[Евгений Тихомиров]

Впереди показался разводной железнодорожный мост очень интересной конструкции, по которому в тот момент проходил поезд. Надеясь, что все решится само, я вызвал Шлюз 19.
Диспетчер мне ответил, что сперва я должен получить добро Капитана порта, и только потом они нас пропустят. Да, все было как по писаному. Я уточнил, как мне найти этого их капитана, получил все инструкции, и исполненные смятения мы пошли в сторону бетонного причала, располагавшегося почти напротив шлюза.
Капитан порта сидел в небольшом домике, прятавшемся за деревьями и другими заброшенными домами. Тут вообще все было совершенно неживым, и без пояснений диспетчера я ни за что не догадался бы о том, что такая важная служба находится тут. Капитан записал мои данные, позвонил инспектору ГИМС, и сказал идти на лодку ждать. Инспектор, мол, приедет на машине. Лодки у него нет. Потом я должен буду вернуться сюда с резолюцией инспектора, и если все будет хорошо, то капитан даст нам добро на выход. Вот блин, как же все это нервно!
Ждать пришлось долго. Где-то через час из кустов появилась баклажановая «Нива», выкатилась на пирс, и из нее вылез очень прилично одетый мужчина с портфелем. Я приветственно замахал руками, а инспектор посмотрел на нас вопросительно: «А как же я попаду к вам?» «Так на тузике!», - ответил я, с гордостью показав на байдарку. Хотя, конечно, инспекторские брюки со стрелками и портфель как-то не вязались со способом доставки его на проверяемую лодку. Я подгреб к берегу, а инспектор неловко влез в тузик. Отойдя, мы едва не кильнулись, однако, у нас все получилось. Момент истины настал.
- Ну что, может, назад повернете? – сказал инспектор. – Ну, посудите сами! Спасжилеты – просрочены. Точнее, я даже никаких бирок на них не вижу. Ни даты изготовления, ни типа. Нужен специальный именно «спасательный жилет», а не «рабочий» или «страховочный»! Пиротехника – просрочена. Вот вы говорите, что купили их в Медвежьегорске. Как вы могли их купить, не посмотрев на срок годности? Они истекли еще в прошлом году. Прав на управление у вас нет. Шестнадцатого канала – нет. Как вы вообще собираетесь идти без связи? Ну и что с вами делать? Не-е-е. Идите-ка вы обратно домой.
Я в ответ мог только дрожащим голосом промычать что-то типа того, что у нас нет денег на топливо, да и вообще...
- Ну как так? Вот вечно! Придут, а них не соответствует вообще ничего. Как вы все проходите техосмотры?
Да, все это было очень печально. Я даже не знал, что делать, но все равно чувствовал, что в конце концов нас выпустят, просто это такая обязательная процедура компостирования мозга. Да и инспектор, явно, настроен дружелюбно. Беседа наша входила в свою финальную фазу.
- Ладно.
Вердикт был объявлен.
- Вы ребята, я вижу, хорошие. Ладно. На самом деле, я вам верю! Я верю, что после того, как я уеду, вы купите себе новые спасжилеты, фальшфееры и радиостанцию. Да?
- Да, конечно!
- Поэтому я выпишу сейчас вам протокол. Но вы пойдете, и где-то здесь найдете все необходимое, да?
- Да, да!
- Ведь вы же не далеко идете, верно? Доберетесь без происшествий.
- Конечно, только до Кеми! 60 километров.
- Ну, вот и отлично.
После того, как все бланки были заполнены, инспектор был доставлен на берег и уехал, я еще немного подождал на лодке, после чего не выдержал и побежал в Службу Капитана порта. Подходя к его домику, я опять увидел инспекторскую Ниву, а потом столкнулся и с ним самим. Тот не меня посмотрел с явным неудовольствием, так как я прибежал слишком быстро. Этого времени было явно недостаточно для устранения недочетов, и я мог хотя бы подождать, пока инспектор оттуда уедет. Капитан что-то где-то отметил, связался со шлюзом, я распрощался со всеми, и был таков.
Теперь Беломорканал позади. Сейчас мы выйдем в Белое море, туда, куда так стремились. Мы скучали по морю, так как уже целых два года на нем не были. Ведь именно для него я строил нашу лодку, которая пока еще не видела морской воды.
В камере девятнадцатого шлюза сильно дуло. Мы никак не могли ошвартоваться. Наверно, тут мы собрали все удары и повреждения со всего каналу, потому что я раза три бился о стенку. Нас сдувало ветром, Наташка не могла ухватиться за рым, все повторялось, нас опять относило. Но после всех неудачных попыток мы ошвартовались. Закрылись за кормой ворота, и камера опорожнилась. Ворота перед нами распахнулись. Я включил ход. Мы вышли из бетонной коробки навстречу вожделенной свободе.
Последний шлюз Беломорканала
Последний шлюз Беломорканала
Я попробовал воду из-за борта – стандартный для меня обряд. Вода была пресная. Я поддал газу, и мимо старых полуразрушенных причалов, каменных волнорезов и заброшенных зданий некогда оживленного порта мы отправились вперед, рассекая коричневую пенистую воду Сорокской губы.

[Евгений Тихомиров]

