[Евгений Тихомиров]

Через полчаса "Главкс" был ошвартован у причала военной базы. Мичман и два матроса поднялись на борт катера.
— Откуда идете?
Ветров ответил.
— Ого! — присвистнул мичман. — Между прочим, мы вас вызывали на шестнадцатом канале. И вчера. И позавчера. Глотки, можно сказать, надорвали. А вы нам не отвечали. Летучий Голландец да и только! Хотели идти на перехват, да туман помешал.
— Мы бы рады ответить, да у нас рации нет.
— Между прочим, у вас и флага нет. Не поймешь, кто такие. Судя по названию, не наши. Нарушители, одним словом. Ну ладно, давайте судовую роль.
Ветрову пришлось долго объяснять, почему документ не завизирован.

— Ну вы, ребята, даете! Таких авантюристов я еще не встречал. — Удивлению сурового мичмана не было предела. — Наломали дров, нечего сказать. Придется разбираться. А сегодня и завтра — выходные.

"И когда все это кончится?" — с тоской подумал Саша.

Матросам мичман приказал досмотреть катер, а сам потребовал на проверку все бумаги. И на стол легла увесистая папка с документами и паспортами. Мичман долго просматривал их, задавал вопросы, опять углублялся в бумаги, а когда дошел до удостоверения Сергея, даже снял фуражку и нахмурился.

— А вы-то, товарищ из органов, как попали в число нарушителей? Думаете, вам все сойдет?

— Командир, — обратился Сергей к мичману, — мне бы связаться со своими, я им все объясню.

— Сейчас доложу, кому положено. Пусть решают.

Ждать того решения пришлось ровно двое суток.
Телефонный звонок прервал мрачные воспоминания Ветрова. Капитан просил зайти. Получив ряд указаний, Саша целый день был занят работой и вспомнил о катере лишь тогда, когда пришел Вистор.
Рассказ о перегоне тот слушал с неподдельным интересом и даже признался:
— Завидую тебе. Столько событий, столько впечатлений за одну неделю — книгу написать можно. А мне вот так и не пришлось ходить на катере: работа. Правда, в память о "Главксе" я уговорил компаньонов назвать фирму его именем. Название хорошо сочетается с нашей деятельностью. Главк всегда помогал морякам, вот и мы помогаем. К тому же, его имя приносит удачу. Дела у нас идут хорошо.

Вистор сделал паузу, собираясь с мыслями.

— Не поверишь: после того, как вы ушли, мне показалось, что я потерял друга. Я вложил в него душу. Свыкся с ним, как с родным. Дошло до курьеза: жена однажды сказала: "Можешь домой не приходить, целуйся со своим катером". А ведь катер — не автомобиль. Машина — что? Безличная. К ней и относишься, как к средству передвижения. Совсем другое дело — катер. Он — как человек. У каждого свое имя, своя история. "Главкс" у тебя обрел вторую жизнь, хотя и в другом качестве. А от первой его жизни остались только вот эти фото. — Вистор показал несколько цветных снимков, на которых катер был запечатлен в самых выигрышных ракурсах.
— А у меня и этого не осталось, — с горечью произнес Ветров.
— Не понимаю, ты что — продал его? — На лице Вистора застыло недоумение.
— Хуже: он утонул.
— Как утонул?! А твой рассказ? Вы же дошли. Или нет?
Ветрову пришлось поведать, что произошло дальше. Он рассказывал, опустив глаза, даже не решаясь смотреть на Вис-тора. Как было признаться, что после тяжелого, полного приключений перегона, он если и вспоминал о "Главксе", то лишь как о неприятно закончившейся старой истории — не более. В главном же он не смог признаться и самому себе: после всех перипетий невезучий катер ему смертельно надоел. Словно злой рок висел над "Главксом". Невезение преследовало его до самого конца. В Кронштадте аккумулятор опять скис, и пришлось оставить катер для подзарядки. Но остановка переросла в продолжительную и постоянную последнюю стоянку: после осмотра двигателя обнаружилось, что один из цилиндров блока треснул и требуется его замена. Ремонт только начали, когда Ветрова вызвали в рейс. Так он и оставил катер — и без ремонта, и без присмотра. Друзей просить не стал: у каждого свои проблемы. Им и перегона хватило — на всю жизнь запомнили.
Вернулся из рейса зимой. На катер страшно было смотреть: румпельное отделение и трюм подо льдом, в машине — по колено воды. Если бы не швартовы — давно бы утонул.
— Ты что — даже не пытался его поднять?
— Зимой было бесполезно. Летом, конечно, можно было попробовать плавкраном, но у меня именно тогда начались сложные отношения с женой. Чуть до развода не дошло. Сам понимаешь, не до того было.
— Он что — и сейчас там?
— Да. Торчит, наверное, только труба да рубка, все остальное под водой. Лежит "Главкс" на грунте.
— Значит, еще можно спасти?
На следующий вечер "Высоцкий" вышел из Риги в очередной рейс. Спустившись в каюту после вахты, Ветров взял с письменного стола знакомую фотографию "Главкса" и, случайно перевернув, прочитал надпись на обратной стороне: "Надеюсь, поступишь правильно. Не обижай рыбацкого бога. Вистор".