояние сократилось до 20 метров, медведь недовольно поднял голову и с подозрением посмотрел на нас.
Cократили дистанцию до десяти метров, но такого нахальства хозяин Арктики стерпеть не мог, он деловито ухватил свою добычу и переплыл на соседнюю льдину, всем своим видом показывая, что делиться добычей не намерен.
Через несколько миль встречаем еще одного белоснежного красавца. Проходим от него совсем близко, медведь принюхивается и с любопытством смотрит на яхту.
Ледовая обстановка с южной стороны архипелага была благоприятней, чем с восточной, но среди льдов и айсбергов довелось вдоволь поплутать. В полночь 18 августа подошли вплотную к 80-й параллели. Двоих из нашего экипажа — Сергея Ельчанина и Алексея Игнатьева, не забиравшихся так высоко, мы собрались «окрестить». Приготовили морскую воду, спирт 80-градусной крепости, сало. Ждём момента…
«Апостол» приблизился к заветной черте, но лёд перекрыл дорогу и, замерев в полумиле от цели, яхта двинулась вдоль параллели.
Прошло ещё 12 часов, прежде чем мы пересекли 80-ю параллель и провели ритуал посвящения в сонм высокоширотных путешественников.




и

[Евгений Тихомиров]

Утром вся команда стояла на палубе «Апостола Андрея», вглядываясь в туман. Мы знали, что скоро увидим острова архипелага. Внезапно на северо-западе туман рассеялся, и мы увидели очертания скал. Прикрытые шапками облаков, белые купола ледников струились вниз сначала полого, а потом взмывали круче и круче, обрываясь в океан голубыми лепестками. Лишь в некоторых местах из-подо льда торчали вершины базальтовых скал, а у их подножия редкими островками пестрилась тундра.
Ближняя к Земле Франца-Иосифа известная географическая точка – Северный полюс. В этой фразе заключается сущность архипелага, далекого и неприступного, неизведанного и дикого, и такого знакомого. Тут все четко: полгода — ночь, полгода — день, снег и лед, иногда растут цветы, много белых медведей и практически совсем нет людей, кроме пограничников на заставе острова Земля Александры и полярников объединенной гидрометеорологической станции на острове Хейса.
Все-таки есть в Крайнем Севере манящая, непонятная жителю средней полосы прелесть: чем дальше в Арктику, тем чище становится воздух, им хочется дышать и дышать. Здесь воздух остался настолько чистым, что морская вода начинает играть совершенно неестественными красками.
– Здравствуй, страна легенд, я вернулся, — прошептал я. Не зря бросал когда-то монету на счастье.
Арктика умеет хранить тайны
Высадка произошла сразу после завтрака. Быстро подготовив наш «тузик» — так любовно команда называет свою моторную надувную лодку — капитан, геолог Карякин и я отправились к мысу Тегетхофф. Пока Юрий Карякин занимался альпинизмом, отбирая геологические пробы на скалах Заварицкого, мы с Николаем Литау посетили место, где зимовала экспедиция Уэльмана. Четверть века назад профессор П.В. Боярский проводил в этих местах раскопки, и нашел много уникальных вещей, которые свидетельствовали о вынужденной зимовке. Под жилье использовалось одно из щитовых строений экспедиции Фредерика Джексона, перевезенное Уэльманом с мыса Флоры в 1898 году.
Нашему взору предстали остатки здания. Известно, что дерево в Арктике не гниет и долго не разрушается в суровых условиях. Нам посчастливилось обнаружить предметы той экспедиции: ящики с надписями и штампами экспедиции, кованые гвозди конца XIX века, остатки обуви, металлическую печь для обогрева домика.
Затем отправились к скалам Заварицкого, вершины которых скрывались в облаках. Фотоаппарат не передаст ощущений, которые испытываешь, глядя на творение природы. Юрий Карякин в своей красной куртке виднелся издалека. Нам пришлось изрядно потрудиться, прежде чем добрались до высоты, где он работал. По пути я нашел великолепный образец окаменелого дерева. Как позже сказал Карякин, его возраст примерно 150 миллионов лет – период динозавров.
Вода у берегов ЗФИ серо-голубая, и если долго смотреть на нее, в какой-то момент она начинает играть на поверхности бирюзовыми оттенками. Прозрачность в этих местах просто поражает. На мысе Тегеттхофф мы наблюдали любопытных моржей, которые близко подплыли к яхте. Эти с виду неуклюжие животные в воде очень грациозны. Размеры гигантов морских просторов вызывают уважение, взрослые особи достигают четырех метров в длину, а весят тонну и больше. Даже белый медведь не связывается с ними, мощные клыки моржей, достигающие 80 сантиметров, представляют серьезную угрозу для него.
Мы фотографировали клыкастых красавцев с расстояния не более двух метров, но потом один из моржей, проплывая под лодкой, едва не перевернул нас, после чего мы старались держаться от них на почтительном расстоянии.
Следующей точкой нашего плавания должна была стать Земля Вильчека. Но, когда до острова оставалось не больше десяти миль, путь нам преградили ледяные поля. Искали проход несколько часов, но безуспешно. Тогда было принято решение идти к острову Гукера. Погода стояла просто на загляденье: чистое небо, солнце. Все было в радость, но на подходе к острову путь нам в очередной раз преградили ледовые поля. Посоветовавшись, пошли на остров Нортбрук — там штурмана Альбанова и матроса Конрада подобрала шхуна «Святой мученик Фока» экспедиции лейтенанта Георгия Седова. И очень хотелось посмотреть мыс Флора, где экспедиция Фредерика Джексона в 1895 году выстроила целый поселок. И хотя сам Джексон считал свои экспедиции неудачными, многие обязаны ему своему спасением.
Облака в очередной раз рассеялись, выглянуло солнышко, и тут все услышали восторженный возглас рулевого Сергея: «Киты!»
Действительно, на расстоянии трех кабельтовых от яхты резвились киты, выпуская фонтаны воды. Когда яхта подошла к ним чуть ближе, один из них нырнул глубже и показал нам хвост. Выйдя на траверз к острову Нортбрук, в очередной раз с сожалением констатировали, что в этом году сложная ледовая остановка не позволяет выполнить всю запланированную программу путешествия. Тогда решили пристать к льдине и провести ряд профилактических работ на яхте. К тому же команда требовала от меня шашлыков.
Ровно в полночь все мы собрались на льдине около яхты. Мне пришлось блеснуть мастерством и кроме шашлыков, были приготовлены «бомбочки». Рецепт очень прост: очищенный картофель режется на три части, прокладывается салом и свежим луком и все это заворачивается в фольгу. Затем «бомбочки» кладутся в угли костра и через 8-10 минут готово великолепное блюдо.
После шашлыков, которые быстро остывали на небольшом морозце, все поднялись на яхту и вовремя – совсем близко к борту подплыла моржиха.
Экипаж, схватив фотоаппараты и видеокамеры начал снимать ее. То, что это была моржиха, мы определили сразу. Во-первых, у нее были маленькие клыки, во-вторых, самцы так кокетничать с нами не стали бы, да и позировать тоже.
Что она вытворяла под щелканье затворов фотоаппаратов: и умывалась, и хлопала ластами, лежа на спине, и подныривала под яхту, а выныривая, смешно фыркала, разбрызгивая воду.
При этом, подплывала к нам вплотную, разглядывая нас своими добрыми глазами. Минут двадцать длилось это представление, но потом, то ли ей наскучило, то ли она была раздосадована, что мы не ныряем вместе с ней, то ли у нее появились еще какие-то неотложные дела, она сделала прощальный кульбит, нырнула и больше мы ее не видели.