И вновь очередное продолжение интереснейшего путешествия на тримаране.
http://sevprostor.ru/expeditions/ot-...i-obratno.html
В СЕВЕРО-ДВИНСКИЙ КАНАЛ И ОБРАТНО
Покинув Белое озеро, мы шли несколько часов по Шексне и, утомившись, встали возле живописного островка неподалеку от Гориц. На самом деле, тогда мы еще не знали о том, что тут рядом находится этот городок, и мне казалось, что мы окружены только лишь небольшими уютными деревнями, которые виднелись там и тут. Поставив лодку на якорь, мы с Наташкой и собаками первым делом отправились погулять на островок. Он был сухим, высоким, поросшим лесом.
На берегу нашлась обширная поляна с кострищем. Мне тут было не особо интересно, и после недолгой прогулки я попросил Наташку вернуть меня на лодку. После этого, она отправилась кататься на байдарке по округе, а я занялся заменой пустого газового баллона на полный, и другими хозяйственными делами. По-моему я фильтровал воду и что-то готовил. Погода стояла исключительно хорошая, а переход был успешным. В общем, я получал большое удовольствие от пребывания на лодке.
Наташка вернулась где-то через час очень довольной. Оказалось, что если обойти остров, то прямо за поворотом реки видно очередной старинный монастырь с причалом для теплоходов и прочими туристическими примочками. Я посмотрел на карту и понял, что это и есть те самые Горицы. Я, конечно, услышав все эти рассказы, тоже не устоял от соблазна и сплавал туда посмотреть. Да, действительно — это оказался женский православный Горицкий Воскресенский монастырь. А спрячешься за островок — и все этой цивилизации как не бывало. Все-таки очень приятные тут места.
На следующее утро мы снова отправились в путь. Этот переход для нас будет очень важным, так как через несколько часов мы будем в Топорне, где войдем в Северо-Двинскую водную систему. Мы прошли мимо Гориц, которые Наташка исфотографировала со всех сторон, и устремились дальше.
Горицкий Воскресенский монастырь
Ничего интересного тут не происходило. Опять судовой ход, расхождения со встречными пароходами, обгон попутного толкача — «Циклон такой-то Яхте 9238 — На приме Циклон — Вы не возражаете, Циклон, если я вас обгоню справа — Да, пожалуйста, 9238 — Спасибо, удачи вам». Так незаметно мы прошли под громадным автомобильным мостом после Иванова Бора, и оказались в Шекснинском водохранилище. Отсюда я разглядел буй, знаменующий соединение двух судовых ходов. Туда мы и направились.
ека Шексна
Мы сошли с судового хода и начали неспешно крутиться возле островка, располагающегося прямо напротив устья канала. Я вызвал по рации первый шлюз Северо-двинской системы, однако, ответа не последовало. Подождав минут пять, и выкурив сигарету, я повторил свой вызов. Вскоре диспетчер отозвался: спокойный, и как мне показалось, даже сонный голос человека, которого будто бы только что разбудили от послеобеденной дремоты, ответил мне: «А-а-а. Ждите. Часа через четыре. «Прибой» наш ушел, как будет возвращаться — пойдете с ним. А пока подождите.»
У Топорни
Я поддал газу, мы пересекли реку и замедлились возле берегов Топорни, которые были заняты множеством лодочных гаражей. Я заглушил мотор, Наташка пошла на нос, и тут в небольшой губе мы отдали якорь. Стоять предполагалось долго. Среди тех гаражей ходили какие-то местные: кто-то копался в лодочном моторе, кто-то рыбачил, кто-то просто сидел с пивком; слышались крики играющих детей. Красота! Тишина и безмятежность. Все эти ржавые железные сараи и виднеющиеся кое-где лодки создавали какое-то чувство уюта. Уже в который раз на этом маршруте я испытывал это самое чувство расслабленности и удовольствия.
Топорня
Топорня
Ждем шлюзования
Через некоторое время меня снова вызвал диспетчер первого шлюза, чтобы уточнить наш маршрут. Я сообщил, что мы собираемся идти в Архангельск. Ответ мгновенно прервал все мои приятные мысли, — А не пройдете вы там. Воды нет.
Как так нет воды? Признаться честно, такой ответ диспетчера не был для меня неожиданностью. Да, я знал, что в Сухоне, действительно, может не оказаться достаточного количества воды в это время. Но, тем не менее, мы упорно шли сюда в течение нескольких дней, чтобы вполне предсказуемо оказаться возле непроходимого водного пути. А ведь не зря же нашему маршруту удивлялась вытегорская диспетчерша! Мое сердце упало, наши планы рушились.
— Нет, ну я, конечно, запущу вас в систему, а там уж сами смотрите, — отвечал мне шлюз в ответ на мои растерянные вопросы, о том, что типа «совсем-совсем нет, или все-таки немного есть?»
— Вернетесь, если что. Ничего страшного.
Наташка, как видно, тоже напряглась и смотрела на меня осуждающе, так как именно я всегда определяю наши маршруты. Я же пытался понять, как это так мы пошли сюда, хотя я же прекрасно знаю, что в это время на Сухоне межень, и на судовом ходу может быть и 20 сантиметров глубины. Ну ведь я же знал! Но почему-то мы сознательно поперлись в эту Топорню. Рационального объяснения этому всему не было. Видимо, дело было в том, что мы собирались идти раньше, и изначальный маршрут как-то очень сильно отложился в голове, был досконально обдуман. Он сидел в сознании очень прочно и не вызывал никаких вопросов несмотря на очевидные несоответствия. И вот, теперь меня будто бы разбудили, и у меня натурально разорвался шаблон от новой яви.
Все остальное время до шлюзования мы провели в большом напряжении. Я мерил рулеткой нашу осадку, смотрел старую советскую лоцию, уже не соответствующую действительности, пытался найти в интернете какие-то современные свидетельства гидрологической обстановки на реке в это время года. Благо, интернет тут ловился хорошо. И по всему получалось, что прохождение Сухоны для нас было бы большой и маловероятной удачей. Наташка совсем огорчилась, — зачем же мы целую неделю шли сюда, когда могли бы уже быть в Беломорканале? Мда. Как же мне не хотелось отступать и признавать свои ошибки! Временами по радио слышались переговоры между шлюзами «Второй, мне бы водички. Дай водички, а?» «Да, сейчас спущу».
Но пришло время шлюзоваться. Под вечер появился «Прибой», и нас пригласили в систему.
Северо-Двинские шлюзы в контрасте с Волго-Балтийскими казались какими-то совершенно несерьезными. Крохотная деревянная камера, маленькие воротца, метровый подъем. Тут не было никаких рымов — только торчали из песка, вычесанного граблями, деревянные столбики, служащие кнехтами.
в темноту.

[Евгений Тихомиров]

Шлюзуемся
Шлюзуемся
Камера наполняется
Шлюз № 2
Судоводитель буксира, ошвартованного перед нами, о чем-то разговаривал со шлюзовой работницей, стоявшей на газоне рядышком. На нас с улыбками глядели какие-то другие местные люди. За близким забором из рабицы виднелась чистенькая ухоженная деревня Топорня. В общем, все тут было так же душевно, как и везде в других местах, уже посещенных нами.
Разводной мост
Шлюзование закончилось, и мы перешли во второй шлюз. Здесь все выглядело уже серьезнее. Шлюз недавно ремонтировали, и его камера была бетонной, да и вообще все тут имело такой современный и внушающий доверие вид. Вода в этом шлюзе поднималась выше, но в целом он едва ли был больше предыдущего. Нам так же махали руками, улыбаясь, и пытались с нами заговаривать, пока мы держали швартовы. Мы, правда, ничего не слышали из-за нашего мотора, но все равно я в ответ радостно кивал, Наташка махала рукой, и я даже отвечал в случайном порядке либо «угу», либо «ничего не слышу, мотор».
Вышли из второго шлюза
Вскоре мы вышли в узкий канал, соединяющий первый и второй шлюзы с Сиверским озером. По каналу предстояло идти километров семь, и я старался не отставать от буксира, лелея надежду проскочить вместе с ним разводной мост в Кириллове. Однако день уже заканчивался, вечерело, и чувствовалось, что скоро все скроет темнота.
Буксир, шедший в нескольких сотнях метров впереди, тащил за собой воду, которая в таком узком русле подолгу крутилась и бурлила, что сильно затрудняло мне управление лодкой. Поэтому мы решили не торопиться и мало помалу снизили скорость. Справа от нас по берегу тянулись все те же лодочные гаражи, за ними виднелась небольшая автодорога. Гаражи тут были совсем маленькими, деревянными. На мостках возле одного из них сидела бабуля с удочкой и ее то ли внук, то ли внучка. Ребенка, конечно, привела в восторг наша лодка — он показывал своей бабушке пальцем на нас, и бабушка, естественно, как и все остальные — махала нам рукой.
Озеро Сиверское
Но вскоре гаражи кончились, и теперь нас окружали только лесные заросли. Закончились и они, и мы оказались в озере Сиверском, в котором и решили остановиться на ночь. Тут виднелась пара деревень, а на противоположном конце горел огнями город Кириллов, увенчанный куполами своего кремля.
Вечер и часть ночи, как не сложно догадаться, были посвящены обсуждению наших перспектив. Сперва мы даже немного поругались, но в конце концов, со всей очевидностью пришли к тому, что вперед идти будет просто опасно, так как на Сухоне мы вполне можем застрять и будем там ждать воды хоть до следующего года. А еще, не дай бог, сломаем там мотор. Я, конечно, рассматривал всякие фантастичные варианты, вроде изготовления еще одного транца для мотора, который располагался бы на балке аутригера. С таким транцем мы могли бы идти хоть ползком, но все это было сложно, требовало совершения целой кучи ненужных движений: нам пришлось бы искать какой-нибудь автосервис, где нам изготовили бы такую конструкцию, платить деньги. Все это выглядело несерьезно.
И само собой к нам вдруг пришло осознание того, что время, потраченное нами на прохождение нами участка Волго-Балта от Вытегры до Топорни, было потрачено совсем не зря. Как-то вдруг заиграла новыми красками перспектива пройти еще и Беломорканал. Подумаешь? Вернемся к Онеге, и увидим еще кучу интересного! Да и попали бы мы сюда когда-нибудь, если бы нас не завела в эти места моя глупость? Все-таки, Вологодская область для нас никогда не являлась чем-то интересным, а тут, оказывается, столько всего любопытного.
Впрочем, уверенности по прежнему не было. Настроение наше колебалось. Все решилось утром, когда я вдруг увидал тот самый «Прибой», который сейчас возвращался по направлению к шлюзам. Я быстро поднял якорь и завел мотор. Буксир, своим появлением, все облегчил и окончательно избавил меня от всяких сомнений.
Вечером этого дня мы добрались до устья Белозерского обводного канала, а утром двинулись снова к Белозерску.
В этот раз нам предстояло высадиться в городе. Наташка хотела погулять там, а мне нужно было купить топлива и продуктов. Так же я собирался сделать небольшую модернизацию на нашей лодке, а именно, купить в городе пару досок, чтобы настелить их между балок аутригеров. Эти доски очень упростили бы передвижение по тримарану. Например, шлюзоваться с такими трамплинами станет гораздо удобнее.
В Белозерске мы встали на якорь рядышком с волноломом, который защищал вход в здешний порт. Напротив нас располагался городской пляж, удобный для высадки из тузика. Первой на берег отправилась Наташка, которая долго там где-то ходила, фотографируя Белозерскую жизнь. Вернулась она в очень хорошем настроении. Следующим отправился я. Сначала я мне нужно было привезти бензин. Я взял две канистры, отвез их на берег, и оставив на песке байдарку, пошел по дорожке к мосту, перекинутому через канал.
Белозерск
Переправа Ильинская
Как и везде, тут было чисто и приятно. На пляже, среди покосившихся столбов от волейбольных сеток бегали дети. Возле одного из зданий, относившихся к порту, кто-то сидел на лавочке. Кто-то медленно шел по набережной с другой стороны канала. Я набрал номер такси, дождался ответа и договорился ждать машину возле моста.
Такси, приехавшее за мной, вела приятная женщина, у которой, на мое счастье, не возникло никаких вопросов к канистрам. Ее работа, по-видимому, очень нравилась ей. Я немного расспросил ее про жизнь в Белозерске, но путь наш оказался недолгим, и выудить из нее большого количества информации не получилось.

