[Евгений Тихомиров]

Ненецкие святилища устроены весьма интересно: как правило это простейший идол, может даже вертикальный кол или стопка камней - но вписанный в ландшафт как в огромный и величественный храм. Тот же Семиликий сидит на скале-троне, венчающей мыс с обрывами в виде нескольких человеческих лиц. А вот в тундре небольшое святилище Заяцкий Камень с каменным идолом - и вся эта фигура человека в малице, кроме поставленной головы, создана природой. Обратите внимание на притаившегося в щели гуся...
Ненцы о святых местах говорить не любят и совсем не одобряют походы к ним из любопытства. По факту многие здесь двоеверы - считают себя православными (одно время тут баптисты проповедовали - но так ни с чем и ушли), но к духам относятся как к погоде или зверям, то есть просто данности, с которой необходимо считаться. Они знают, что духи могут заворожить, закрутить, заманить куда не надо. И даже мы слышали в тумане отрывистый собачий лай там, где людям и собаке взяться было не с чего. Здесь нет фантастических хальмеров, как у ненцев Ямала, но на могиле под крестом могут лежать нарты или капот "бурана":
А вот гурий. Такие каменные пирамидки тут и там - не святилища, а ориентиры, более многочисленные, чем тригопункты, а часто и сложенные им на замену.
По одной из версий, название Вайгач восходит к ненецкому Вэй-Хабць - "Земля Погибели". Иные видят русский корень - от слова "ваять", то есть Изваянный остров (значит либо - "намывной", либо "с изваяниями"). Наконец, есть полумифический помор Иван Вайгач (от карельского - "молчун"), якобы первым из русских поселившийся здесь в 14 веке. Как бы то ни было, "первооткрывателей" Вайгача британцев Стивена Барроу и Ричарда Джонсона с прибывшего сюда в 1554 году корабля "Сёрчсрифт" встречал помор по прозвищу Лошак, а в их путевых заметках упоминаются и свирепые туземцы с луками, отгонявшие их от святилищ, и русские охотники, добывавшие медведя, из чего следует, что они и между собой уживались. Вот мыс Карпово Становье южнее бухты Лямчина - на протяжении нескольких веков центр поморских промыслов Вайгача:
Перед ним - пара Карповых островов:
Один из которых венчает крест, поломанный и накренившийся:
В силу своего расположения Вайгач был узлом Поморского хода в сибирские моря, и наследие тех времён, со Средних веков до конца 19 века - это кресты и избы. Поморские кресты - не столько храмы, сколько ориентиры. Они были знаком того, что это русские берега; их расположения и комбинации входили в рукописные лоции, из поколения в поколение передававшиеся в поморских деревнях; косая перекладина креста, если он поставлен правильно, кажет верхним концом на север, а пара крестов могла служить створовым знаком. И если с лицевой стороны на кресте слова церковные, то с тыльной вполне могли быть подсказки путнику. Поморская навигация - удивительный феномен Арктики, и когда англичане да голландцы гибли в полярных экспедициях с большими кораблями, поморские кочи доходили уже до Восточной Сибири.
Крупнейшие скопления крестов - в районе Дыроватой и Долгой с их мудрёными фарватерами. Не все кресты можно увидеть с моря - многие лежат на земле. Вплоть до конца 19 века полярные острова были необитаемы, присутствие России на них оставалось сезонно-номинальным, и с поморами всё больше конкурировали норвежцы: всё шло к тому, что острова достанутся тем, кто первым начнёт их заселять. Местные говорят, что это всё было "при матушке Екатерине", но на самом деле ненец Фома Вылка стал первым жителем Новой Земли в 1869 году. За несколько поколений там сформировалась особая общность, не шаманисты-оленеводы, а двоеверы-промысловики, и потому не с юга, а именно с севера ненцы стали в ХХ веке переселяться на Вайгач.
Всё это время на острове частыми гостями были исследователи. Только в 16 веке следом за Барроу здесь были голландец Оливье Брунель (1576), британцы Артур Пит и Чарльз Джекман на кораблях "Георг" и "Вильям" в 1580-м и Стив Марш в 1584-м, однако главными были две голландские экспедиции Виллима Баренца и Корнелия Нея - в 1594 на двух, а в 1595 - на 7 судах, по наивности того времени искавшие Северо-Восточный проход в Индию. Но голландцы и англичане не умели того, что умели поморы, и в третью экспедиицю 1597 года Баренц погиб на Новой Земле. Первыми русскими учёными тут были рудознатцы, ходившие на север в 1666-67 годах из Пустозерска. Первые русские географические исследования здесь проводили Степан Муравьёв и Михаил Павлов на судах "Экспедицион" и "Обь" в 1734-39 годах в рамках Великой Северной экспедиции, ну а первое комплексное описание собственно Вайгача было опубликовано лишь в 1787 году. Активнее всего остров изучался в 19 веке, и бывали здесь Шренк, Толль, Литке и даже Фритьоф Нансен на судне "Фрам".
Лучшие описания Вайгача, впрочем, оставлены не учёными: в 1830-50-м годах остров детально описал отец Венеамин, монах-миссионер из Антониево-Сийского монастыря, с той лишь загвоздкой, что немалую часть описанного он сам же и разрушил; в 1898 году по острову путешествовал художник Александр Борисов, создавший там немало картин. Вот например Болванская гора - идолов на ней теперь не осталось, но священная расщелина, судя по чужим фотографиям, та же:
В 1912-14 годах на Карских Воротах успели построить даже одну из 8 во всей царской России метеостанцию, переехавшую на Болванский нос в 1950-е годы. Однако Старый Вайгач - её руины в духе модерна, едва ли не самые северные каменные дореволюционные постройки, ещё стоят (фото есть здесь, почти в конце). В те времена на острове жило 10-15 человек, в основном промысловиков, но всё переменилось при Советах. В 1927 в губе Долгой появилась фактория, а в тундрах острова заработал оленеводческий совхоз, население Вайгача разом подскочило до сотни человек, и остаётся на этом уровне поныне. На смену крестам-ориентирам пришли маяки, здесь в основном в виде бревенчатых вышек:
Вид их ветхий, но на них висят солнечные батареи, пришедшие на смену радиоактивным советским РИТЭГам:
Помогало это, впрочем, не всегда, и разбившихся судов на вайгачских берегах немало. Вот например у Белого мыса потроха эстонского лесовоза "Кенник", погибшего в 1933 году.