а-Иос

[Евгений Тихомиров]

Остров Нортбрук был открыт первой экспедицией Бенджамина Ли Смита в 1880 году, с 1894 по 1897 годы на мысе Флора работала экспедиция английского путешественника Фредерика Джексона, который намеревался достичь Северного полюса, основываясь на бытовавшей тогда гипотезе о существовании «земель Петермана и Оскара». Для чего на Флоре были построены жилые дома и несколько продуктовых складов. Наутро, когда мы проснулись, увидели, что лед от острова Нортбрук унесло на юг, и теперь наша яхта может спокойно подойти к мысу Флора.
Название мыса полностью соответствует действительности — это одно из самых красивых и цветущих мест на архипелаге. Даже издалека мыс разительно отличается от других близлежащих островов, а все из-за обилия растительности, которая ломает стереотипы об Арктике как безжизненной чёрно-белой пустыне.
Полярные маки тут цветут на каждом шагу, их лепестки устроены природой так, что получилась своего рода параболическая антенна, которая улавливает свет и тепло. И в этой «отапливаемой зоне» жизненные процессы происходят намного быстрее и активнее, а это очень важно, потому что относительно теплых дней с положительной температурой на островах Арктики можно пересчитать по пальцам.
Мыс Флора является, возможно, самым значимым и оживленным перекрестком в истории полярных арктических исследований. Трудно найти в Арктике другое место, где бы произошло столько событий, сколько на этой южной оконечности Земли Франца-Иосифа. Отчасти это объясняется удобным расположением, более мягким климатом, но не менее важной причиной являются залежи каменного угля прямо у поверхности — чуть выше по склону от места стоянки. Хотя он был найден не сразу. Так что мыс Флора занял свое место в истории как свидетель больших событий в истории Арктики, после которых осталось множество артефактов, которые по сей день лежат здесь. Англичанин Фредерик Джексон в 1894-1897 годах организовал масштабную экспедицию на мыс Флора — речь шла о строительстве там стационарной базы под названием «Элмвуд» в виде большого дома, прикрепленного к единственному огромному валуну, и еще пяти домиков поменьше чуть в стороне на берегу маленького озера.
Именно сюда 17 июня 1896 года подошли двое, никто их не ждал и не встречал, да они сами не ожидали кого-то здесь встретить. Это были норвежцы Фритьоф Нансен и его спутник Фредерик Ялмар Йохансен. Но судьба уготовила им неожиданную встречу с путешественником Фредериком Джексоном. В своё время Нансен не взял в экспедицию на «Фраме» Фредерика Джексона, так как считал, что Северный полюс должен быть покорён норвежцами.
Когда высаживаешься на берег, тебя встречает многотысячный гомон птиц, ведь тут один из многих птичьих базаров на архипелаге. Особенно интересны гнездовья крачек – удивительно храбрых птиц, размером меньше голубя, снизу эти птицы белые, а верх тела темный, клюв и лапки ярко-красные. Крачки парят над водой и стремительно, сложив крылья, пикируют в воду.
Их полет просто совершенен, но восхищает, конечно, больше всего их бесстрашие. Свое потомство они будут защищать самоотверженно. И нужно быть очень аккуратным и ни в коем случае не приближаться к гнездам и птенцам – птицы очень ревностно охраняют свои владения.
Серые камни мыса, отколовшиеся от скал, поднимающихся в поднебесье, остатки строений, истлевшие кости животных, обрывки одежды, куски меха, обуви, проржавевшие консервные банки иностранного производства – все это напоминало о неприветливых ночах, дикой угрюмости сурового севера и трудных зимовках экспедиций.
В 1901 году на мысе Флора в память о погибших участниках экспедиции герцога Абруццкого к Северному полюсу был установлен четырехгранный памятник-обелиск из крупнозернистого мрамора. Надпись на нем еле различима, с трудом удается разобрать «REQUIEM: F. QUERINI, H. STOKKEN, P. OLLIER. – «STELLA POLARE» 1900 («Полярная Звезда» – название китобойного судна, лейтенант Кверини, машинист Стоккен и альпинист Олльер пропали без вести во льдах Северного Ледовитого океана).
Летом 1914 года шхуна «Святой мученик Фока» экспедиции Георгия Седова подошла к мысу Флора в весьма потрепанном состоянии. Топливо в трюмах закончилось давно, в топках паровых машин уже исчезли многие деревянные конструкции судна, а также канаты, запасные паруса, судовая библиотека, десятки убитых тюленей и моржей. Идти в полярных льдах на одних парусах – дело, близкое к самоубийству, поэтому все постройки Ф. Джексона, за исключением небольшой дощатой корабельной рубки, были разобраны на дрова. «Фока» бросил у мыса Флоры якорь и случайно нашел двух членов экспедиции Георгия Брусилова – штурмана Альбанова и матроса Конрада.
Под ногами часто находим позеленевшие гильзы от патронов конца XIX – начала XX веков, остатки посуды, приборов. Подходим еще к одному из памятных знаков, на табличке написано: «Здесь 9 августа 1901 года во время испытательного похода первого в мире ледокола «Ермак» под командованием адмирала С.О. Макарова был поднят российский флаг». 16 августа 1914 года капитан первого ранга И. Ислямов, командовавший поисками экспедиций Г. Брусилова, В. Русанова и Г. Седова, поднял на острове Нортбрук российский флаг и объявил архипелаг Земля Франца-Иосифа территорией России.
На мысе Флора мы посетили памятные места, с которыми так неразрывно связана и наша история открытий и исследования в Арктике. Многие, мечтавшие о славе достижения северного полюса, считали долгом прийти сюда. Вот долина, где проводили зимовку Джексон и Ли Смит, где в 1896 году произошла трогательная встреча двух выдающихся полярных исследователей — Фритьофа Нансена и Фредерика Джексона, где нашли приют штурман Альбанов и матрос Кондрад. Это место покрыто белыми и розовыми цветами, желтыми полярными маками, нежно-голубыми северными незабудками и красным мхом. Все это на первый взгляд походило на восточный ковер.
Дальше мы собирались посетить остров Белл, который находился всего в десяти милях от мыса Флора. Этот небольшой остров соседствует с Землей Георга, где от цинги умер матрос Нильсен и где стоит домик «Эйры», заложенный экспедицией Ли-Смита. Гражданин Дании, он был настоящим старожилом «Святой Анны» — плавал на ней ещё с британским экипажем, когда судно носило название «Бленкатра». Команда похоронила Нильсена здесь же, на северном берегу. Бухта носит теперь его имя.
Однако приблизившись к острову, мы опять увидели ледяное поле, через которое нашей яхте невозможно было пробиться. Было очевидно, что в этом году ледовая обстановка сложнее предыдущих лет. Посовещавшись, приняли решение не рисковать. Жаль, что не смогли достичь островов Белой Земли, где есть вероятность обнаружить остатки экспедиции Георгия Брусилова, но против природы мы были бессильны. Надеюсь, будут еще экспедиции, которые смогут пробиться туда и разгадают тайну «Святой Анны».
Вот и закончилось наше пребывание на самом северном архипелаге планеты, покрытом громадными ледниками, от которых с грохотом откалываются голубые глыбы айсбергов. Тут между выброшенными океаном бревнами плавника ревут стада моржей, а с обрывистых скал срываются стайки черно-белых люриков и летят к океану, бросаясь прямо в “огненные” от солнца ледяные волны. Все это – Земля Франца-Иосифа, страна вечных льдов, несбывшихся надежд и трагических историй. Ни одна пешая экспедиция не достигла Северного полюса с этого архипелага , хотя до него отсюда всего пятьсот миль. Идут годы, осваивается Арктика, но эти негостеприимные берега остаются прежними. Только птицы совершают свои бесконечные перелеты с юга на север, для них ничего не меняется.
Прошел месяц, как мы покинули мой родной Архангельск, прошли 3074 морских мили. Бывали моменты, особенно во время штормов, когда в голову стучались беспокойные мысли, типа: «Сидел бы дома, в тепле…» Но вот сбылась моя мечта пройти под парусами по Северному Ледовитому океану, позади привычное покачивание яхты, сопровождавшее меня днем и ночью, свист ветра в мачтах. Пришел долгожданный покой, и от этого почему-то стало немного грустно.
Архангельская область архипелаг Земля Франц