[Евгений Тихомиров]

Отвезя бензин на лодку, я снова вернулся в город. На этот раз за продуктами. После продуктов мне предстояла третья ходка — за досками и крепежом. Строительный магазин обнаружился совсем близко, и там мне подсказали на счет досок, что их можно купить на пилораме, которая тоже находилась в пяти минутах ходьбы от магазина. На этом мое пребывание в Белозерске заканчивалось. И надо сказать, что город произвел и на меня, и на Наташку очень хорошее впечатление. Даже захотелось сюда вернуться когда-нибудь.
Собор Спасо-Преображения
На лодке я обрезал доски в размер и закрепил их на балках. Досок я сделал всего две, и их можно было по-разному перекладывать на правый или левый борт. Получалось либо пара потопчин вдоль рубки с обоих бортов, либо один полноценный трамплин справа, либо слева. Идти дальше было решено утром.
Но ночью разразилась непогода. Вообще, поднявшийся ветер было видно загодя на прогнозах погоды, но на картинках со стрелочками он не казался каким-то очень страшным. Однако под утро мы оба проснулись от того, что лодку очень сильно болтало. И в самом деле, волны, образующиеся в этом, казалось бы небольшом и мелком озере, выглядели очень пугающе. Они хоть и не были особо высоки, но имели большую крутизну. При этом их направление не совпадало с ветром, и хоть я и ставил якорь на оттяжку, било и болтало нас очень неприятно. Да и прямо позади лодки находился волнорез, сложенный из бетонных ежей, об который мы разбились бы вдребезги в случае обрыва якорной веревки.
В определенный момент наше терпение кончилось. Наташка поползла на нос, что в условиях такой сильной качки стало непростой задачей. Я же подталкивал лодку мотором, чтобы она смогла выбрать веревку и поднять якорь. Все получилось быстро: скоро мы уже вновь отдавали якорь, но теперь уже спрятавшись за волнорезом.
Днем погода немного улучшилась. Мы снялись и пошли сторону Ковжи. Но ближе к вечеру ветер вновь усилился. Теперь пошел еще и дождь. Пришлось нам встать на реке в каком-то более-менее широком месте и весь вечер сушиться и греться у нашей печки.
Следующий день выдался без дождя, но не менее ветреным. Пока мы двигались прочь от Белого озера по противным коротким речным волнам, из волочащейся позади байдарки даже вывалилось одно из весел. К счастью у нас имелось запасное. Но постепенно русло реки сузилось, мы оказались под защитой леса, и идти вперед стало значительно проще. Так мы шли целый день, в конце которого ветер совсем затих. Этим вечером мы встали в устье маленькой речки, впадавшей в Ковжу в нескольких километрах от последнего Вытегорского шлюза.
Стоянка
Я подумал, что в здешнем дремучем темном лесу можно поохотиться, взял ружье и Севу, сел в байдарку и пошел вверх по речушке, вглубь мокрой сорной тайги, пропахшей плесенью и прелыми листьями. Как это не смешно, но едва высадившись на берег я вспугнул зайца, который с треском умчался куда-то в заросли — я даже не успел скинуть ружье с плеча. Сева убежал куда-то за ним, а я так и остался бродить в одиночестве. Пока я ходил, то наткнулся на какие-то трухлявые развалины избушки, но больше никакой живности мне не встретилось. Сева куда-то пропал, и я начал за него беспокоиться. Так в одиночестве я вернулся к байдарке, сел в нее, и принялся ходить по реке взад и вперед, выкликая этого дурня. В конце концов, он появился из кустов весь мокрый и с языком на плече. День подходил к концу.
Следующим вечером мы снова оказались в Вытегре, пройдя все шлюзы, кроме первого.
И снова нам предстояло тут задержаться для того, чтобы Наташка смогла поработать. Я, тем временем, заправлю наши канистры и опять куплю еды. А впереди у нас лежит Онега и таинственный Беломоро-Балтийский канал. Сейчас мы понимали, что неожиданно все сложилось очень хорошо. Не жалели о пройденном и с надеждой ждали такого интересного и многообещающего будущего. Печка грела и лампочка в каюте светилась. Где-то снаружи тарахтел моторчик чьей-то маленькой лодки. Внезапно я почувствовал легкий рывок и тут же услышал, как тот жужжащий моторчик заглох. Все понятно — видимо, случилось то, чего я ждал всегда — кто-то запутался в нашей веревке, несмотря на ярко горящий клотиковый огонь на мачте. Я надел флиску, и раздраженно полез наружу

[Евгений Тихомиров]

