Открытие острова Вайгач продолжается.
https://varandej.livejournal.com/885832.html
Юнояха. Вайгачский Урал, или В поисках горы Идолов
От показанной в прошлой части одинокой избы Андрея Вылко, куда полярная природа и сама непрочь была заглянуть, мы совершили три похода - на остров Большой Цинковый с его деревянным Семиликим идолом и на местный гранд-каньон реки Талата, каждый примерно по полдня. Третий же поход был трёхдневным, и отправились мы вглубь Вайгача через болота, каньоны, птичьи базары и настоящие горы, которые я называл не иначе как Вайгачский Урал - ведь этот остров, как и Новая Земля, ни что иное, как продолжеие "хребта России". Поднимались мы вдоль реки Юнояха, чтобы найти в её верховьях священную гору Идолов.
И был это наш первый на Вайгаче поход вдвоём - Петя и Наташа sevprostor, убедившись, что медведей тут нет и защита нам не нужна, решили не уходить на три дня от лодки только за тем, чтобы посмотреть на горы. Андрей зато.заботился о нас прямо-таки по отечески, дал множество советов один другого ценнее, показал нам на карте Зелёный балок, чтобы мы могли найти его и там переночевать, а узнав, что большую Ольгину палатку мы брать не хотим - дал куда как более компактную свою. Вернувшись с охоты, он рассказал нам по свежим следам о бродах и возможности их перехода, и только наши вопросы о горе Идолов натыкались словно на невидимую преграду - Андрей не отговаривал нас туда идти, даже кое-какие советы давал, но очень аккуратно, в духе "увидите большую сопку", "да вообще её не так-то просто узнать", и в этом всё сквозило не говорившееся прямо, но какое-то очень чёткое "вам туда не надо". Весь день мы собирались, а поздно ночью пошли, и в комплект к Ольгином альпенштоку Андрей и мне дал посох - резиновую трубу, что когда-то принесло ему море. Первую пару километров мы шли по серому берегу, истоптанному собачьими следами, мимо места, где стояла изба того самого загадочного Лямчина, отмеченная ещё в трудах Петра Боярского, но окончательно разрушенная тем же штормом 2010 года, после которого Андрей и свою избу чинил несколько лет. Затем мы перешли небольшую речку, над которой с протяжными криками висел зимянк, и пошли прямой наводкой на одинокий гурий, видневшийся за тундрой ещё от Андреевой избы.
Мы шли почти по прямой через не очень топкое (даже ноги не промочили) просторное болото, которое я называл не иначе как Комариная топь - казалось, что если пойдёт дождь, его капли не пробью комариную тучу. Комаров вокруг себя мы натурально не разгоняли, а разгребали, а кабы ни накомарники - наверное были бы сыты одной только комарятиной на весь остававшийся день.
На берегу Юнояхи же насекомых словно ветром сдуло - достаточно было лишь пересечь снежник. Юнояха, в переводе с ненецкого Омутная река, была конечно меньше Талаты - но тоже весьма внушительной:
На карте она образует неправильный "?" с Большим Цинковым островом в роли нижней точки, и Андрей на этой карте нам показал три брода через неё. Но самый удобный средний брод, через который до Горы Идолов всего 12 километров от избы, по его словам, сейчас непроходим - быстрой воды на нём по колено. Верхний брод в тихом месте - просто слишком далеко, а Нижнего брода он как раз в эти дни и не видел. Не вариант был и обойти Юнояхино устье на лодке - перед морем вдоль неё большое топкое болото, а за болотом длинный мыс. На пачке сигарет Андрей нарисовал нам схему, но видимо рассчитана она была на самый худший вариант - забравшись на скалу с гурием, я понял, что реку можно пересечь так же по диагонали в другую сторону, Оля налегке отправилась в разведку, и убедилась, что вода нигде не доходила нам даже до колен. Вспоминая, как я переходил вброд горную реку Ягноб в знойном Таджикистане, я готовился к тому, что буду в студёной воде выть от боли... но полярная Юнояха оказалась не просто не холодной, а откровенно тёплой - так бывает, когда "светило солнышко и ночью, и днём...".