[Евгений Тихомиров]

Ни какие туристические круизные теплоходы не могут дать возможности нам с вами так близко увидеть красоты речек, озер, береговых пейзажей, достойных кисти Айвазовского, ощутить запахи, ароматы речки, моря, потрогать волны, увидеть жизнь народа в тех местах, куда не пускают туристов, почувствовать чем живут наши люди на берегах рек и озер, то есть познать мир нашего Отечества таким, какая она есть без сценариев, без лакировки действительности, без сюжетных зарисовок и баек экскурсоводов, без парадного шика и блеска..........
https://news.rambler.ru/other/405524...atere/?updated
Авантюристы из*Бийска добрались до*Северного Ледовитого океана на*катере*
Из*теплого Алтая к*Северному Ледовитому океану*— от*Бийска до*Салехарда*— на*небольшом судне с*именем «Аврора» бийчане совершили свое главное, как*они*сами говорят, путешествие в*жизни. Почти четыре тысячи километров за*девятнадцать дней, два*шторма и*переправа через дамбу на*Новосибирском водохранилище*— счастливые путешественники рассказали корреспонденту «МК*на*Алтае» о*своих приключениях.
Вдоль и*поперек
Все*четверо*— заядлые автомобилисты, несколько раз*пересекали Россию с*востока на*запад и*обратно. О*поперечном пути раньше и*не*думали. Идея родилась, когда мужчинам попался на*глаза старенький катер «Амур». Золотые руки и*серьезное увлечение судовождением превратили его*в*комфортный для*проживания катер на*дизельном топливе. Четыре спальных места, туалет и*камбуз*— что*еще*нужно отважным пилигримам?
— Чтобы подготовиться к*длительному пути, нам*пришлось познавать и*теорию, и*практику. Мы*изучали реку, связывались с*административными центрами, находящимися по*ее*берегам,*— на*это*у*нас*ушел почти год. К*строительству катера приступили с*января, в*свободное от*работы время,*— рассказывал в*начале пути журналистам капитан судна Хасан Карагужин.*— Мы*провели генеральную репетицию с*выходом на*реку, двое суток прожили в*каюте, готовили пищу*— ну, то*есть пытались спрогнозировать те*условия, в*которых будем жить.
Сказано*— сделано. В*конце июля проводить мужчин на*бийский причал пришли друзья и*родственники.
Первым наиболее сложным участком стало Обское водохранилище (Обское море) под*Новосибирском. На*подъезде к*городу реку перегораживает плотина. Чтобы ее*преодолеть, катер пришлось шлюзовать. Здесь ширина водоема достигает 40*км. Малейший ветерок раздувает огромную волну, захлестывающую небольшие суда, что*называется, с*головой. Настоящие морские условия.
В*районе Сургута «Аврора» попала в*шторм, и*мужчины были вынуждены более чем*на*сутки пристать к*берегу, чтобы переждать непогоду. Такая же*ситуация произошла перед поселком Азовы. В*этом месте Обь разделена на*разные по*водоизмещению протоки. И*чем*уже*русло, тем*быстрее течение. К*тому же*в*этой местности серьезный перепад высот. Река ведет себя как*горная, и, чтобы избежать мощных потоков, катер направился по*Малой Оби. Именно здесь путников настиг мощный антициклон. Благо на*судне четыре крытые каюты. Ночевать на*берегу в*палатках в*таких метеоусловиях было бы*невозможно.
— Но*мы*время даром не*теряли,*— продолжает Хасан Карагужин.*— В*поселке Азовы познакомились с*жизнью людей, живущих на*речном острове. Нас*там*встретили очень тепло, и*мы*точно будем скучать по*местным жителям.
Дорогою добра
Почти в*каждом населенном пункте по*обоим берегам реки путников ждали друзья и*просто неравнодушные люди, желающие помочь провизией или*просто добрым словом. Поскольку все*четверо*— заядлые рыбаки, мужчин во*время остановок часто приглашали половить речные жители, самое же*интересное знакомство произошло в*Ямало-Ненецком автономном округе.