Следующий переход
http://sevprostor.ru/expeditions/ot-...ogo-ozera.html
ПЕРЕХОД ПО ВОЛГО-БАЛТУ ДО БЕЛОГО ОЗЕРА
Ночь выдалась холодной, поэтому, когда я встал с рассветом, все в кокпите было мокрым от густой и совершенно ледяной на ощупь росы. Однако я предполагал, что день сегодняшний будет столь же жарким, как и вчерашний, поэтому расстраиваться не стал, и только напялил на себя всю имеющуюся под рукой теплую одежду, включая зимние бахилы. Наташку я решил не будить, и снялся с якоря самостоятельно.
Брызги
Онежское озеро в этих местах совершенно непримечательно: справа от нас на берегу виднелась полоска леса, за которой угадывалось болото, а впереди блестела крышами и окнами очередная деревня. С озера дул утренний ветерок, нас болтало волнами, но ничего особенного не происходило.
Чуть позже встала Наташка, и через каких-то пару часов мы остановились на якоре неподалеку от устья реки Вытегры. Здесь я занялся в очередной раз привязыванием кранцев всюду, куда их только можно было привязать. Наташка готовила завтрак. Солнце поднималось все выше, и я, в ходе своего ползанья по лодке, постепенно снимал с себя одежду, надетую утром, пока не разделся до футболки. Ну что же? Кранцы привязаны, и теперь можно идти вперед!
Поначалу я, конечно, очень волновался, проходя между волнорезами устья, а потом и берегами мутной реки Вытегры, но вскоре успокоился. Погода стояла отличная, вокруг — никого. Нас окружали только нескончаемые болота, поросшие кустарниками, и все тут казалось абсолютно диким.
Устье Онежского Канала
Но вот, впереди появилась моторная лодка, а потом еще одна. Болота постепенно сменились предвестниками близкой промзоны: вдоль берегов появлялось все больше ошвартованных теплоходов, там и тут постоянно перекладывались с места на место десятки кубометров леса, наваленного громадными кучами возле реки. Иногда в эту унылую картину вкраплялись скопления изб. И вот, перед нами показались ворота шлюза.
Я связался с диспетчером, и услышал, что надо ждать. В узком канале я началу растерялся, так как на первый взгляд приткнуться было совершенно некуда, поэтому мы ушли налево и встали на якоре возле одной из здешних стенок. Позднее я понял, что можно было и пойти направо, в протоку, идущую к городу. Как оказалось, там, помимо больших пароходов, стояли и маленькие лодки. Но мы уже худо-бедно закрепились здесь — оставалось только дождаться, когда нас позовут.
И вот, наконец, я увидел, как ворота шлюза распахнулись, после чего оттуда выполз большой пароход. Диспетчер предупредил меня и еще одну лодку, находившуюся где-то неподалеку о том, что нам нужно пропустить попутный толкач с баржей и идти сразу за ним. Минут через десять появился этот буксир, и я тотчас устремился за ним.
Диспетчер назвал мой рым и борт. Наташка на носу изготовилась с крюком, а я аккуратно направился в указанное место. Когда до рыма оставалось метров десять, я включил на моторе нейтраль, а немного погодя — задний ход, и наддал газу, чтобы затормозить. Наташка вытянула свой крюк, уцепилась за рым, но лодка не успела остановиться, а крюк уже зацепился, из-за чего палка с треском сломалась, а мы, как и в первый раз, ударились поплавком о стенку. К счастью, теперь все что можно было обвешано кранцами, и удар пришелся именно в кранец. От удара кранец оторвало, но корпус остался без повреждений.
Я сильно занервничал: ведь перелезть на поплавок Наташке будет очень сложно, и совершенно не понятно, как оперативно пришвартоваться к рыму. Я поддал еще газу — лодка пошла назад. Потом я включил передний ход, пытаясь подойти к рыму. Наташка пыталась ухватиться за него обломанной палкой, но все это не давало никакого результата. Лодка опять прошла вперед, и опять я сдал назад, потом опять вперед — и опять проскочил. Тем временем, Наташка смогла, наконец, вылезти на поплавок, и с очередной попыткой ухватилась за рым. В рации я услышал голос диспетчера, который даже предложил идти к другому рыму, коли у этого у нас ничего не выходит, но я ответил, что почти все готово. Веревка была успешно продета и завязана на утки.
В камеру вошла еще одна лодка — какая-то гафельная историческая яхта. За ней ворота начали закрываться. От всех шлюзующихся судоводителей пошли рапорта. Диспетчер ответил, что мол, следите за швартовами, наполняется камера, и затем начал спрашивать у всех данные судов, судоводителей и маршруты следования. Настала и наша очередь. Р92-38, Россия, Богородский Петр — отвечал я на его вопросы. Приозерск-Архангельск!
Последний пункт ввел его в явное замешательство, но он ничего не ответил. Однако через несколько секунд в эфире появилась девушка, местный диспетчер движения: «Яхта 9238 Вытегре-1» «На приеме 9238» «Хм, 9238, а Архангельск в другой стороне находится — это ничего?» В этом вопросе явно чувствовался сарказм и легкая издевка. Ну конечно! — думал я, - какие-то лохи непонятные пришли, сначала ошвартоваться пол часа не могли, а потом оказывается, что у них еще и географический кретинизм! Меня это несколько взбесило, и я ответил, - «Нет, все правильно. Я иду туда по Северо-Двинской водной системе».
Диспетчершу этот ответ удовлетворил, и она замолчала. Мы же с Наташкой начали шутить друг с другом на тему ее неполного служебного соответствия, что она, мол, нифига не шарит в Единой Глубоководной Системе, и все такое. Ах, если бы мы в тот момент могли знать, что тетка, несмотря на свою неосведомленность, все-таки окажется права, и нам придется идти обратно. Но об этом будет дальше. А пока шлюз наполнялся водой.

[Евгений Тихомиров]

