И вновь о морских путешествиях на своем тримаране по северному морю. Пейзажи прекрасной и суровой полярной земли и морские сюжеты тесно переплетаются с описанием реальных картинок примеров не придуманного жуткого варварства, хамства по отношению по сути к нашему народу, к нашей земле, к нашей экономике, отвратительного и вредительского безответственно хамской и предательской "либеральной модели хозяйствования", деструктивной экономической и социальной внутренней деятельности чиновников все мастей, нынешних нуворишек, забытых и заброшенных чиновниками-управленцами последних десятилетий поселков, заброшенной и разграбленной техники. А самое главное, такое состояние повсеместно убитых сел и поселков свидетельствует красноречиво о том, что чиновниками нынешними "успешно" дан "зеленый свет", созданы все мотивы и стимулы, все необходимые предпосылки и достаточные условия для вымывания капиталов из Российской экономики и беспрепятственной возможности ее полного обескровливания нашей экономике в самом не далеком будущем. К сожалению огромному, здесь, как и в целом в нашем Отечестве к лучшему ничего не меняется, все заброшено и в запустении и кругом наблюдается полный "раздрай" кроме добычи нефти и газа, поскольку нынешние чиновники не способные развивать отрасли индустрии высокотехнологичные и отбросили нас с вами в развитии лет уже на пятьдесят к уровню африканских джунглево-банановых государств. Все, в чем добились успеха нынешние чиновники это создание декораций победв экономике, создание иллюзии успехов в экономике и в создании видимости эффективности управления
http://sevprostor.ru/expeditions/vaj...abandonom.html
ПЕРЕХОД С КУСОВОЙ ЗЕМЛИ И ПЕРВОЕ ИЗУЧЕНИЕ МЫСА МЕНШИКОВА С ЕГО ОГРОМНЫМ АБАНДОНОМ
Почти все время, что мы находились в нашем заливе после того, как перешли сюда, спасаясь ото льда, — мы просто проспали. Погода была ужасной, первые впечатления от Новой Земли оказались слишком мощными. Силы как-то сразу нас покинули. Но настало время, когда, туман, наконец, куда-то весь унесло. Ветер тоже не поднялся, и установилась солнечная тихая погода. Тогда вернулась и бодрость.
Я очень удачно поохотился с байдарки на казарок. Это явно трактовалось, как хороший знак. И в тот же вечер мы с Наташкой долго разделывали кучу добычи: теперь-то ни у нас, ни у собак еще долго не будет проблем с пищей. И когда с гусями было покончено, оставалось только набрать воды в дорогу и отправиться к мысу Меншикова.
Я, помнится, наполнял наши канистры кружкой из ручейка, Наташка прибиралась на лодке, а Сева на кого-то остервенело лаял, невидимый за складками местности. До этого мы еще ходили гулять все вместе и не видели на море ни одной льдинки — все было именно так, как мы и хотели. Только теплый ветерок с юга и гладкая синяя, сияющая рябью вода под солнцем, светящим с безоблачного неба.
В общем, тянуть было нечего. Я забрал с берега отставшего со своим лаем Севу, и мы легко выбрались в пролив, поведший нас к морю. Тут-то и выяснилось, на кого так азартно орал Сева: через широченный пролив греб одинокий олень. Я так подумал, что тот, гонимый собакой, перебежал через гору, плюхнулся в воду, и пока мы проходили через все мели, он неспешно плыл к полуострову Пиритовому. Но завидев тримаран, олень заметно припустил.
Нам, конечно, хотелось посмотреть на него вблизи, и я тоже поддал газку. Спустя какое-то время, мы неизбежно настигли животное, которое гребло своими копытами со скоростью около 7 км/ч. Подумать только! Без всяких ласт олени плавают на такие расстояния с такими скоростями! Он вращал глазами, оглядывался на нас, пока Наташка его фотографировала, но по всему было видно, что он нисколько не устал.
Скоро мы отвернули и направились в свою сторону. Олень же умчался туда, куда он хотел. А мы уже проходили между Пиритовым и Большим Логиновым, глазели на заброшенную избу, а потом — на остатки какой-то полярной станции. Рассуждали о наших дальнейших действиях.
Да, нам скорее хотелось достичь Карского моря, но мы знали, что на мысе Меншикова, который границу морей и обозначает, вроде как есть что-то интересное. Но мы не знали, что это конкретно, поэтому просто решили, что остановимся там только в том случае, если объект действительно привлечет наше внимание. Иначе — пойдем дальше до первого же убежища на Карской стороне.