— Семья хантов живет, можно сказать, на*реке. У*них*восемь детей. Все*вместе занимаются промышленным ловом. Эти*люди оказались настолько гостеприимными, что*пригласили нас*к*себе в*гости, познакомили с*бытом северных народов. Мы*же*об*этом только слышали,*— рассказывает нам*счастливый и*довольный окончанием путешествия капитан «Авроры».*— Мы*увидели их*жизнь. И*знаете, то, как*они*ведут себя на*реке, говорит, что*это*рыбаки с*большой буквы. Конечно, мы*знаем многих рыбаков, но, когда увидели этих ребят, поняли, что*такого мастерства ни*разу в*жизни не*наблюдали. Вроде и*простые, но*мужественные. И*как*ловко они*обращаются с*лодкой, снастями*— видно, что*они*срослись с*этой природой.
Путники считают, что*им*невероятно повезло, что*встретились такие люди, которые смогли так*емко и*настолько канонично раскрыть образ северных народов и*самой Оби.
Уже*прибыв в*Салехард, мужчины удивились, что*так*быстро добрались. Ведь, по*их*подсчетам, путь должен был*занять целый месяц. Однако всего за*19*дней они*преодолели весь маршрут. В*пути никто не*заболел. Домой они*вернутся уже*сегодня*— успели продать катер и*купить билеты на*самолет. Новый владелец «Авроры» остался очень доволен покупкой.
— Река просто фантастически красивая,*— делится Карагужин.*— Если у*своих истоков это*тоненькая ниточка, по*которой едва-едва движутся речные трамвайчики, то*здесь это*уже*целый океан. Конечно, мы*это*знали, но*своими глазами никогда не*видели. Обь*поразила нас*своими масштабами.
По*пути у*вечных странников родилась новая идея*— еще*более сумасбродная*— спуститься по*Енисею до*Карского моря, обойти Гыданский полуостров и*войти в*Обскую губу. Чтобы совершить это*плавание, нужна уже*совсем другая подготовка. Но*чем*черт не*шутит,*— рассуждают бийчане. Недаром же*говорят: «Бойтесь своих желаний, они*имеют свойство осуществляться».
Источник Об этом сообщает Рамблер. Далее: https://news.rambler.ru/other/405524...ource=copylink

[Евгений Тихомиров]

Плавание в одиночку на яхте пл северным морским дорогам само по себе это почти подвиг
http://www.barque.ru/stories/1981/vo...chukotka_alone
500-мильное плавание на яхте «Чукотка» в одиночку Год: 1981. Номер журнала «Катера и Яхты»: 92 (Все статьи) 0
Через два дня после прибытия «Чукотки» к берегам о. Беринга определился окончательно довольно большой объем работ, которые предстояло провести. На раскопки места зимовки экипажа «Св. Петра» требовалось минимум 10 суток. Однако стоянка яхты вблизи острова была и неудобна, и крайне ненадежна — открыта ветрам восточных направлений.
Переставить яхту некуда: берега острова изрезаны слабо и не имеют ни одной полностью укрытой от ветра и волны стоянки. Непрерывные же ветра являются характерной особенностью этих мест: за несколько часов ветер, бывает, изменяет направление на 360°, сохраняя силу 4—5 баллов! Конечно, на время шторма можно укрыться на подветренной стороне острова, либо вообще уйти штормовать в море, но для этого необходимо часть экипажа (рабочие руки!) постоянно держать на яхте!
Общее собрание экспедиции приходит к выводу, что на все время работ яхту нужно увести в один из ближайших надежных портов — на Камчатку. Чтобы не ослаблять группу, уже начавшую раскопки, капитан решил вести яхту в Усть-Камчатск — это 170 миль по генеральному курсу — в одиночку.
И вот поставлены паруса, выбран якорь. В 14.00 «Чукотка» покидает рейд бухты Командор.
Первый курс — на север, вдоль острова, с попутным ветром. Румпель закрепляю вблизи ДП при помощи резинового медицинского жгута, заложенного за утки на комингсах кокпита. Через полмесяца под воздействием солнца этот жгут совершенно потеряет упругость, потрескается и будет рваться, а пока — яхта удерживается на курсе хорошо, удается идти больше часа, не притрагиваясь к рулю. С левого борта берег острова просматривается хорошо, до самого горизонта. Через семь часов берег кончается: «Чукотка», миновав северную оконечность острова, ложится на курс 290°. Этим курсом предстоит пройти 95 миль. Ночью встреча с каким-либо судном маловероятна: рекомендованные пути пролегают западнее, вблизи побережья Камчатки. Можно бы и отдохнуть.
Сегодня 8 августа, полнолуние. Все вокруг залито мерцающим светом. Около 5 утра по камчатскому времени начинает светать. Во второй половине дня ветер усиливается, а с ним наваливается туман. За сутки удается пройти 92,4 мили. Немного беспокоит то, что Камчатский п-ов предстоит огибать ночью; там следует изменить курс почти на 90°. Конечно, хотелось бы выполнить этот поворот не по счислению, а в видимости берегов, но «Чукотка» оказалась (по счислению) на траверзе Камчатского в полночь. Видимость менее 0,5 мили, на море полный штиль. В приемнике гудят позывные сразу нескольких радиомаяков, но беда в том, что сейчас они находятся почти на одной линии! Есть некоторое сомнение в правильности счисления, но сон прекращает всякие размышления.
Сон капитана на крейсерской яхте, даже при полном экипаже на борту, весьма своеобразен. По множеству характерных звуков, ритму качки, крену и другим неуловимым факторам капитан даже во сне контролирует состояние яхты. Достаточно, скажем, исчезнуть одному из привычных звуков или появиться необычному новому, сон прекращается, сознание автоматически начинает искать причину наступившей перемены. Когда человек оказывается на яхте один, это свойство многократно усиливается. «Туф-туф, туф-туф», — вот такие звуки положили конец моему сну. Оказывается, метрах в пяти от яхты плывут три дельфина. Они выныривают все разом — стройной шеренгой, затем перестраиваются и через равные промежутки времени поочередно выскакивают у самого борта «Чукотки». Получив три куска хлеба, дельфины устраивают веселую карусель. Треть своей циркуляции они пролетают в воздухе, поднимая тучи брызг.
Потянул норд-ост, яхта получила ход. Из-за горизонта показалось небольшое облако дыма, а вскоре мачты и трубы поселка Усть-Камчатский.
На переход был затрачен 51 час. Учитывая затянувшееся безветрие вблизи Камчатки, это не так и плохо!
На рейде суда. Завязывается оживленный радиообмен. Лоцманский катер берет «Чукотку» на буксир и проводит через бар в протоку: течение на баре сильное, «Чукотке» без двигателя не пройти.
Через пять дней — 15.VIII — «Чукотка» проходит тот же бар, но уже в обратном направлении. Здесь, как всегда, крупная волна, видны усатые морды нерп. Вся рыба, входящая в р. Камчатку, проходит через этот бар, так что позиция нерп очень удачна.
Ветер юго-восточный, 2—3 балла. Огибаю Камчатский п-ов в темноте, приняв для страховки мили на две мористее. Луна находится в третьей четверти, но свет ее не может пробиться через плотную завесу туч. Спать нельзя, сейчас приходится пересекать оживленную зону судоходства, да и берег еще опасно близок.
День 16. VIII проходит при слабых ветрах различных направлений. По курсу «Чукотка» почти не продвинулась. Перед заходом солнца за кормой на западе видел вершину вулкана Шевелуч и горы. Ночью яхта сильно уклонилась от курса: оказывается, лопнул резиновый жгут, фиксировавший румпель.
Ярко светит солнце. На палубе жарко, приходится снимать всю одежду, но стоит переместиться в тень паруса или спуститься в каюту, сразу ощущаешь холод. Правда, к полудню все прогрелось, духота проникла и внутрь яхты.
Впереди горизонт чист, но по курсу, там, где должен быть о-в Беринга, появилось крохотное белое пятнышко. Очень хочется, чтобы оно не исчезало и превратилось в остров. В лоции сказано ведь: «Иногда даже в хорошую видимость острова бывают окутаны облаками, которые могут указать местоположение островов, так как вокруг горизонт обычно чист».
С каждым часом пятнышко-облако увеличивается, расплываясь по горизонту. Наступает момент, когда среди белой подушки облаков проглядывает что-то серое: это явно горы на восточной оконечности о-ва Беринга.
Появляются и первые признаки близкой земли: на волнах отдыхают сивучи и котики. Однако ветер скисает, паруса обвисли, яхта потеряла ход.
Окружающая обстановка начинает меня беспокоить. Проявляются все признаки ухудшения погоды. Перистые облака, закрученные, как в гигантском водовороте, оказались заслоненными облаками кучевыми, западная половина неба стала черной, появилось волнение, а затем пришел и ветер.