После окончания шлюзования я предупредил диспетчера о том, что не пойду сегодня в следующий шлюз, а буду стоять где-то неподалеку. Нам дали добро на выход, и мы отправились в Вытегорское водохранилище. Отсюда были видны домики, музей, организованный в подводной лодке и церковь, а из-за деревьев приветливо выглядывало огромное здание «Пятерочки», в сторону которого мы и направились.
За пару дней, что мы простояли здесь, Наташка доделала очередную партию работы, а я съездил в город за продуктами и топливом. В очередной раз я поразился приятному впечатлению, производимому на путешественника таким маленьким городочком: все тут было исключительно уютным и теплым. Этим впечатлением я не мог не поделиться с таксистом, который возил меня на заправку. Мы ехали по главной улице Вытегры, и мимо нас проносились маленькие домики, бессчетные магазины, показался впереди мост через шлюз — когда-то мы с Наташкой тут уже проезжали на мотоцикле, и тогда еще даже думать не могли о том, что окажемся здесь на лодке.
Наконец очередным прекрасным погожим утром мы отправились в путь: за один день нам предстояло пройти целый каскад шлюзов, идущих один за другим. Разумеется, мы волновались, но уже совсем не так, как на Свири, какой-никакой опыт шлюзования у нас появился.
Мы прошли несколько деревень, полюбовались на две живописные полуразрушенные церкви и в конце водохранилища наконец увидели шлюз. Я сразу связался с диспетчером, но услышал, что нам пока нужно срочно покинуть оперативный рейд, встать где-нибудь за его пределами на якорь и не отсвечивать. Он, мол, вызовет, когда появится возможность отшлюзовать нас.
Ждать здесь пришлось часа четыре. Мы и ели, и пили чай, я постоянно осматривал все вокруг, ожидая попутных судов, но все они шли по двое. Дело в том, что в камеру шлюза помещается либо один теплоход и сколько угодно маломерок, либо два теплохода и больше ничего, поэтому нам пока вклиниться не удавалось. Но, наконец, момент настал: я услышал, как некий «Волгодон-полста-шестьдесят-восемь» вызвал диспетчера и получил приглашение на шлюзование.
Кроме этого Волгодона никто больше в эфире не появлялся. Мы начали готовиться к подъему якоря и старту. Вот и теплоход появился из-за поворота — Наташка пошла на нос к якорю, а я взялся за радиостанцию.
Прохождение всех вытегорских шлюзов проходило без каких-либо приключений. Нас запускали в камеры вслед за нашим «полста шестьдесят восьмым», мы швартовались к рыму, поднимались, потом нас выпускали, и мы устремлялись на полном ходу вслед за пароходом. Так как отпорный крюк был потерян нами в первом шлюзе, Наташка загодя выходила на поплавок и ловила рым руками — это оказалось значительно проще. Чтобы облегчить ей перемещение по лодке, я подвязал нашу байдарку под левый борт, и Наташка просто ступала в нее из кокпита, а потом перешагивала на поплавок. К четвертому шлюзу мы уже расслабились настолько, что во время подъема воды в камере непринужденно попивали чай и отвлеченно беседовали.
Собаки же, при сильной жаре запертые в каюте, сильно страдали и выводили нас из себя своим постоянным скулежом и попытками вырваться на волю. Кроме того, с самого утра они не имели возможности справить нужду, и поэтому, оба урода по очереди насрали прямо в каюте. Последствия этого Наташка ликвидировала во время переходов от шлюза к шлюзу.
Уже темнело, когда мы очутились перед шестым шлюзом, за которым начинался длинный узкий канал без всяких гидротехнических сооружений. За ним нам больше не надо будет шлюзоваться вплоть до самого Северо-Двинского Канала. Мы зашли в камеру, ошвартовались, и ворота за нашими спинами затворились. Стало совсем темно, и только прожектора шлюза освещали его холодную бетонную утробу. Вода начала подниматься, и когда мы оказались на самом верху, то смогли увидеть лучи закатывающегося за горизонт Солнца. Очередной день подходил к концу.
При выходе я зажег ходовые огни, но оказалось, что аккумулятор совсем сел — лампочки еле светились. Мне пришлось извлечь из кормового трюма генератор, завести его, и окутанные двойным грохотом мы продолжили свой ход по узкой реке. Километрах в пяти от шлюза обнаружился небольшой рейд, в котором мы и встали на ночь.
Следующий переход заключался в непрерывном следовании по каналу. Здесь возникало ощущение, что мы движемся не по водному пути, а по автомобильному шоссе: берега были очень культурными, отсыпанными и укрепленными каналами. Там и тут встречались различные знаки, вешки стояли на одинаковом расстоянии друг от друга у самого края воды. Так мы шли и шли, не видя вокруг ничего интересного — ни жилья, ни других судов. Только изредка попадались отдельные заброшенные избы.
Первым значительным сооружением на пути оказался Волков мост — плавучая разводная переправа в районе одноименной деревни. Я долго вызывал ее на третьем канале, но она не отвечала. Пришлось покрутиться неподалеку в ожидании кого-то покрупнее, кто уж точно знает, как тут надо проходить. Я, было, даже подумал, что маленьких здесь не пропускают в одиночку, так же как и на шлюзах. Но через десять минут сзади появился какой-то буксир, который вызвал мост на пятом канале, а вовсе не на третьем, как это делал я, что-то там отрапортовал и сказал, что через мост не пойдет, а встанет рядом. Вот оно как! Я тоже обратился к диспетчерше на пятом, она ответила, что сейчас пропустит нас — давайте, мол, подходите. Как же так, у вас там все закрыто и горит красный светофор! — отвечал я, а она, в свою очередь убеждала меня не стесняться и идти вперед: «сейчас переправа будет открываться, и вы увидите проходик, не бойтесь».
И в самом деле — махина моста медленно отползла в сторону, открываясь подобно огромной двери. Показался проход, в который я устремился, пока никто не передумал. Мост вскоре остался позади нас, я поблагодарил диспетчера, на что она пожелала мне удачи, и мы двинулись дальше.
Затем мы так же прошли Анненский мост, после чего абсолютно однообразно ехали целый день до вечера. Берега кругом стали болотистыми, и высокие сосны и ели сменились сплошными сорными лиственными буреломами. Казалось, что тут прямо все вокруг такое же топкое, непролазное и абсолютно необитаемое. Так мы минули какую-то деревню Курдюк с несколькими, явно жилыми домиками, и нам захотелось уже остановиться. Благо, до Белого озера отсюда оставалось всего десять километров, и завтра мы точно будем в Белозерске.
Местечко для нас обнаружилось в каком-то грязном илистом заливчике. Мы забрались как можно дальше от судового хода и встали на якорь. Сюда явно впадала какая-то речка, ну а кругом простирались уже приевшиеся северные джунгли, состоящие из ольхи и березы. Все, переход окончен — можно идти на разведку. Степу мы отпустили бегать самостоятельно, а я взял ружье и решил сходить в речку на байдарке вместе с Севой. Наташка особого желания высаживаться здесь не изъявляла.
Когда я заходил в речушку, теряющуюся в зарослях, то байдарка то и дело садилась на илистый грунт, и тогда мне приходилось вылезать, и тащить ее за собой, идя пешком. В какой-то момент, когда стало чуть поглубже, Сева выскочил куда-то в камыши, но быстро понял, что допустил ошибку и заголосил откуда-то с твердой земли, что его бедного, мол, бросили на этом необитаемом диком берегу. С ругательствами мне пришлось продираться сквозь траву и забирать этого дурака.

[Евгений Тихомиров]

Речка здесь, наконец, приобретала нормальный вид. Узенькая, как наша Охта, она еле заметно текла среди зарослей кривых некрасивых деревьев и терялась где-то за поворотом. Из воды торчал какой-то кол, забитый человеком — то есть кто-то тут бывает, и, наверно, рыбачит. Но здешние места смотрелись абсолютно нехожеными. Мы с Севой проплыли еще немного вверх по течению и свернули в одну из заводей, где я решил высадиться.
Решение это явно оказалось ошибочным. Сперва я долго пытался вылезти из лодки, загнанной в кусты, потом мучительно продирался через эти же кусты и траву в человеческий рост, скользя и проваливаясь между травяных болотных кочек. Затем я оказался в совершенно непролазном подлеске: сухие ветки тыкали меня в лицо, ружье цеплялось за все что можно. Севка не мог здесь нормально бегать, поэтому, как он обычно делает в таких ситуациях — плелся прямо за мной, раздражающе наступая мне на пятки. Я, конечно, был исполнен ожидания, что вот-вот, в следующее мгновение я вдруг услышу бешеное хлопанье крыльев и кудахтанье удирающей птицы. Но лес тут казался совершенно безжизненным, и только полчища мошек атаковали нас со всех сторон. Я заложил небольшой круг, и мы вернулись к байдарке.
Тем не менее, любопытство меня не оставило и я направился дальше вверх по реке. За одним из поворотов заросли резко кончились и мы очутились посреди бескрайнего болота. Нас окружало море травы, бесконечные топи, на которых кое-где виднелись небольшие островки с деревьями, а речка петляла между них и исчезала где-то вдали. О том, чтобы высадиться на какой-нибудь остров не было и речи, так как это потребовало бы слишком больших затрат сил. Поэтому я расслабленно греб по руслу. В одном из мест я увидел ряды старых деревянных свай, торчащих из воды — видимо, когда-то тут была дорога или что-то вроде того. В конце концов, я понял, что вряд ли найду тут что-то интересное и мне ведь предстоит еще грести обратно — и повернул назад.
Утром мы двинулись к Белому озеру. Совсем скоро река — теперь уже Ковжа — раздалась вширь. Судовой ход пролегал среди болотистых островов, а дальше виднелся лес. Конечно, за его пределами глубина должна быть очень маленькой, поэтому у нас даже не возникало никаких мыслей о том, чтобы куда-нибудь отойти. Там и сям над водой виднелись почерневшие пни, оставшиеся, надо полагать, с самой постройки канала. Места тут, конечно, преотвратнейшие, но прошли мы их быстро.
Впереди показалась стела, знаменующая собой начало Белозерского канала. Конечно же, я подошел к ней поближе, чтобы Наташка смогла ее сфотографировать со всех сторон. Появились тут и моторки местных жителей. По всему было видно, что бескрайние болота совсем скоро сменятся цивилизацией.
Так мы вышли в Белое озеро. Погода стояла просто идеальная. Голубое небо над нами было изрезано инверсионными следами самолетов, а горизонт сливался с этим небом где-то далеко-далеко. Я решил пойти поспать, а на руль села Наташка. В общем-то, почти все озеро я и проспал, и проснулся только тогда, когда Белозерск оказался совсем рядом. Вроде как это охренеть, какой древний город. Над разными постройками возвышались белые церкви и такие же белые купеческие дома, над всем этим торчали базовые станции сотовой связи, что несказанно радовало нас. Посещать город мы не планировали, так как топлива имелось достаточно, да и еда тоже была закуплена в Вытегре. Следующие закупки мы собирались совершить где-то дальше, потому как нам очень хотелось быстрее добраться до Северо-Двинской системы.
Мы встали на якорь, немного не доходя Белозерска. Здесь переночевали, и отсюда на следующий день вышли дальше.
Тут надо обязательно вспомнить про питьевую воду, с которой на Волго-Балте имеются некоторые проблемы. Вода тут очень грязная и мутная, поэтому ее приходилось фильтровать с помощью самодельного фильтра: я обрезал бутылку, в горлышко которой вставлял кусок ваты, и через это дело набирал воду в пятилитровку.
Но это так, отступление. А тем временем мы снова возвращались на судовой ход. Ориентиром для нас служила старая накренившаяся церковь — всем известное строение, затопленное при строительстве канала, и сейчас забетонированное, чтобы совсем не развалилось. Так мы вошли в очередную реку. До Топорни, где начинается Северо-Двинский канал, нам оставалось два небольших перехода.

