[Евгений Тихомиров]

Вообще вся история взаимодействия лодочников с миром: был такой нормальный социалистический подъем, который продолжался до начала 70-х. Там в 60-х уже какие-то нездоровые проверки были, а в 70-х пошла вполне сознательная травля именно владельцев моторных лодок.
– Когда их стали обвинять в том, что они загрязняют воду?
– Да. И это тянулось очень долго. Это была на самом деле мировая тенденция. У нас же куда дворяне, туда и обезьяне. Сначала, в конце 50-х, это все прокатилось по Штатам. Закончилось созданием достаточно серьезных организаций и ассоциаций владельцев и производителей водномоторной техники. В 60-х дошло до Европы. В 70-х докатилось до нас. Где-то на уровне 1972-73 годов пошла волна запретов на моторные лодки и продолжалась до начала 80-х. Начиная от запрета хождения в нерест, вплоть до полного запрета на движение маломерных судов в некоторых городах. Но если это еще как-то можно протащить в том же Тамбове с его Цной, которая в ширину полтора шага и не судоходная, но на судоходной реке, когда перед тобой проезжает большой-большой теплоход, на котором сидят 300 пассажиров и плюют за борт, бросают «бычки», огрызки яблок и газетные кульки с мусором, да и теплоходы не гнушались фекальную цистерну за борт качнуть, говорить, что вот лодочники – они такие-сякие... Это смешно.
Дальше было первое повышение цен на бензин в 1977-79-м, когда у нас был всемирный нефтяной кризис, и второе повышение цен на бензин – 1981 или 1983 года, после чего часть населения побросала лодки.
– А что случилось в 90-е?
– А в 90-е бензин не то что подорожал, он просто пропал. Реально несколько лет на заправках бензина не было. Или его не продавали, кроме как в бензобак. Но лодку на заправку не подгонишь.
– Воровать лодки стали в 90-е?
– Краж, как таковых, было немного. Основная проблема 90-х – отсутствие бензина. Плюс проблема бандитизма на Волге. Какие-то веселые гоп-компании промышляли в 1991-92-м. Потом из таких сел, как Генеральское, Красный Яр, еще из каких-то прибрежных деревень по 3-4 самых борзых человечка пропали на речке, и как-то это естественным путем сошло на нет. Но в 90-е очень много народу либо очень серьезно забухали от безысходности, либо потеряли работу, доход и не смогли ездить. Подавляющее большинство лодок оказались просто брошенными. Вот тут у стоянок было тяжелое время. Жуткие долги, никто особо ни за что не платил. У нас один из предыдущих начальников базы прославился тем, что взял и под свою ответственность все брошенные лодки, на которые хозяева не заявлялись по десять лет, реализовал.
– Чтобы покрыть долги?
– Естественно, он и про свой карман не забыл, за что, собственно, и полетел к чертовой матери. Были покрыты долги за стоянку, хотя это не очень законная тема – отобрать лодку за долги или не выпускать со стоянки за неуплату.
Потом, в 90-е, была массовая продажа лодок. Мореходные лодки, то есть «Казанка-2», очень много «Амуров», «Прогресс-4» – все, что может ходить в мало-мальскую волну, грузовиками вывозились на Каспий.
– Итак, мы подошли к нулевым...
– В нулевые вся эта система лодочных стоянок и баз начала восстанавливаться. Во-первых, те люди, которые не побросали лодки в 90-е годы, остались на воде. Во-вторых, началась новая волна – появились люди, которые в 90-е по причине безденежья или малолетства лодку бросили или продали (или отец продал), и они восстановили статус-кво семейный.
– А потом пришли «новые веяния» и базы опять кому-то помешали?
– Веяния там на самом деле очень просты. Это федеральные деньги, которые выдаются на строительство берегоукрепительных сооружений. Вместе с этим есть в городе такой очень лакомый кусок – полоса земли, которая находится между улицей Чернышевского и берегом Волги.
– И этот кусок земли хотят оприходовать под элитное жилье?
– Да. Там вообще все очень интересно. Дело в том, что та территория, которую мы знаем как грузовую набережную, это гидротехническое сооружение. Оно было построено в 50-х годах, чтобы прикрыть железнодорожную насыпь от размывания при подъеме Волгоградской ГЭС. Вся эта территория – санитарная зона железной дороги, а убирать эту ветку оттуда никто не позволит, потому что это стратегический объект, как вообще все железнодорожное хозяйство. Фактически все лодочные стоянки стоят на территории, которая много лет принадлежит железной дороге.