[Евгений Тихомиров]

В сумерках «Чукотка» приближается к острову. Налетают порывы дождя, временами накатывается туман. Предстоит бессонная штормовая ночь. Иду вдоль берега острова, держась от него на почтительном расстоянии около 5 миль. Усиление ветра заставляет заменить стаксель толбоем. Уже верных 6 баллов, но пока остров прикрывает меня от волнения. Что же, интересно, ждет меня у восточной — наветренной стороны острова?
Восход приходит со штормовым ветром. Какие-то нереальные горизонтальные полосы разных цветов и оттенков прочерчивают небосвод. Тяжелое нерегулярное волнение.
В этот день по дальневосточным морям пронесся тайфун «Ирвинг». Вот что писала наша краевая газета «Красное Знамя» за 21.VIII: «Во Владивостоке скорость ветра достигала 38 м/с. Ветром снесены сотни крыш, повалены тысячи деревьев. Деревья рвали электрические провода; падали на контактные сети, останавливая движение поездов. Затоплены нижние этажи некоторых зданий. В течение суток выпало от 110 до 185 мм осадков».
К полудню яхта под штормовым гротом и толбоем оказывается на траверзе бухты Командор. Разбиваясь о рифы, ревут тяжелые, могучие валы. Приближаться к берегу опасно и лишено всякого смысла: на якорь не станешь! Маловероятно, что кто-то сможет рассмотреть яхту среди волн. Решаю ходить вблизи берега до окончания шторма. Так «Чукотка» проходит около 20 миль вдоль острова до крайнего мыса Монати.
Убираю грот. Работаю, естественно, только со страховочным концом. Начинаю делать поворот оверштаг под одним стакселем с тем, чтобы лечь на курс фордевинд и идти вдоль острова в обратном направлении. Однако когда во время поворота яхта на какую-то долю секунды потеряла ход и стала лагом к волне, на нее обрушился сильнейший порыв ветра. «Чукотка» соскользнула с гребня волны к ее подошве и погрузилась в воду по самую палубу. Затем она всплыла, но тут же напор ветра положил яхту на борт и потащил лагом. Дрейф этот был так силен, что у подветренного борта образовался бурун. Но вот под действием стакселя судно все-таки развернулось по ветру, яхта начала быстро набирать ход.
С попутными ветром и волной «Чукотка» понеслась со скоростью около 7 уз. Снова иду вдоль острова. Яхта хорошо слушается руля, единственная опасность состоит в том, чтобы еще раз не поставить ее лагом к волне.
Дождь не прекращается ни на минуту, а кривая, вычерчиваемая барографом, продолжает опускаться вниз. Вновь вижу бухту Командор, снова прохожу мимо. Огромные океанские штормовые волны прокатываются вдоль побережья. Левый их край вылетает на рифы, вырастает в белоснежные горы. Вокруг яхты рев и грохот, а ведь у берега волны во сто крат сильнее!
Теряю ощущение времени. Кажется, шторм длится целую вечность. Вдруг из-за пелены дождя вижу возникающий прямо по курсу берег! Мгновенно улетучивается полудрема. Очевидно, волны сбили судно в сторону берега и теперь передо мной мыс Векселя! Привожусь до галфвинда. Скорость упала до 4 уз: теперь волны и ветер несут меня к берегу быстрее, чем я продвигаюсь вдоль берега к оконечности мыса, где планировал снова лечь на курс фордевинд!
До берега остается около 1,5 миль, а может быть и меньше. Вижу, как водяные валы разбиваются о береговые утесы. Эта могучая сила способна в минуту превратить «Чукотку» в груду щепок.
Выход только один: чтобы увеличить скорость и успеть уйти от опасности, надо поставить грот. Я хорошо понимаю, что ставить грот одному в штормовых условиях — сложное дело. Положение усугубляется еще тем, что у ликпаза отклеилась левая щечка, направляющая переднюю шкаторину; теперь даже в спокойную погоду грот нужно поднимать вдвоем — один вращает ручку лебедки, а второй на высоте 2 м от палубы заправляет грот в ликпаз...
Непроизвольно команды отдаю себе вслух: «На берег не смотреть! Руль закрепить!» Быстро отдаю стропки, крепящие убранный грот к гику. Полотнище паруса тут же выносит ветром за подветренный борт, яхта приводится. Правой рукой вращаю фаловую лебедку, а левой — придерживаю парус, пытаясь направить переднюю шкаторину в ликпаз. Парус заело, нужно потравить фал и начинать все сначала, но берег совсем близко! Повторить подъем грота времени нет. Изо всех сил обеими руками вращаю лебедку. Парус ползет вверх и поднимается до места. Правда, в ликпазе оказались только 2—3 м верхней его части, большая часть грота висит свободно и отваливается ветром от мачты. Румпель на правый борт! Яхта уваливается, набирает ход и медленно начинает приводиться. Скорость возрастает до 7—8 уз. Вначале «Чукотка» идет параллельно берегу, временами исчезающему за дождевой завесой, а затем начинает медленно удаляться от него.
Опасность миновала, самое время найти ответ на вопрос: в чем же причина возникшей опасной ситуации? В первую очередь, в потере бдительности. В тяжелый шторм не следует подходить близко к подветренному берегу, ибо маневренность яхты (особенно идущей под одним стакселем) ограничена волнением.