[Евгений Тихомиров]

Очередной этап водного путешествия перхода по Онежскому озеру
http://sevprostor.ru/expeditions/ot-...omu-ozeru.html
ПЕРЕХОД ПО ОНЕЖСКОМУ ОЗЕРУ
Если вам вдруг интересно, что же такое случилось на Вытегорском водохранилище, то я скажу вам, что ничего интересного не было. Когда я вылез и начал ругаться в темноту — оказалось, что в моей веревке запутались двое местных нетрезвых рыбаков на крошечной надувной лодке. Выпутавшись, они подошли к нам под борт, угостили меня пивом, и мы мило побеседовали о том, о сём. Самое веселое случилось в тот момент, когда рыбаки распрощались со мной и судоводитель принялся дергать стартер своего мотора. Мотор никак не хотел заводиться, лодка раскачалась, и один из аборигенов вывалился из нее прямо в воду. Но пока я бегал за спасжилетом и отвязывал байдарку, чтобы спасти бедолагу, тот уже влез обратно в их тузик, и вскорости они отбыли восвояси.
Мы же снялись с якорей днем позже. Однако сразу пойти через Онегу мы не смогли, так как в тот день сильно раздуло. На озере вообще заштормило, и стоило нам приблизиться к устью, как мы сразу же передумали идти вперед, и остановились возле деревни, стоящей там же.
К утру все затихло. Я вылез из каюты с рассветом: все кругом было окутано туманом и покрыто крупными каплями росы. Как обычно, в такую погоду стояла жуткая летняя утренняя холодина. Но день, судя по всему, обещал быть исключительно хорошим. Наташку мне будить не хотелось, и тогда я сам завел мотор, снял якорь, и пошел прочь от Вытегры — в Онегу, на которой мы раньше никогда толком не бывали, если не считать короткого перехода от Вознесенья и нескольких поездок в Петрозаводск.
Скоро мы вышли из тумана и перед нами открылись пространства озера. Конечно, Онега по сравнению с Ладогой — довольно маленькая, поэтому со всех сторон, кроме севера, я так же видел берега. Сразу бросился в глаза какой-то странный, серовато-черный цвет воды. Это было не так, как, скажем, в Баренцевом море, где вода похожа на тушь, а как-то немного по-другому. Онежская вода казалась совершенно мертвой и бесцветной. Что-то в этом было такое загадочное и даже немного пугающее.
Первое время меня жутко раздражало здешнее волнение, которое представляло собой невразумительную толчею из волн, идущих сразу с трех направлений. Нас болтало, лодка шлепала носом, мы никак не могли разогнаться. Я думал, что мы, наверно, пойдем сегодня куда-то к Бесову носу, потому что если так продолжится и дальше, то надолго меня не хватит.
Прошел час или два. Встала Наташка, огляделась вокруг, и принялась готовить завтрак. И к тому времени, как мы поели, волны мало помалу приобрели упорядоченную форму, идти стало значительно легче, и тогда я подумал, что можно, наверно, отправиться и дальше, напрямую к большому острову, который разделяет озеро в северной части на два больших залива. Разумеется, мы не могли видеть отсюда нашей цели, и идти нам пришлось по компасу.
День, как и ожидалось, выдался прекрасным. Стоял полный штиль и жара. Делать было нечего. Иногда я менялся с Наташкой, пытался спать в каюте или ходил по лодке с кормы на нос и обратно. В хорошую погоду очень приятно посидеть на носу и покурить. Там почти не слышно мотора, и только вода шуршит и булькает на форштевне, разрезающем серую озерную воду, которая кажется здесь, вдали от берегов, совершенно стерильной. Можно было подумать, что мы идем по мертвому озеру на мертвой планете до зарождения многоклеточной жизни. У меня много где возникают такие ассоциации, хотя тут, на Онеге к этому примешивалась еще и какая-то сказочность. «Мертвая вода» и все такое — ну вы понимаете.
Ближе к вечеру Наташка провела генеральную уборку на лодке, выпотрошив и намыв до блеска всю каюту и кокпит. И в скором времени настал тот счастливый момент, когда впереди из-за горизонта показался остров Большой Клименецкий. На карте там значилась удобная губа, в которой имелось много островков, возле которых можно было бы безопасно встать. Туда мы и направлялись, взяв азимут по навигатору. Все это происходило уже в сумерках. Откуда-то слева появился пароходик, как точка, с зависшей над ней горизонтальной полоской выхлопных газов; все росли и росли впереди очертания берега. Больше ничего интересного так и не случилось.
Видимо, причиной той тишине, которая стояла вокруг того места, где мы встали на якорь, была осень. Нигде не было видно других лодок и не слышалось никаких звуков. Мы находились в обширной губе Конда, возле маленького островка, сложенного из мелких булыжников и поросшего деревьями. В прозрачной стеклянной воде под нами виднелись все те же округлые булыжники. Конечно же, мы отправились на остров, на котором нам очень хотелось найти грибов. О рыбалке тут я даже не помышлял.
В полнейшей тишине мы шуршали галькой, высадившись на сушу, потом шуршали травой, когда оказались среди деревьев — берез и кривых узловатых кустарников. Грибов тут не было — только немного брусники росло на кочках. Кое-где из земли торчала старая колючая проволока, виднелись окопы. Может быть, все это осталось тут еще со времен Великой Отечественной? Однако места эти явно были очень посещаемыми.
ообще пустят, хе-хе.

[Евгений Тихомиров]

