[Евгений Тихомиров]

Увлекшийся разговором староста перестал обращать внимание на руль.
“Староста, на луду23 правишь”, бесстрастно заметил ему Михаил Федоты.
Луда действительно виднелась вблизи; волны сильно разбивались о песчаную мель бурлили бел[88]лой пеной вокруг незаметных под водой камней.
“Ладно, ладно”, успокаивал староста и внезапно, неожиданно для себя, ощупал рулем камень.
“Сохрани Господи”, воскликнул он испуганно.
“А и впрямь на луду правлю, да и не заприметил”, продолжал он, уже улыбаясь, когда два-три сильных взмаха весел отнесли нас далеко от опасного места. “Вот оно и кормщик какой я”.
Нанесенная на луду лодка может сразу разбиться. Бывали случаи, когда люди, выкинутые на луду, долго боролись с волнами, но их или разбивало постоянно набегавшими волнами или уносило далеко в открытую воду.
Гребцы причаливают к одному маленькому безлюдному островку. До Конза-Наволока остается 5 верст по совершенно почти гладкому месту. Надо дать отдохнуть рукам. Мы выходим все на островок. Буря гудит кругом, наклоняя ветви елки, одиноко растущей на нем. Вокруг теснятся, спешат куда-то, седые, бурные волны. Минуть через 10 гребцы с новой силой опять берутся за весла.
На пути мы встречаем рыболовов; одни только что выезжают на промысел, другие осматривают уже брошенные невода. Как-то отрадно встретить на этом просторе других людей и страшно в одно и тоже время смотреть на их то высоко взлетающие, то исчезающие в седой бездне лодки.
Налево в стороне остается длинный, узкий Кинг-остров. На нем, говорит предание, была[89] битва с чудью, и тут легла она вся. Лес на этом острове издавна почитается волдозерами священным, хотя на нем и нет никакой часовни; но рубить его считается грехом, запрещенным Богом.
“Знаешь Кузнецова у нас в Куль-Наволоке — дом у него большой такой”, произносит своим медленным и нерешительным голосом Михаил Федотыч “так то отец его, Василий Кузнецов, рубить захотел. Долго ни за какие деньги не мог подрядить, кто бы ему срубил. А потом рука у него и отсохни”.
В лодке наступило молчание. Ревет ветер, низко наклоняя деревья на молчаливом, таинственном Кинг-острове. Лодка быстро проносится мимо.
Не только на Кинг-острове лес считается священным и не с ним одним связано предание. Близ деревни Большой Кул-Наволок лежит так называемый Петуний остров; мелкий кустарник на нем также запрещено рубить. Другой Воскресенский остров, почитается священным за то, что на нем находится древняя часовня и около нее могила, приписываемая какому-то пустыннику. Здесь служат молебен в Фомино воскресенье, и многие приезжают сюда. Предание говорит, что на этом острове спасались два пустынника, из которых один, впрочем, ушел от своего товарища. Имен их не знает никто; но народ убежден, что они святые. Много преданий вообще сохранилось на Водлозере относительно раз[90]ных островов и урочищ, и крепко держится их народ.
Небо мало-помалу начинает проясняться. Ветер с силою гонит тучи; вот заблестело солнце. Одна половина озера еще отражает серое, покрытое тучами небо; другая блестит яркой синевой. На возвышенном берегу, облитые лучами солнца, теснятся вокруг деревянной часовни избы Конза-Наволока.
..Возвратный путь мы совершили под парусом. Ветер еще не стихал, но небо было совершенно ясно. Синие волны озера подкатывались под борт нашей лодки, приподнимали ее на свой высокий гребень и снова сдавали ее катящейся рядом волне. Кружилась приятно голова от этого постоянного колыхания, от блеска и движения ярко - синих волн