[Евгений Тихомиров]

И вот, с опозданием, 23 июля (первоначальный план - отъезд 15 июля, потом 20-го, потом как получится) отчаливаем с моей дачи, где хранился Чапаев, в сторону Норвегии, добавив больше сотни км от Егорьевска до Москвы к и без того неблизкому пути.
С прицепом оба водителя имели дело впервой. А он из не маленьких — 3 метра по диагонали, высокий жёлтый тент, и даже кузов-самосвал. И всего два колеса без тормозов. Внук смотрел бы на это сооружение с завистью! А мы как-то с тревогой. Дальнобойщики, блин.
Едва выехав на подмосковное третье кольцо, стали зрителями попытки обгона нескольких фур подряд по запрещённой встречке мотоциклистом с большим мотором между ног. Неудачно. Зачем ему это было надо? Что так достало в жизни, что обгон и скорость становятся смыслом... А мы — куда и зачем?.. Чем-то, вроде, мотивации похожи. Что же тут, вокруг нас, так достаёт, что нужно «упоение в бою», что бы на некоторое время почувствовать себя по- настоящему счастливым. Несовершенное общество?
А у совершенно совершенных норвегов, с их наивысшим, по каким-то там 114 параметрам, уровнем жизни, каякеры - любители, приехав на выходные покататься, проходят фантастические водопады, которые профессионалы из других мест считают предельно опасными. И конечно, дань жизнями за это взымается. И трекинговые тропки для массового хождения у них частенько носят характер совершено отвесно-загробный. А, например, давно уже благополучные финны, недавно, были чемпионами по самоубийствам!
«Блажен, кто посетил сей мир в его минуты роковые…». Угу. А кто не в роковые? Или, типа, пересменок между социальными клизмами? Еда, дом, развлекухи массмедиа, влюблённости всякие - не спасают. Вот если всего этого лишить, тогда — да!
Вспомнил слово «сентенция»...
Партию «Безостановочный переезд» сыграли с Димой в четыре руки. Егорьевск, Брусника, Торнио, что-то там ещё, Лодинген.
«Лодинген — это где?» — помнится, спросил офисный планктон в норвежском визовом центре, куда я припёр в два захода бумажки, поясняющие, что я не верблюд. «Ну, в Норвегии же, дятел».
Без географии мы нигде.
Вопрос в страховой конторе, косясь на мой поджарый облик: «А спортом будете заниматься?»
— Да не-е, пляжный отдых. Под парусом.
Про то, что такое океан в заполярье и одни из самых больших ледников в континентальной Евразии — умолчал. Интересно, сколько стоит страховка от этих напастей? К тому же у страховщиков я был в пятницу...
На российской границе Диме пришлось долго общаться со сторожами и сочинять много бумаг — нам не поверили, что внутри нашего сарая на колёсиках всего лишь надувная лодка с запчастями. Дальше по дороге нами никто не интересовался. Ну, разве что олени.
Перед перевалом, ведущим из Швеции в Норвегию, Дима, к моему изумлению, извлёк банку пива, молча открыл и протянул мне.
Надо пояснить, что в нашем экипаже, состоящем из Гали, выпускницы физфака и гениальной школьной учительницы, Димы, замечательного финансиста, работа которого вызывает образ белки из песенки Ивасей (та, что несёт свой крест бегом в колесе) и меня, инженера-кибернетика без определённых занятий, звание пьющего могу носить только я. Да и то не в России.
Я поскрёб ногтем руль и поднял глаза выше банки с пивом. Дима мечтательно улыбался, глядя в гористую голубую даль. В общем, в Норвегию въехали со своими менталитетом и промилле. И того и другого понемногу.
Смотрящий за порядком в мире тут же нас заметил и устроил предупредительный скальный обвал, запрудивший дорогу потоком машин на несколько километров. Ничего, привычные норвеги проковыряли за час ход и мы покатили дальше, поглядывая на жёлтые таблички «Бьёрнфален».
Приехали. Осмотрели худосочный городок и подходы к морю. Нашли марину и кемпинг и по узенькой дамбе туда вкатились.
Пока озирались, выясняя чего, где, как и, особенно, почём, рядом со мной возник слегка потрёпанный человек, сказавший, что он хозяин кемпинга и самое время поговорить о деньгах. Об этих высоких материях лучше говорить профессионалу, но Дима куда-то пропал. Ну, со мной можно про погоду или про виды на овёс. Как, кстати, овёс по-английски?
Тут появился Дима и с некоторой дистанции хрипло крикнул: «В марину заходит наш корабль!» Я убежал от остолбеневшего хозяина кемпинга в сторону воды, пытаясь растолковать самому себе смысл услышанного. Наш, в смысле под российским флагом? А с чего панические нотки? Он что, с пушками?