Мы встретили тут несколько брошенных туристских стоянок. На берегу Клименецкого также виднелась старая разрушенная церковь, которая, должно быть, в сезон привлекала сюда огромное количество народу. Когда совсем уже потемнело, то возле другого берега залива я разглядел тусклый огонек, горящий на чьей-то лодке, также остановившейся там на ночевку.
На следующий день нам предстояло пройти как можно больше, так как мы хотели скорее оказаться в Медвежьегорске. Двигаться решили через Кижи, так как грех было не взглянуть на эту популярную достопримечательность, оказавшись в Онежском озере. Поэтому утром мы стали обходить Большой Клименецкий с запада, чтобы пройти мимо Кижей прямо по судовому ходу, так как Онего в этих местах становится мелким, Все здесь казалось каким-то маленьким и декоративным. Едва войдя в пролив между островами, мы начали встречать множество катеров и круизных лайнеров, сновавших тут во все стороны. Вокруг виднелось множество деревень с богатыми домами, жителям которых, конечно, было удобнее всего перемещаться на лодках. Так мы дошли до Кижей, стоящих на одноименном острове.
Честно говоря, на меня это место особого впечатления не произвело. Да, тут собраны уникальные памятники деревянного зодчества, однако, со стороны музей смотрелся очень ненатурально. Деревянные домики и церкви были расставлены квадратно-гнездовым способом посреди стриженных зеленых газонов и, на мой взгляд, совершенно не воспроизводили картины старинного быта местного населения. Самая известная и самая большая церковь с кучей куполов в данный момент находилась на ремонте, и стояла вся огороженная лесами и различными вспомогательными конструкциями.
Мы прошли мимо этого всего, Наташка пофотографировала достопримечательности, и где-то через час, преодолев все хитросплетения судового хода, мы оказались в Заонежском заливе.
Теперь наш путь лежал на север. Опять я почувствовал некоторую тесноту: кругом было видно берега, какие-то мелкие островочки; часто нам встречались деревеньки, в которых происходила какая-то своя жизнь. Так мы добрались до острова Березовца, что находится рядом с полуостровом Клим. Место было исключительно защищенным, поэтому тут мы и встали. Как и в прошлый раз, перед сном мы ходили по вытянутым маленьким островкам, смотря на мелкую гальку, уходящую далеко под прозрачную серую воду, и снова поражались игрушечности Онеги.
Со следующим переходом нам тоже повезло, так как подул попутный ветер. Мы двигались в сторону Медвежьегорска под парусом и мотором одновременно. Залив становился все уже, и вот уже впереди показался его конец. Там виднелись домики и портовые краны. Глядя на карту, я совершенно не мог понять, где нам тут лучше остановиться. Залив здесь имел совершенно ровные берега без всяких укрытий. Так мы минули крохотную частную стоянку с несколькими катерами, прошли еще немного, и встали прямо возле берега, с которого к воде спускалась дорога. За деревьями виднелись довольно богатые частные дома. Видимо, это был пригород. Во всяком случае, с воды нам казалось, что до самого города — буквально рукой подать.
В тот день на берег я не поехал, и запланировал это на утро. Ночью раздуло еще сильнее, лодку заболтало, и я даже немного напрягся, но, в конце концов, все успокоилось. Я не помню, что за дни недели тогда были, но у дороги и вечером и с утра собирались местные. Они ходили туда купаться и просто смотрели на озеро. Наверно, обсуждали и нас. Я с гордым и независимым видом подгреб к этому месту, вылез на лежащую в воде бетонную плиту, переобулся, и так же невозмутимо отволок байдарку в кусты, сопровождаемый любопытными взглядами игравших здесь же детей.
Бросив байдарку и поднявшись по дороге, я оказался посреди дачного поселка. Главная улица тянулась параллельно берегу в сторону, где должен был находиться город. Я все шел и шел мимо здешних домов. Скоро мне стало жарко. Удивительно, какая разная все-таки температура на озере, и тут. Или, может, это просто ощущение? Так я добрался до шоссе, а потом оказался в самом Медвежьегорске.
Шоссе так и шло через город среди обшарпанных домов, мимо «Серого Рынка», названного так потому, что он находился в сером здании; мимо зеленого танка на площади, и уходило куда-то вдаль, за реку. Тут, как я выяснил позднее, есть еще и «Красный Рынок», который, соответственно, находится в красном здании. Мне же предстояло найти здесь фальшфееры, спасжилеты, конец Александрова, и купить продукты. Вещи, касающиеся обеспечения лодки, были нужны нам потому, что где-то на Беломорканале нас должны будут проверить. То ли инспектор находится при входе в канал, то ли при выходе — я точно не знал этого. Но о том, что проверка будет вестись с пристрастием, в интернете писали абсолютно все.
Ни фальшфееров, ни дешевого спасика, я так с ходу не нашел. Впрочем, тут оказалось много рыболовных магазинов, которые в один прием не обойдешь. О наличии же охотничьего магазина мне никто подсказать не мог, и похоже было, что его тут просто нет. Как же так? Кругом сплошная рыбалка и никакой охоты! Вроде бы мне требовалось еще найти управление Беломорканала, но я точно не знал, где оно находится, да и особым желанием туда заходить и что-то там согласовывать — не горел. Будь что будет, - думал я, - как-нибудь все само рассосется в Повенце у первого шлюза. Вообще, я читал, что там могут потребовать какой-то атлас канала, и что в этом самом управлении он, мол, и продается. Ну ладно, там видно будет. С этими мыслями я распахнул дверь продуктового магазина.
Вообще, надо признаться, Медвежьегорск уже не производил на меня столь умилительного впечатления, как, например, вологодские городки. Было тут как-то неуютно и безлико. Впрочем, я по-прежнему видел вокруг себя множество довольных и счастливых людей, толпы детей на велосипедах, дедков с палочками, мамаш с колясками, мужиков в камуфляже. Обычный такой город, вроде бы. В своих чувствах к Медгоре я не разобрался.
На следующий день мы переставили лодку ближе к городу, к какой-то речке, текущей сквозь гаражный массив. Да! Вот что еще бросалось тут в глаза, так это полнейшее отсутствие лодок у местных. Тут, конечно, рыбачил кто-то на паре моторок, да шастала вдоль пляжа надувная гребнушка, но только и всего. На контрасте с другими местами это казалась нам очень странным. Даже когда я подошел на байдарке к нескольким лодочным гаражам, стоящим на отшибе того массива, то увидел тут одну единственную лодку.
Я вновь отправился в город, и на этот раз мне удалось найти все, что нужно. В одном из рыболовных магазинов я купил фальшфееры; на базаре нашелся очень дешевый спасжилет в виде такой хреновины, надевающейся через голову на грудь; и в строительном магазине я купил веревку для бросательного конца. Для него же в рыболовном были куплены поплавки от сети.
На второй ходке я взял с собой канистры, и когда подходил к берегу, то в устье речки меня окликнул кто-то из обитателей странного отдельно стоящего дома. Человек предлагал мне оставить лодку тут, за забором, и оказалось, что это местная база ГИМС. Я был очень рад такой встрече, ведь теперь я смогу все узнать о Беломорканале из первых уст. На мои вопросы мне отвечали, что там все так же, как и везде, и что я совершенно зря переживаю, беспокоиться о прохождении канала не стоит. Мы, конечно, поговорили о нашей лодке, о том, о сем, и скоро я ушел вместе со своими канистрами вызывать такси.
На этом мое общение с Медвежьегорском заканчивалось. Все-таки он оказался не таким уж и унылым, как мне думалось сначала. Да, конечно, тут не так интересно и душевно, как в какой-нибудь Лахденпохье. Но все-таки и тут живут обычные нормальные русские люди. Ближе к вечеру мы собрались, подняли якорь, и отправились к недалекой защищенной стоянке. По прогнозу обещали усиление ветра, и мы предпочли спрятаться в узком заливе Кумсагуба, лежащем километрах в десяти на юго-восток отсюда.
У входа в губу располагался крошечный островок, возле которого мы встали на ночь, и на который, конечно, сходили погулять. Как и все на Онеге он был реально маленьким, и покрытым лесочком, таким же игрушечным, подстать самому острову. Мы там, вроде бы, даже нашли какие-то грибы. Вечером выяснилось, что с нашей печкой начались проблемы. Видимо, она забилась, и уже скоро мне предстояло как-то чистить ее. Но сейчас было лень.
Под утро же, как и обещал прогноз, сильно раздуло. В утренних сумерках мы подняли якорь и быстро перебежали поглубже в губу. Ветер тут дул так же сильно, но волны никакой не было. Печка при таком ветре все-таки загорелась. В каюте стало тепло и уютно — мы снова легли спать. А на завтра намечалось улучшение погоды и переход к Повенцу — в Беломоро-Балтийский канал, который почему-то представлялся нам неким бетонированным желобом, прямым как линейка и идущим прямо среди бесцветного болота. Что же, скоро мы узнаем, как же он выглядит на самом деле. Если нас туда вообще пустят, хе-хе.

