[Евгений Тихомиров]

Приближался май 1973 г. Мурайя хватается то за одно, то за другое предприятие, пытаясь раздобыть денег. Пришлось расстаться с очень ценной фотокамерой, зато теперь у него новый двигатель — «Вольво Пента».
И тут новый удар — в Бресте у причала затонул «Псюкопатен-2». Его вытащили на берег, но пропали или безнадежно испорчены почти все припасы и снаряжение.
«Это меня не обескураживает, — заявил Сеппо. — В декабре я буду в Бресте и все приведу в порядок. С теми запасами, что есть, уйду и не вернусь, пока не обойду вокруг света. Или же умру...»
В Бресте подтвердились самые худшие опасения Сеппо Мурайя. Свою лодку он нашел разграбленной, палубные конструкции были разбиты. Эти дни в Бресте были днями отчаянья.
«Моя жизнь корчит страшную гримасу... Сырая каюта не балует ни теплом, ни уютом. Умудряюсь спать на совершенно голых досках, ничем не укрывшись, — украдено все, даже мокрые и грязные спальники... Я больше боюсь за сохранность моей лодки в Бресте, чем выхода в Бискайский залив...»
12 февраля 1974 г. он выходит из Бреста. Но пройти удалось совсем немного — 15 км до ближайшей деревушки на побережье: у лодки слишком тяжелый ход. На следующий день — вторая попытка — около 100 км. Так Сеппо Мурайя оказался в Сен-Гьенель. Отсюда он пишет домой: «Решил вернуться в Финляндию. Оба имеющихся винта не подходят для лодки. Идти без ветрового стекла невозможно: вода хлещет в лицо и всего заливает. «Терхи» не в порядке, а запасных частей нет, хотя фирма «Валмет» сообщает, что они высланы авиапочтой еще 17 января. Денег почти нет. Решено — возвращаюсь!»
Но тут, наконец, Мурайе повезло. В Сен-Гьенеле Сеппо встретил молодого студента, который привел его в дом к своим родителям, приютил, разместил у себя ценные вещи с лодки.
«Я нашел чудесную семью, — писал счастливый Сеппо. — С момента нашей встречи я ем отменную пищу, у меня своя теплая комната с великолепной постелью. Лодку тут же вытащили на берег и покупают все, что нужно для ее починки. И все совершенно бескорыстно!
Множество людей в этой чудесной рыбацкой деревеньке — кто на машине, кто на велосипеде — гоняют целыми днями по моим делам. В момент находят такие вещи, на поиски которых в Бресте ушли бы дни и даже недели».
Сен-Гьенель, где Мурайя впервые столкнулся с человеческим к себе отношением,— расположена в опаснейшей части Бискайского залива. Огромные деньги вложены здесь в строительство волнорезов, ограждающих деревеньку от грозных валов Бискайи. Знал ли об этом Мурайя! — Знал.
«Пару месяцев назад шторм выдал полуметровый слой пены через волнорезы по поверхности всей гавани. Представляешь! Черт те что!» (из открытки в Финляндию).
Что чувствовал, о чем думал Сеппо перед выходом в Бискайский залив! «На душе покой. Не спешу. Не тянет в кабак. Уже несколько лет я не был так спокоен и уверен, как в эти дни. Лодку мою сделаю до 20 февраля и тогда пойду через Бискайский залив.
Брест выжал из меня всю энергию, которой я заряжался несколько лет для похода вокруг света. Сейчас я очень слабый человек, чтобы выдержать новые невзгоды. В душе у меня глубокие раны, которые так просто не зарубцуются. Всего горше, что украли мой кларнет. Я на нем наигрывал финские народные песни, когда становилось совсем тоскливо.
Самый сердечный привет всем, кто не утверждает, что я сумасшедший».
Катер на берегу Из письма от 8 марта. «После 11 девятичасовых рабочих дней лодка в полном порядке. 120 км вдоль берега — и я в Ла-Трините. Там получаю 500 л горючего и сразу же в Бискайский залив. Курс — 230°. После 14 часов хода должно открыться испанское побережье. Да, это уже по-настоящему отплытие!»
Открытка из Ла-Трините от 10 марта. «Второй этап моего путешествия начинается. Бискай спокоен. Горизонт синеет в 50 км от меня, а за двенадцатью такими отрезками — побережье Испании».
И последняя открытка из Ла-Трините от 12 марта. «Ветер с юго-востока 2—3 балла, моросящий дождь, курс 234°. Снимаюсь в ночь при бортовом ветре. Сеппо».
Спустя 6 суток французский морской патруль нашел опрокинутую лодку Мурайя, прибитую к берегу южнее Бордо. В те дни в Бискайском заливе бушевал шторм до 12 баллов.
«Франция получит прощение только тогда, когда я буду знать, что ветры не смогут больше вернуть меня сюда» — писал Мурайя в одном из писем.
Через две недели после обнаружения лодки волны и ветер вернули его тело к берегам Франции.