Чуть-чуть из истории Пинежского судоходства. Тема наша, так как по Пинеге суда в основном бегали маломерные, не большие.....
Надо знать, каким оно было всего-то 30 лет назад, а точнее представлять, каким судоходство должно быть в действительности, чтобы обеспечивать потребность тогдашнего "народного хозяйства" огромной территории Пинежья А в тот период тридцатилетней давности надо сказать там было множество леспромхозов, да и других производственных учреждений хватало, которых нынче и след простыл.
http://www.vokrugsveta.ru/vs/article/5321/
ПУТЬ КАРАВАНУ ОТКРЫТ
В оконце иллюминатора, словно в раму, вставлена картина под названием «Половодье», и я вижу синюю летящую реку, дальние леса над рекой и льдины, похожие на груды грязного хлопка. Еще вчера они бились в двинские причалы, стонали и лязгали, как товарный состав с ржавыми тормозами, давили друг друга, вставали на дыбы, поднимая к небу ноздреватые, истаявшие бока, а потом обессиленно падали, разбивались и плыли дальше.
Ночью в каюте я просыпался от этих звуков и выходил на палубу. В сиянии белой ночи река выглядела непрерывно движущимся конвейером, и только черные точки куликов и уток да темные прошлогодние бревна, очевидно, забытые лесозаготовителями на песчаных отмелях, нарушали белесые, чуть приглушенные ночью цвета весеннего разлива,
А сейчас мы стоим у впадения Пинеги в Северную Двину и ждем, когда пройдет последний лед. Путейский катер № 86 с полным комплектом километровых и створных знаков, с командой из шести человек и с провиантом на шесть суток должен идти вперед, на Пинегу, но инженер-гидрограф Епифанов, «король здешних вод», не торопится, заставляет судно маневрировать вдоль берега взад-вперед, выбирая подходящий зазор между льдами. Кстати, пинежский ледоход заметно обессилел, одряхлел и уже не представляет собой той грозной силы, которая еще вчера бухала орудийными залпами, вырывала с корнями деревья по берегам. Льдины теснились к причалам, слабо покачивались на воде и казались нестрашными.
— Последыши, — говорит Епифанов, читая глазами ледяные поля. — Рискнем, пожалуй, — и он лезет в рубку отдавать распоряжения.
Вздрогнув всем телом, катер разворачивается против течения и входит в устье Пинеги. Он идет прямо по льдинам, подминает их днищем, и те сшибаются лбами, крошатся, с тяжким стоном погружаются в воду и с шумом выныривают из-под кормы. Мы плывем уже больше часа — и никаких неожиданностей. Капитан Саша Морев радуется, помощник прораба Володя Визжачий радуется, матрос Коля Никитин тоже доволен: все идет как по маслу. И только с лица гидрографа не сходит угрюмое выражение.
— Ишь, развеселились! — И он круто бросает катер к левому берегу. — Смотрите!
Навстречу нам, в окружении множества обломков, плывет гигантская льдинина. Она размахнула свои концы почти на всю реку и даже цепляется за правый берег, выцарапывая оттуда пласты известняка. Мы вплотную прижимаемся к мелям, ищем мало-мальски удобную бухточку, чтобы избежать встречи с ледяной тушей, но она настигает нас и тащит назад. Скрипит металлическая обшивка, ревет, надрывается 75-сильный мотор, сопротивляясь десяткам тонн льда, помноженным на скорость течения. Дыбится, крошится лед, кричит Епифанов, но все напрасно: катер несет вниз, обратно, и мы бессильны что-либо сделать. Впереди невеселая перспектива «впадать» в Двину и все начинать сначала.
Путейский катер уходит «открывать» Пинегу.
Но — это должно было случиться! — льдина не выдержала напора катера. (А может быть, собственного веса?) Она вдруг оглушительно треснула, и мы буквально втерлись в образовавшуюся трещину, раздвинули ее железными бортами и на малых оборотах спустя минут десять оказались на абсолютно чистой воде.
— Ну и дела, ну и приключения, — облегченно вздыхает Епифанов.
А капитан Морев, вытирая пот со лба, заключает:
— Эх, сейчас бы баньку справить! А, мужики?!.
На Пинеге я не впервые. Внешне цивилизация обошла этот край стороной — ни асфальта, ни телевидения, ни каменных домов. Московские газеты приходят лишь на третий день... Первое впечатление таково, что жизнь здесь течет степенно и размеренно, как часовой механизм, заведенный исстари. Кажется, что пинежане давно смирились со своим положением и даже не прочь пошутить, позубоскалить над своим якобы «провинциализмом», памятуя старую поговорку: «Назови хоть горшком, только в печь не сажай...»
Но приглядишься повнимательней и увидишь: Пинежье обновилось в последние годы, увеличилось население, вырос экономический потенциал края. В лесу работают трелевочные тракторы, вывозящие древесину. Рокочут в небе «Аннушки». В тайге работают партии геологов и геофизиков: земля Пинежья таит миллионы тонн целестина, миллиарды тонн гипса. Подозревают — и не без основания — нефть и газ. Полным ходом идет строительство железной дороги, которая в будущем соединит Пинегу с другой северной рекой — Мезенью...
И все же, как ни крути, жизнь этой окраины во многом зависит от ее природы. В особенности весной, в распутицу, когда деревенские жители отрезаны не только от райцентра, но и от ближайших сел. Единственная возможность выбраться в город — самолет, но на него надежды плохи: взлетные полосы заливает талая вода, и они надолго выбывают из строя.