[Евгений Тихомиров]

Встречаются порой во время водных путешествий на своей лодке следы Великой Отечественной войны, той войны, которую выиграли наши предки. Признаюсь. что невольно возникает очень странное ощущение, когда в памяти резко при этом всплывают встречающиеся еще боле часто по берегам рек и озер руины заводов, разрушающиеся здания бывших школ, больниц, мертвые брошенные деревни, кои убили вовсе даже не фашисты. а вроде бы числящиеся"нашими" чиновники, в конце прошлого века пришедшие к власти. Впрочем, разве можно считать"своими" чиновников, которые уничтожают собственную экономику, промышленность, разве можно считать"своими" чиновников уничтожающих социальную инфраструктуру, школы, больницы. уничтожают судоходство?
Нет конечно же! Нам считать "своими" таких деятелей,, таких "субчиков".уничтожившим заводы и фабрики это было бы настоящим предательством по отношению к памяти нашим предкам, восстановившим разрушенные и отстроившие заново разрушенные фашистами предприятия, заводы, дома, больницы. школы, так как их действия разрушительные по сути и сами они в этом случае ни чем не лучше фашистов, это и есть те же самые настоящиеоккупанты,но только притворяющиеся "нашими", замаскировавшиеся под "своих". Добавьте еще растущие поборы с населения, с нас всех, постоянную ложь о росте благосостояния, и росте экономики, когда налицо обнищание значительной части людей, безработица, продолжение уничтожения остатков промышленности и сразу становится все на свои места, становится очевидным, что нас просто предали, что нас обманули, что нашим сознанием манипулируют и что нам с вами лгут постоянно о том, что скоро начнется мощный рывок экономики, мощный технологический прорыв, что людей вызволят из нищеты. что создадут миллионы рабочих мест и так далее.....
В общем горько осознавать то, что предки наши выиграли войну со злом,а мы, их потомки войну со злом проигрываем пока вчистую......
Единственное, в чем реально преуспели за последние 30 лет чиновники это исключительно в эффективном развале индустрии, убийстве сельского хозяйства, ликвидации космической промышленности, уничтожении речного судоходства, системы образования. системы медицинской помощи,медицины и науки. в уничтожении надежды на улучшении жизни, потери надежды на возрождение экономики и промышленности в Отечестве.
Мы, к огромному сожалению, не будем способны решить принципиально ни когда задачу возрождения маломерного судоходства и всего судоходства в целом, создания необходимой береговой инфраструктуры и развития коммерческого маломерного судоходства, так как в условиях тотальной ликвидации промышленности, стремительного обнищания значительно части населения, в условиях создания чиновниками целенаправленно не преодолимых препон экономического, правового и финансового характера препятствующих развитию малому бизнесу с использованием маломерных судов поставлен жирный крест на любой возможности реального развития всей экономики речной отрасли.
http://sevprostor.ru/poleznoe-intere...ronniy-ostrova
ВСЕ ПРО АБАНДОНЫ:
В народе их называют Оборонными потому что во время Зимней Войны 39-40 гг, на них располагались всевозможные финские укрепления, относящиеся к Линии Маннергейма. Также, на о.Рахмансари в сентябре 1941 года велись весьма тяжелые бои - финны успешно выбивали оттуда наших.
АРХИПЕЛАГ ХЕЙНЯСЕНМАА
АНачиная с 50х годов на островах Западного Архипелага располагались советские полигоны на которых испытывалось ОМП. В частности, на Хейнясенмаа имеются несколько зараженных зон, огороженных колючей проволокой и знаками радиации.
На самом деле, Хейнясенмаа - это целый архипелаг. Состоит он из трех больших островов, и еще нескольких, поменьше. Самый крупный из них, собственно Хейнясенмаа, на севере от него - маленький островок Макаринсари, еще севернее - Кугрисари. На Макаринсари расположен радиоактивный могильник, про зараженность Кугрисари точных сведений нет. Южная часть Хейнясенмаа - не заражена.
По словам местных, вплоть до 53 года, Хейнясенмаа был полигоном для испытания ОМП. Испытывались там особые снаряды и бомбы, распыляющие радиоактивный аэрозоль над противником. Для наглядной оценки поражающих средств оружия на остров были высажены всевозможные крысы и прочие мелкие животные. Собственно эти твари там и уничтожались, а никаких работ по очистке территории не проводилось.
Тот самый трофейный немецкий тральщик, переименованный нашими в «Кит» находился возле островов Хейнясенмаа в качестве плавучей лаборатории. Но однажды на нем случилась авария, в результате которой судно было сильно заражено радиацией. Местное военное руководство приняло решение затопить корабль, отбуксировав его на глубину. Персонал, чтобы не терять времени попусту, открыл кингстоны прямо на месте старта, между Хейнясенмаа и Кугрисари. Но немцы, как сказали нам местные, «даже тогда все делали на совесть, и тральщик моментально пошел ко дну, едва кингстоны были открыты». Таким образом, он и остался в мелководном проливе между островами аж до 90х годов.
После 53 года на островах Хейнясенмаа, а также на Бурневе был организован полигон по испытанию на прочность различной военной техники. Ездящие и летающие машины били и жгли, взрывали и топили, предварительно облепив кучей всевозможных датчиков. «Вот поставят Изделие в камеру, и давай его нагревать, до тысячи – двух тысяч градусов. Греют его и смотрят, что происходит. Вот сожгут так Игрушку, все показания снимут, а потом ученые целый год по испытаниям отчет пишут». Кстати один из орудийных двориков на Хейнясенмаа, о котором мы писали, был ни чем иным, как большой испытательной «горелкой». Что ж, промышленность тогда работала хорошо. Сделают опытный образец, и давай его курочить, а по результатам совершенствовать, так чтобы его ни авиабомба, ни пуля не брала, ни атомный взрыв.
Одновременно с этим всем на Ладоге всегда было очень много рыбаков, которые в неурочное время, когда на полигонах ничего не происходило, ловили рыбу и в радиоактивных водах около Хейнясенмаа, останавливались там на ночлег, коптили и вялили там свой улов. В 80е-90е, как известно, промышленность захирела, но при этом государство вдруг спохватилось – йомае – там же радиация!
«Потом вдруг вспомнили про это безобразие, стали очищать. Мы там полметра грунта снимали, потом его грузили в контейнеры и увозили в Сосновый Бор, в могильник. К нам ребята приезжали, РХБЗ, которые в Чернобыле работали, говорили, в некоторых местах излучение было, до очистки, посильнее, чем на ЧАЭС сразу после аварии.
Да, помню, там до этого была всегда тишина – ни птиц, никого. А вот когда грунт уже вывезли, все собрали когда, сидим как-то с сержантом Васечкиным на камне, курим, и тут раз – чайка закричала, где-то слышу – птичка зачирикала, да... А тральщик в 93-м на Новую Землю утащили, там где-то и затопили», рассказывал нам один водитель из Приозерска.
Местные конкретно не уточняли, где именно снимался грунт и велась интенсивная очистка. Возможно, они имели в виду Макаринсари, Кугрисари, и другие маленькие островки, относящиеся к Хейнясенмаа. На самом Хейнясенмаа (островов Хейнясенмаа много – один большой и несколько маленьких кучкой), явно ничего не убиралось, и хорошо – все это железо представляет для путешественника немалый интерес.
Также, нам поведали, что испытания техники проводятся и по сей день, но редко. Кстати именно об этом нас предупреждали военные, с которыми мы в прошлом году повстречались на Хейнясенмаа. Те сказали, что в этом году там будут проводиться некие мероприятия, и что если мы опять захотим придти туда во время этих мероприятий – нас не пустят.