Остров Лампожня на Мезени заслуживает отдельеного рассказа.
https://zen.yandex.ru/media/id/5aff4...1a5300a8ee421e
Обитаемый остров
Лампожня - низинный остров у правого берега реки Мезень, обживаемый новгородцами с середины шестнадцатого века, пришедшими в богатые зверем места за отловом соколов, остров-путешественник, плывущий в сторону моря «по две сажени в год». Нетрудно посчитать, что за 500-600 лет слободка сместилась на три километра, так что если вы любите путешествовать не выходя из дома – добро пожаловать в Лампожню, здесь Белое море уже не за горами).
В брод по низкой воде к нему проезжает почти любой автомобиль, по высокой – дежурная лодка, лежащая здесь же. Среди выросших в Союзе, трудно найти того, кто не заглядывал бы в Лампожню хотя бы одним глазком. Именно здесь проходили основные события фильма «Свинарка и пастух», подаривший Зельдину, как он говорил, жизнь, благодаря брони, выданной для досъемки.
Встретившие радушные хозяйки дома культуры и музея поправили нас в ударении Лампожня на первый слог, разъяснив, что название поселка идёт от лампы. Это несколько удивило, потому, что вопрос происхождения имени до сих пор исследуется и окончательных версий не определено.
Первое упоминание Лампожни в официальных документах найдено в грамоте Ивана Грозного от 1545 года самоедам Канинской и Тиманской тундр, хотя ряд исследователей относят первичное заселение к пятнадцатому веку. Не исключено, что появление этого документа спровоцировал приход сюда новгородцев, что потребовало защиты местных народов и официального закрепления за ненцами и самоедами исконных территорий охоты, выпаса и лова.
Несомненно, слобода, расположенная в начале известного Пёзского волока, соединявшего Мезень с Печорой и являвшегося частью старинного Северного водно- волокового пути в Зауралье, Мангазею и на Обь, который в ряде источников называется ещё и северным шёлковым, имела серьёзнейшее экономико-политическое значение.
Sloboda в месте впадения Пёзы в Мезень уверенно показана на всех картах, хотя иногда и отмечена, как Mezen, в то время, как Мезень по Атласу Российской Империи 1745г. располагалась выше по течению в месте слияния рек Удоры (Вашки) и Мезени, напротив нынешнего Лешуконского. На некоторых средневековых картах на месте современной Мезени отмечен Lampas, хотя Лампожня находится выше по течению, есть мнение, что в XV-XVI веке существовал город Лампожня со слободой Lampas.
Симина в этимологическом исследовании приводит близкородственное и встречающееся на Пинеге «лама», как заболоченное место и «ламбас», как «сырая травянистая площадь в лесу», отмечая также, что «ламбина» - озеро на месте прежней реки.
В Коми-топонимическом словаре в толковании «ламбейёль» и «ламбеймусюр» часть слова «ламба» - трактуется, среди прочих, как «водораздел». Всё это хорошо ложится на топографию: низкий остров, разделяющий русло Мезени, затапливаемый половодьем, с прекрасными заливными лугами, гарантирующими богатые пожни (луг, место покоса).
Ещё одну этимологическую версию подарило изучение Фасмера, он считал, что название лампас - «красный кант на казацких штанах» пришло через немецкий lampas или напрямую от французского lampasse, обозначавшее «рисунчатую шелковую ткань из Ост-Индии». Если вспомнить, что Лампожня располагалась в одном из ключевых мест северного шелкового пути, а на иностранных картах того времени Lampas непременно присутствовал, версия из альтернативной превращается в «параллельную», закрепляя в первой части названия два важных условия «низинное, заболоченное место водораздела» и характер основного направления торговли, присоединив второе основание «пожня», как наиболее распространённые участки территории.
Именно в Лампожне дважды в год происходили ярмарки, это был «Макарьев» своего времени. Из Пустозерска, Вайгача, Югры и всего известного тогда северо-востока везлась для мены пушнина, оленьи шкуры, рыбьи зубы (моржовый клык), которыми вся Россия снабжалась через Новгород, Вологду и Москву. Приезжали торговать и иностранцы. Сейчас трудно поверить, что в том числе и Мезенский уезд когда-то кормил хлебом Северную Норвегию. Из Архангельска и Мезени поморами поставлялись ржаная мука, рожь, овес, лесной товар (дерево, береста, дрова), меха, пенька, смола, сало, сено. Характер торговли был меновым, обратно шла сушеная рыба, ружья, топоры, канаты, парусное полотно, ром, который норвежцы навязывали обязательным условием сделки, причем любой торг был возможен лишь при обмене не менее половины товара на алкоголь, купцы, в свою очередь, выгодно обменивали у самоедов ром на пушнину, нарушая государев запрет на спаивание коренного населения.
Село, по северным меркам было богатым и многолюдным, довольно быстро разросшись до 67 дворов по переписи 1623 года, из которых страшный голод 1646 года оставил жилыми лишь 26. Сказались и природные условия, и отсутствие устойчивых знаний сроков промыслов, географии края, особенностей климата. Больше такого мора не наблюдалось.
Ежегодная борьба с половодьем, в нарушение планов генеральных застроек сёл, привела к кучности и неравномерной застройке, однако лампоженцы вытребовали у губернатора право строиться, учитывая топографическую особенность. Но даже это не спасало, и ежегодно часть посевных наделов смывало водой, а семьи в буквальном смысле шли по миру. До сих пор центр села остолбован мощными врытыми в землю брёвнами, останавливающими ледоход.
Традиционно здесь занимались морским промыслом и скотоводством, одним земледелием, в силу нехватки посевных земель и нередкими морозами, было не прокормиться, но уровень жизни и достаток сельчан был высоким, позволявшим отстроить богатые церкви и содержать сельское училище, учитывая, что в Мезени, ставшем к тому моменту уже городом, с 1787 по 1912 годы училище было лишь одно.
В двадцатом веке, отойдя от загибающегося морской промысла, об основных причинах которого я подробно остановилась в главе про Мезень (привет Кукурузнику), село специализировалось на животноводстве, рухнувшем в девяностые вместе со страной.
Ныне это край пасторальных зарисовок для туристов, помимо краеведческого музея, расположенного в доме «короля лыж» - легенды мирового спорта лампоженца В.С. Кузина (единственного официально "коронованного" за блистательные победы Кубком с гравировкой «Королю лыж от короля Швеции Густава VI») в посёлке есть гостевой дом, баня, но наверняка можно договориться и о размещении частным образом или испросить разрешения, постоять с палаткой на берегу. Музей, кстати, информативный и очень душевный, краеведение здесь в чести, впрочем, как и богатая история края.
Сбросив накатившую томность от прогулок под золотящимся закатом и подавив желание воспользоваться радушием и гостеприимством, мы уезжали к красным берегам древней реки, пора уже было испробовать Мезень на вкус...