Точно напротив устья Юнояхи лежал Большой Цинковый, и в самой середине кадра на камне-троне можно различить едва заметную чёрточку Семиликого идола (не путать с тригопунктом справа на мысу!). В "общем" посте про Вайгач я уже рассказывал о том, что когда-то главные ненецкие святилища располагались на двух крайних мысах - в южной точке острова молились мировому старику Вэсако, в северной - мировой старухе Хэдако, а где-то в глубине располагался запретный для людей Дом Бога - их сына Нума (в других местах - Нюбя-Хэхэ, то есть Мать-Дух). Но оба прибрежных святилища были разрушены, первое - русскими миссионерами, второе - Карским морем, и с 18 или 19 века "ненецкая Мекка" начала смещаться внутрь Вайгача, где чужаки не знали дорог. Так и образовалась река-храм Юнояха, в устье которой находится Большой Цинковый, а в верховьях лежали на одном берегу гора Идолов, а на другом - целая россыпь небольших святынь - Лисий камень, Заяцкий камень, Каменный идол и Медвежья Голова. Гору Идолов как самую крупную и Заяцкий камень как самый доступный и решили найти.
После брода с его острыми камнями было очень приятно пройти сотню метров по мягкой тундре, зная, что в траве не будет битого стекла или ржавой железяки. Но быстро нашлась другая неприятность - гусиный помёт, которого с каждым шагом становилось всё больше. Фотографировал я, впрочем, вместо него такие вот тундровые грибы, уж не знаю, съедобные или нет:
Мы шли вдоль излучин Юнояхи, поражаясь красоте и дикости её пейзажа:
А вокруг нарастал галдёж. Куда-то брели парами неуклюжие казарки, громко ругаясь во все стороны, а на грядах сидели, нахально глядя на них, жирные белые чайки.
Порой заходившие на казарок как "Мессершмидты" и "Хенкели":
Суета и гвалт сбивали в толку, и я шутил, что это какие-то Комменты Кассада или на худой конец Фейсбук, где все наперебой галдят и гадят:
И лишь совсем не сразу мы различили птенцов, и поняли, что перед нами - зона военных действий:
Гуси с подросшими птенцами неуклюже шли к воде - тяжёлая незыблемая гусыня, пушистые гусята под ней и проворный гусак, метавшийся вокруг. А чайки... сравнение с фашистской авиацией было вовсе не случайным - у чаек было пиршество, то и дело я видел, как они взлетали с бьющимся в клюве гусёнком и одним движением заглатывали его целиком, ещё не успев даже набрать высоту, и я не думал, что у чаек настолько широкие глотки. С ними и дрались гусаки, и дрались отчаянно - так, один гусак при мне пролетел с полсотни метров, повиснув клювом на чаячьем хвосте. Кое-где вместо гусят, бредущих к речным спускам, мы видели устланные пухом гнёзда, и вот тут, например, старший птенец в отсутствии родителей грел своим телом младшего.
Как ни печально, мы подыгрывали чайкам - увидев нас совсем близко, гусак и гусыня бросали детей, зная, что сохранив свою жизнь, в следующем году сделают новых, и чайки, более быстрые и наглые, после нас приходили первыми. Андрей рассказывал, что он в таких случаях даже стрелял по чайкам, не жалея дроби: гусь - конечно, его добыча, но гнёзда и птенцы неприкосновенны!
У воронов на том берегу позиция другая - "Make love, not war!". Милейший флирт в романтическом месте:
Через всю эту Птичню (слово Ольгино, даром что она сама Птица) мы шли еле-еле, со скоростью километра в час - за спиной у каждого было килограмм по 15, но дело было не в весе, а в бесконечных остановках на птичьи сюжеты. Вот мы достигли сердца Птични - как в среднеазиатских городах, это базар. Птичий базар:
Так кричат казарки (ссылка), так - чайки-бургомистры. И на несколько километров вдоль Юнояхи это был непрерывный фон, как шум проспекта за моим окном в Москве.
Как я понимаю, у гусей тут родильня, к которой они летят летом аж из самых Европ транзитом через Кологрив Костромской области, а чаячий базар - выросшая в сытном месте пиратская гавань. Но что меня потрясло - в самом его сердце обнаружилось гнездо казарок. То ли чайки тоже знают, что гнёзда разорять нельзя, то ли это предатели, сдавшие чайкам явки и пароли всех соплеменников.
Но у базара сквозь птичий гвалт пробивался шум воды, и забравшись на скалу по ту его сторону, мы увидели источник шума - это был не водопад, а фантастическая теснина, узкая щель между скал. На горизонте - Баренцево море:
19.