Через два часа на большом удалении от берега огибаю мыс Ваксе-ля. Здесь волны ниже, по крайней мере, втрое. Только теперь замечаю, что уже давно вся одежда моя промокла. Очень холодно. Накатывается полное безразличие ко всему окружающему, однако отдыхать еще рано! Надвигается туман, быстро темнеет. Прижимаюсь ближе к берегу, чтобы не потерять его из виду и вовремя повернуть в сторону Никольского, но вблизи точки поворота волнение опять резко усиливается и, что еще хуже, становится беспорядочным. Здесь встречаются волны, пришедшие с обеих сторон острова. Образуется толчея — беспорядочное нагромождение черных, маслянистых на вид, холодных водяных гор.
На горизонте мерцают огни Никольского. Туман держится только вблизи берега, поэтому поселок виден хорошо. Вижу и другое: для яхты надежной стоянки в бухте нет, заходить сегодня сюда просто опасно.
Решаю встать на якорь в проходе между о-вом Беринга и одиноко возвышающимся Арим Камнем. Ширина этого прохода около 4 миль, для плавания транспортных судов он не рекомендован — мала глубина! Отдаю два якоря. Закрепляю грот и стаксель, еще раз беру контрольные пеленги. Зажигаю якорный огонь. Все! Теперь спать...
Яхта то взлетает, то стремительно проваливается куда-то в бездну, однако все это не причиняет никакого беспокойства. Через полтора часа сон прерывает какой-то страшный грохот. Порывы ветра ослабили крепление грота к гику, в результате две трети паруса оказались сброшенными за борт, а оставшаяся часть билась, грозя разлететься на тысячу кусков. Нужно усмирять разбушевавшийся парус. Беда в том, что грот за бортом набрал воды, которая стоит в нем, как в ванне, и никак ее не вылить. А яхта продолжает то взлетать, то проваливаться, причем вниз она ухает так, что вода становится вровень с палубой. Затрачиваю целый час на то, чтобы извлечь парус из воды и вновь принайтовить к гику. Обессилевший, снова валюсь на койку.
19.VIII. В 9.00 решаю сниматься с якоря и попытаться связаться с Никольским. Убираю стальную стройку с клюза и только тут понимаю, что один сняться с якоря не смогу. Рывки каната настолько сильны, что удержать его не под силу даже великану. Когда яхта вздымается вверх, якорный канат натягивается и грозит лопнуть, когда же она летит вниз, появляется небольшая слабина, которую можно выбрать. Так продолжается много раз, пока первый якорь не удается вырвать из грунта. Теперь канат находится в постоянном натяжении и выбирать его уже сил нет. Нужен отдых.
Спустя некоторое время завожу канат на турачку шкотовой лебедки и, упираясь в рукоятку лебедки обеими ногами, отыгрываю у моря не более чем по 5 см каната каждый раз, когда яхта съезжает с волны. Через каждые 1,5—2 м отдыхаю и заглядываю вниз — не показался ли якорь? Силы уже на исходе, подступает тошнота. Наконец, «легкий» первый якорь показался из воды. Потребовалось еще около часа опасных трюков на баке, прежде чем он был извлечен из воды и закреплен на палубе.
Поднимать второй якорь нет ни сил, ни желания. Уточняю место стоянки, точно наношу на карту визуальные ориентиры и их створы. На якорный конец привязываю гирлянду из канистр и ярко-оранжевый рыбацкий буй и оставляю якорь на дне.
В 16.00 уже прохожу вдоль берега напротив села Никольского. Северо-восточный берег бухты отлогий, южный — ощетинился рифами, но среди них вижу пирс для малых судов. Устанавливаю радиосвязь с диспетчером порта: сейчас как раз полная вода и подойти к этому пирсу можно. Убираю грот и растравливаю стаксель. С кормы отдаю якорь, и вот уже «Чукотка», гася инерцию, становится лагом к самоходке. Вездесущие алеутские мальчишки принимают и крепят концы. Яхта, раскачиваясь на волне, иногда касается песчаного грунта. Что будет, когда часа через три начнется отлив и уровень воды упадет на полметра?
Поселок Никольский состоит из нескольких десятков двухэтажных зданий.
Меня принимает секретарь райкома Е. Г. Булгаков. Он в курсе всех наших дел. Рассказывает, что сейчас над островом еще проходит крыло «Ирвинга», который основной своей мощью обрушился на Приморье. Поступила информация о гибели нескольких японских рыболовных судов, захваченных тайфуном в открытом море. С северо-восточного берега острова сообщают, что там по-прежнему штормит, так что снять наших людей морем невозможно. А сколько придется ждать улучшения погоды — неизвестно. В создавшейся обстановке единственным средством транспорта остается гусеничный вездеход, который может пройти в бухту Командор по отливу.
На это ушло более трех дней, в течение которых «Чукотка» дважды вынуждена была уходить штормовать в море (впрочем, как и все другие суда, разгружающиеся на Никольском рейде).
Ночью 23. VIII все собрались в Никольском. Утром с яхты, стоящей в кабельтове от берега, подали на берег проводник. По нему стала курсировать надувная лодка, перевозя экипаж. Вскоре мы выходим в море, забираем якорь, оставленный на буйке, а еще через три дня наш поход успешно завершается в гавани Петропавловска-Камчатского.