Но уже километров за 10 до мыса нам стало понятно, что просто так взять и пройти его мимо нам не удастся. Сперва, конечно, стали видны оба тамошних маяка, знакомые нам по чужим фотографиям. Правда, тот, что должен был стоять повыше, теперь разрушился, от него со скалы торчал только небольшой огрызок. Второй же стоял на месте. А вот чуть севернее на берегу отчетливо виднелось множество каких-то строений, о существовании которых мы даже не подозревали.
Я разглядывал весь этот «поселок» в бинокль и не верил своим глазам. На высоких берегах стояли шеренгами разные машины; среди домов торчала караульная вышка, блестящая целыми стеклами; чуть поодаль виднелись большие кирпичные здания и труба котельной. С моря все это выглядело совершенно жилым. Но так как мы не слышали об этом месте совершенно ничего, то предположили, что здесь все-таки расположен заброс. На карте я видел очень удобную лагуну, лежавшую километрах в четырех от самого мыса. Туда-то мы и направились.
Мы медленно и аккуратно подходили к галечной косе, отделявшей залив от моря. Я разглядывал его в бинокль и никак не мог найти протоки. А протока обязана быть где-то здесь, так как не может же быть такой залив закупоренным наглухо! Ведь в него впадает штуки 3 реки, да и течения при приливах и отливах там, должно быть, очень сильны. На карте-то она нарисована, но вот что там на самом деле, я не понимал, так как издалека видел только серую гальку, плавник на ней, какие-то явно рукотворные кучи все той же гальки. Что это за кучи, кстати? Так мы подходили и подходили, пока на поверхности моря я не стал замечать характерные буруны, образующиеся в устьях рек. Собственно, вот она и протока!
Зашли мы без каких-либо сложностей. Разумеется, возле устья проползли через небольшой бар, намываемый потоком, бьющим из узкого пролива. Проливчик этот — протока — всего метров 15 шириной. Мы в него влезли против сильнейшего течения, и уже за косой нам открылась огромнейшая лагуна. И тогда, прорываясь через течение на полном газу, я представлял, как весь объем здешней воды сейчас выливается через эту крошечную дырку. Но стоило нам отойти от нее, как течение ослабло. Вдоль самой косы под водой имелась глубокая промоина, но если отвернуть от берега, то тут же становилось очень мелко. Так мы проползли еще немного и встали на якорь. Разумеется, придя сюда, мы не смогли усидеть на месте. Как можно прозябать, когда у тебя прямо под боком такое!
Те самые кучи на косе, о которых я уже говорил, и напротив которых мы встали, в самом деле оказались рукотворными. Когда-то и для чего-то их сгребли сюда бульдозером. А там где коса заканчивалась, упираясь в высокий берег — виднелась настоящая дорога, посыпанная укатанной галькой. Видимо, гальку для дороги тут и добывали. И, надо полагать, именно сюда причаливали какие-нибудь самоходные плашкоуты с пароходов, встававших где-то в море, и по этой самой дороге машины возили выгружаемые припасы.
Губа наша, кстати, оказалась поистине огромной. Я это понимал сейчас, стоя на верхушке галечной кучи и разглядывая ее далекие берега. Прямо целое озеро соленой воды, стоя внутри которого, ты защищен от любых морских напастей. Вдоль косы идет глубокая промоина в несколько метров глубиной, а тримаран сейчас стоит над мелью. Что там дальше с глубиной — мы пока не знали.
Кстати, когда мы еще заходили в протоку, то наши собаки разбежались. Сева убег на противоположный от косы берег, и по началу долго там орал, боясь переплывать через поток, и видя, что лодка теперь далеко от него. Но в итоге я сходил за ним пешком в сапогах прямо по воде, показав ему, что он здесь в любом случае не утонет, а затем спустился к Наташке. Мы немного поразглядывали всякую всячину, лежащую на пляже среди плавника.
Дверь с шильдом, на котором значится, что это дверь от картофелехранилища, вмещающего 5600 кг картофеля. «Почему именно 5600, а не ровно 5 или 6, или, на худой конец, 5500?». Весло от лодки. Обрывки медного кабеля. Как обычно, кухтыли.
Ну и, собственно, вот она — дорога. Состоит из двух слоев: на земле лежат бревна, как на гати, а сверху все это засыпано галькой. Мы поднимаемся на нее, и я опять весь в предвкушении разглядываю в бинокль Объект. Огромный поселок, совершенно мертвый на вид, но выглядящий издалека прекрасно сохранившимся. Отсюда я уже могу в подробностях разглядеть и здания, и штабеля кирпичей, и машины. Убираю бинокль, и мы отправляемся вперед.