Да-а! Под российским флагом к слипу кемпинга приближался СК 24. Брат-близнец нашего Чапаева. С командой из Питера. Капитан Сергей Мерсадыков. Тоже поначитались Шмерлинга и двинули на Лофотены. Лодка 2012 года, помоложе нашей, в общем, такая же. Но палатка одинарная, обогревателя нет. Шесть человек, двое детей, не особо больших, но, по повадкам, стойких. Когда изумление прошло, с удовольствием пообщались с ребятами, получили в подарок норвежский флажок и пару хороших канистр для воды. Приехали они двумя машинами с маленьким прицепом. Ходили без расчёта на ночёвки на воде, но пришлось. С ничейными пляжиками в районе Лофотен проблема. Всё чьё-нибудь. И если стоит хибара, то встать можно не ближе 150 м. А таких длинных пляжей здесь не бывает. За нарушителями следит береговая охрана. Вежливо и неумолимо. То, к чему всё же можно приткнуться, по удобству напоминает береговые укрепления.
Барахла у ребят много, рубка увешана им как активной бронёй. Разобрались-собрались с высокой степенью организованности, чётко и быстро. Мы заняли их место прямо у слипа, по которому и предполагали попасть в воду, спустив по уклону лодку на катках и притормаживая альпинистской страховочной восьмёркой.
Собирались два дня. За это время познакомились с русским экипажем арендованной яхты с капитаном Андреем и замечательной командой, преимущественно женского полу. Путь из марины в душ пролегал мимо нашего стапеля и мы активно общались со всеми по очереди. В результате были приглашены на борт яхты в гости.
Рекордов по времени сборки не получилось и к спуску на воду были готовы лишь 27 июля, во второй половине дня.
Около полусотни обитателей кэмпинга и марины собрались на это зрелище. Путь спуска полностью загруженного «Чапаева» был кривой и с навигационными сложностями в виде ржавого острого железа и бетонных углов. С шутками и прибаутками под сочувствующие восклицания зрителей и, наверняка, полезные советы (реально помогал один пожилой норвег-яхтсмен) плюхнулись в воду, чем и заработали овации. Ну, вот оно, началось!
Но это было ещё не всё... Едва выйдя из марины под бодро тарахтящим мотором, мы обнаружили нашу Галку вылезающей из рубки с квадратными глазами, какими то тряпками в руках и слегка дымящейся! Это наш свежезаряженный аккумулятор, купленный по дороге в Финляндии, при перемещении в рубку плюнул серной кислотой! Плюнул сильно и во все стороны.
Наблюдающие с берега могли вообразить, что видят что-то вроде старинного русского обычая — при выходе в море выбрасывать в воду одежду, спальники, посуду и тут же поливать палубу и себя водой.
Эмпирически выяснили, что серная кислота разъедает, а что не сразу. Полиамиды (капрон, нейлон) быстро и с дымом. Утеплитель спальника (не ведомо что синтетическое) устоял. Корабельный ПВХ выжил. Руки жгло, фанера и бумага слегка обугливались. Галина непромокаемая курточка с гордой надписью Н2О покрылась белёсыми оплавленными пятнами. Она теперь точно заработала надпись Н2SО4!
Кислота утекла не просто так, а унесла с собой примерно половину нашей энергии. Как психической так и электрической. Уныло посовещавшись, поселили нашего кислотного финика в рундук камбуза, стоящий в кокпите. Как только взялись за сушку барахла, выяснилось, что уже прохладно и прохлада эта постепенно переходит в холод открытого моря. Как частенько говаривал на Курилах Дима — так даже интереснее (собственно, это эвфемизм соответствующего моменту словечка из ненормативной лексики).
Вокруг уходили в дымку пейзажи Лофотенского архипелага на севере и снежные горы земли Нурлан на юге. Поставили грот и кливер, ветер слабый, попутный, склоняющий к рыбной ловле. Чем Дима и занялся. Сначала была попытка поймать треску на снасть, которой постукивают по дну. Потом, когда дна найти не удалось (глубина уже превышала здравый смысл) перешли на троллинг.
Благо и табачный дым начал уверенно двигаться в сторону бакштага. Почин был вскоре пойман и съеден жареным. Макрель. Потом ещё одна. О! Грустные сернокислотные воспоминания отошли в прошлое.
Плеснули глоток морскому старику, после этого ветерок позволял идти уже 7-8, потом 9-10 км/ч. Потом я, проснувшись от подпрыгиваний на Галиной закатной вахте, обнаружил, что мы несёмся стабильно 13-16, что хорошо, но по охренительным волнам, не совпадающим с ветром и нам в скулу. Рельеф дна и уже чувствительная океанская зыбь под траурными лучами зари сквозь дыры в тучах создавали валы с картины Айвазовско. К счастью, редкие.
Галка выглядела загипнотизированной и счастливой. Я разгадал её намерения перейти к планирующему полёту и, заменив паруса, заодно вырулил из района подводных рифов, на которые жаловался картплотер. Природе сразу стало неинтересно — и ветер и волна пошли на убыль.
К утру потеплело, Дима даже искупался, проткнув в прыжке большую жёлтую медузу.