[Евгений Тихомиров]

Память Российских моряков, славных первопроходцев не должны быть забыта. Об экспедиции конца прошлого века ".....Почти два с половиной века спустя, в 1979 году, вышла в плавание экспедиция, которая задумала повторить часть маршрута Второй Камчатской экспедиции — от Петропавловска-Камчатского до острова Беринга — с тем, чтобы произвести раскопки на острове, ставшем последним пристанищем командора Витуса Беринга и многих его сподвижников....."
ПЯТЬ ДНЕЙ ИЗ ЭКСПЕДИЦИИ К БЕРИНГУ
http://www.vokrugsveta.ru/vs/article/1587/
ПОДЕЛИТЬСЯ
...В 1741 году из Авачинской бухты вышли на восток два пакет-бота — «Святой Петр» и «Святой Павел» под командованием Витуса Беринга и Алексея Чирикова. Они прошли от берегов Камчатки до побережья Северной Америки, сделали немало территориальных и океанографических открытии. Это плавание было частью Великой Северной экспедиции, охватившей территорию от Архангельска на западе до берегов Северной Америки на востоке и продолжавшейся в общей сложности десять лет — с 1733 по 1743 год. Оно вошло в историю под названием Второй Камчатской экспедиции.
Почти два с половиной века спустя, в 1979 году, вышла в плавание экспедиция, которая задумала повторить часть маршрута Второй Камчатской экспедиции — от Петропавловска-Камчатского до острова Беринга — с тем, чтобы произвести раскопки на острове, ставшем последним пристанищем командора Витуса Беринга и многих его сподвижников. Эта экспедиция была организована Приморским филиалом Географического общества СССР, Дальневосточным высшим инженерным морским училищем имени адмирала Г. И. Невельского (ДВВИМУ) при непосредственном участии Института истории, этнографии и археологии народов Дальнего Востока Дальневосточного научного центра Академии наук СССР.
8 июня. «Чукотка» уходит в плавание
С утра туман сплошным пологом запеленал Амурский залив. Он был столь плотным, что с причала яхт-клуба морского училища трудно было разглядеть даже мыс Бурный, находящийся всего в нескольких кабельтовых. Но солнечные лучи все-таки пробивались сквозь молочное марево.
— Ничего страшного, — успокоил экипаж капитан Леонид Константинович Лысенко. — Скоро рассосется... Путь до Петропавловска-Камчатского не особенно беспокоил капитана, имеющего за плечами многолетний опыт дальних походов под парусом. Вот уже несколько лет Леонид Константинович Лысенко, кандидат технических наук, доцент ДВВИМУ — участник и руководитель плаваний по маршрутам командора Витуса Беринга. В 1976 году тридцатитрехлетний яхтенный капитан командовал экспедицией в составе яхт «Россия» и «Родина», которые прошли из Владивостока до Охотска, а затем через Охотское море и Тихий океан в Петропавловск-Камчатский по маршруту Витуса Беринга, проложенному в 1725 году на «Св. Гаврииле». В 1977 году обе яхты продолжили плавание по маршруту «Св. Гавриила» — маршрут был смоделирован по шканечным или вахтенным журналам бота, опять-таки военным историком, кандидатом исторических наук, действительным членом Географического общества СССР Аркадием Александровичем Сопоцко. Яхты прошли от берегов восточной Камчатки через Берингов пролив в Северный Ледовитый океан, завершив плавание по маршруту Первой Камчатской экспедиции, осуществленной по приказу Петра 1. Исследователи подтвердили приоритет 48 географических открытий русских мореходов вместо десяти, указывавшихся в научных публикациях.
И вот новый рейс, рейс 1979 года. Малое водоизмещение, использование парусов в качестве движителей, условия плавания, скорость и способы наблюдения очень близки к тем, в которых находилась экспедиция Витуса Беринга.
— Леонид Константинович на яхте? — донеслось с берега.
— Здесь, — ответил Валерий Сигитов и, заглянув в кубрик, сообщил: — Сопоцко на берегу. Схожу за ним.
Валерий — участник всех походов по маршрутам Витуса Беринга, курсант пятого курса судоводительского факультета ДВВИМУ, старпом на яхте «Чукотка».
Лысенко и Сопоцко накануне расстались за полночь. Они согласовывали предстоящее плавание, выверяли курсы, время и точки поворотов.
Лысенко больше слушал. Знал, его работа впереди. С Аркадием Александровичем их связывала давняя дружба, и, кроме того, он испытывал огромное уважение к этому человеку, отдающему в течение стольких лет все свое свободное время моделированию маршрутов, по которым совершали плавания русские первопроходцы.
Сопоцко давно заинтересовался вахтенными журналами. «Что видим — то пишем, чего не видим — того не пишем» — эти слова штурмана русского флота Будрина он принимал целиком, понимая, что только в вахтенных журналах, заполняющихся испокон века и по сегодняшний день в момент событий, можно найти точный и правильный ответ — что же происходило во время рейсов.
Каждый свой отпуск Сопоцко проводил в архивах Москвы и Ленинграда, а в 1970 году наткнулся на одну из копий вахтенного журнала Витуса Беринга. Затем нашел еще четыре. И тогда мелькнула мысль: а нельзя ли восполнить тот пробел, который виделся опытному глазу моряка... Ведь большинство исследователей изучали лишь то, что было написано обыкновенным языком. Проявлялись цифры, штурманские знаки, и интерес к ним пропадал: не хватало профессиональных знаний.
Прежде чем вручить яхтсменам подборки карт, на которых были смоделированы маршруты Первой и Второй Камчатских экспедиций, пришлось вновь взять в руки учебники по штурманскому делу. Но не те, что осваивал в морском училище, а курс морской навигации XIX и XVIII веков. И лишь потом начал разбираться в сокращениях, знаках и символах, которыми пестрели вахтенные журналы штурманов Витуса Беринга — А. Чирикова и П. Чаплина, С. Вакселя и С. Хитрово, X. Юшина, А. Эйзельберга и самого командора.
Как любит шутить Аркадий Александрович Сопоцко, полтора года ушло на «обучение вспять»...
Перед отходом Лысенко и Сопоцко сидели с двух сторон подвесного стола, на котором лежал раскрытый альбом карт предстоящего похода, сделанных Аркадием Александровичем. А с переборки смотрел на них капитан-командор Витус Ионссен Беринг, портрет которого инкрустировал по дереву художник из Восточного порта Федор Конюхов в дар предстоящей экспедиции.
— Леонид Константинович, одиннадцать часов. Пора, — заглянул в кубрик Сигитов. — Провожающие собрались...
— Спасибо, Валера. Сейчас придем.
Прощание с берегом коротко. Рукопожатия, напутственные слова, пожелания.
— Ну, ребята, поехали! — улыбаясь, сказал Лысенко,
Некоторое время «Чукотку» сопровождали весельные ялы, но потом яхта, легко оторвавшись от своего почетного эскорта, скрылась за мысом Купера.
5 августа. Остров начинается с Манати
Переход через Японское, Охотское Моря и Тихий океан вдоль Курильских островов и восточного берега Камчатки был не из легких. Ходовые вахты несли шесть часов через шесть, в холод и качку, туман и дождь... Сменяясь с вахт, ребята стаскивали с себя только альпаки и оранжевые штормовые куртки, а из меховых брюк, болотных сапог с меховыми чулками лишь выскальзывали, стремясь сохранить внутри накопленное тепло...
Позади остались короткая стоянка в Петропавловске-Камчатском, двадцать шесть дней пути по штормовым водам. 4 августа «Чукотка» встала на рейд Никольского — единственного поселения на острове Беринга.

[Евгений Тихомиров]

Утром 5 августа вахту приняли Николай Остапенко, Булат Есенгелдинов и Федор Конюхов.
Николай — третьекурсник, судоводитель. Когда-то хотел стать геологом, ходил с геологическими партиями. После службы на Камчатке поступил в ДВВИМУ и начал заниматься парусом.
Булат Есенгелдинов — судоводитель-пятикурсник. Родом из Казахстана. Сняв военно-морскую форму, он служил на Камчатке — подался в рыбаки. Работал на плавбазе «Советская Камчатка», а затем поступил в ДВВИМУ.
Федор Конюхов, автор портрета Беринга, родился на Азовском море в семье потомственных рыбаков. Мечтал о дальних рейсах и после десятого класса уехал в Ленинград. Перед этим он один на небольшой весельной лодке переплыл дважды Азовское море. Ходил на спасателях, был в Испании, Ирландии, на Канарских островах... А потом поступил в Бобруйское художественное училище. После окончания уехал в Находку и, проработав некоторое время при главном архитекторе города, снова ушел в плавание мотористом. Много писал, оставляя на ночь мольберт прямо на палубе, лишь укрыв его брезентом. Накануне похода Конюхов работал художником в Восточном порту. Здесь он и получил радиограмму от Лысенко: «Идем на Командоры. Зайду за вами, готовьтесь...»
Рано утром пятого августа они увидели мыс Манати. Тот самый мыс, который 5 ноября 1741 года заметили русские мореходы, измученные цингой, с пакет-бота «Св. Петр»...
Рассвет только начинался. Солнце еще скрывалось за полосой тумана на горизонте, но небо все более и более насыщалось кроваво-багровыми красками. И вдруг все вспыхнуло, заполыхало. И паруса, и сама яхта, и прибрежные скалы. Ядовитыми пурпурно-зелеными разводьями покрылась поверхность океана...
Ветер стих, но океан продолжал обрушивать на остров многотонные многометровые покатые валы. И по этим водяным холмам неслась «Чукотка» с алыми парусами. Трое вахтенных пришли в себя от изумления, лишь когда, поднявшись над стеной тумана, солнце возвратило всему естественные краски.
— Ребята, смотрите. — Николай Остапенко показывал прямо по курсу.
На воде покачивался в такт зыби темный предмет. Подошли ближе. На притихшей поверхности океана спал калан, сложив на груди крест-накрест лапки.
— Жалко зверька, — задумчиво произнес Федор Конюхов. — Похоже, мертвый.
Когда «Чукотка» проходила метрах в полутора от неподвижного животного, Николай, взяв отпорник, легонько пощекотал лакированную пятку калана. Широко распахнув глаза, наполненные страхом, тот попытался отмахнуться лапами и уйти в глубину. Но не успел, вероятно, в страхе набрать воздух и тут же вылетел пулей из воды, чтобы вновь упасть на ее поверхность и уйти под корпус яхты.
В вахтенном журнале появилась нестандартная запись: «Встретили спящего калана, пощекотали ему пятки».
Последняя смена курса — и взгляду открылась бухта Командора. Сюда пришел в поисках удобной стоянки пакет-бот «Св. Петр». Вот что пишет об этом лейтенант Свен Ваксель в своих воспоминаниях «Вторая Камчатская экспедиция Витуса Беринга»:
«На следующее утро, то есть 5 ноября (по старому стилю. — Б. М.), мы обнаружили, что все главные снасти по правому борту лопнули, а под рукой не было людей, которые могли бы при помощи инструментов их починить. Увидя, что мы находимся в таком угрожаемом и беспомощном состоянии, я доложил об этом капитан-командору Берингу, который уже в течение многих недель не покидал постели. Он приказал собрать в его каюту всех старших и младших офицеров, а также всю команду, чтобы держать совет: как поступить лучше всего, чтобы добиться спасения. Все согласились на том, чтобы высадиться здесь и попытаться спасти нашу жизнь и, если удастся, то сохранить также в целости судно...»
Дважды на пакет-боте лопались канаты и обрывались якоря. И лишь когда корабль был переброшен волнами через каменную гряду в прибрежную зону, удалось стать на последний, третий якорь.
«Место, где нам удалось проскочить, — пишет Ваксель, — настолько узко, что, пройди мы на двадцать сажен севернее или южнее, мы неизбежно сели бы на каменный риф, и ни одному из нас не удалось бы спасти свою жизнь».
Каждый из экипажа «Чукотки» знал эти строки. И теперь будущие штурманы молча смотрели на суровый берег, тот самый берег, увидев который участники экспедиции Витуса Беринга «имели надежду, что та видимая земля была Камчацкая, несколько севернее Шипунского мыса». Ребята увидели освещенную солнцем зеленую долину, разрезанную речкой, буруны на оголившихся в отлив рифах и белопенный прибой. А позади шумел Тихий океан, еще не успокоившийся после шторма...
— Леонид Константинович, смотрите, — прервал тишину Булат. — Там вроде человек бегает.
Даже невооруженным глазом можно было разглядеть неподалеку от темного креста Берингу, выделяющегося на зеленом фоне холмов, фигуру, машущую руками.
— Все в порядке, — Леонид Константинович внимательно рассматривал бегущего в бинокль. — Это наш археолог. Готовьтесь к переправе.
На острове поджидал экспедицию Геннадий Леонидович Силантьев, младший научный сотрудник Института истории, этнографии и археологии народов Дальнего Востока ДВНЦ Академии наук СССР.
Родом из Казахстана, он остался на Дальнем Востоке после службы в армии. Работал в Дальневосточном пароходстве на ледоколе «Москва», ходил в Японию, а потом поступил в Дальневосточный государственный университет и с первого курса принимал участие в археологических экспедициях.
До острова Силантьев добирался на теплоходе «Николаевск». Так решили в Петропавловске, где он впервые встретился с экипажем «Чукотки». Брать на яхту еще одного человека и двести килограммов груза, включая две бронзовые памятные доски — в честь экспедиции 1741—1742 годов и пребывания в бухте Командора в 1923 году Владимира Клавдиевича Арсеньева — было опасно.
На другой день после прибытия в поселок Никольское археолога забросили на вездеходе в бухту Командора.
Была обычная для Командорских островов погода: сырость, секущие заряды дождя-муса и ветер. Силантьев поставил палатку, перенес в нее все оборудование и снаряжение. Но всю ночь беспокоился, как бы свирепствовавший ветер не сорвал палатку.
Утро следующего дня выдалось солнечным. Над островом бездонной синью опрокинулось небо. Вокруг была густая и высокая трава, еще мокрая от ночного дождя. На фоне голубого неба крест командору, освещенный солнцем, казался сделанным из расплавленного серебра и слепил глаза.
Не умываясь, Силантьев кинулся к землянкам. И, несмотря на то, что они сплошь заросли травой и низкорослой стелющейся рябиной, нашел их очень быстро: первая, вторая, третья... Все, что было прочитано до сих пор в воспоминаниях и исследованиях, услышано от людей, посещавших зимовку, приобретало зримые очертания. Вот она речка, вот крест, вот землянки...
И тут он заметил «Чукотку». Силантьев видел, как на яхте снаряжали надувной плот, как садились в него будущие археологи...
А утром на берег съехали остальные курсанты. На «Чукотке» оставался лишь Лысенко. Капитан.
Медицинская мерка, нательный крест, пряжка, пуговицы, бронзовые наперстки — это лишь часть находок, сделанных на зимовке экспедиции Беринга.8 августа. Находка следует за находкой
Лагерь устроили метрах в 350 от землянок, на другом берегу реки Командорки, стараясь как можно осторожнее ходить по месту зимовки экипажа пакет-бота.
Геннадий Леонидович показал курсантам след вездехода, прошедшего несколько лет назад к самому кресту. Там, где он развернулся, до сих пор не растет трава. И по нескольку раз в день ребята совершали переправы вброд через Командорку, переносили на плечах тех, у кого не было высоких болотных сапог.
Работать начали в день высадки. Сам Силантьев, семеро курсантов и Фаина Ивановна Тимохина — директор алеутского музея в Никольском. Ее, как и жителей острова, интересовало все, что касалось пребывания на острове экипажа «Св. Петра».
«В бытность нашу на острову, — как вспоминал лейтенант Свен Ваксель, — жили весьма пребедно, понеже жилища наши были в ямах, вырытых из песку и покрытых парусами».
Соорудив небольшой навес для кухни, стол и лавки, установив палатки, начали расчистку предстоящего места работ.
Землянки были расположены в западинах, и дорога, оставленная гусеницами вездеходов прямо вдоль жилищ, создавала эффект улицы. С юга на север, прямо по направлению западин, разметили полигон длиною 40 и шириной 15 метров, срезали траву, выставили колышки, натянули нивелировочные шнуры. А затем начали снимать дерн и по квадратам выбирать грунт.

парус.