[Евгений Тихомиров]

Разбил лагерь, пристроил сушиться намокшие шмотки. Осмотрел каньон под вторым порогом. Стены выступают прямо из воды. Через порог можно попробовать сплавиться на подходящем судне, но идти вверх на моторе - ни малейшего желания (фото 2).
Попробовал покидать блесну и мушку на быстрине на входе во второй затон (на снимке это справа), чтобы скрасить жареным в гриле хариусом свой плановый ужин из юколы и "суперсупа харчо с гренками". Но что-то никто из рыб не польстился на мои приманки. Упорствовать не стал. Перед сном для лучшей адаптации сделал пять хороших глотков водки из фляжки.
Подумал: "А что же такое счастье в данной ситуации? - А ведь это наутро двинуться дальше!". И решил страхи отбросить.
ВТОРОЙ ДЕНЬ
Встал в пять утра - прекрасно выспался, а в палатке на открытом солнце стало жарко. Решил перед завтраком перенести за пороги двигатель, который с вечера уже был закреплен на "татонку". По тяжести - вместе со станком и бензином во встроенном бензобаке 33 кг - это на тот момент был второй груз. Первый по тяжести груз - это две двадцатилитровые канистры с бензином - решено было отнести вторым рейсом, типа после разминки. А давненько не случалось таскать тяжести! А и не тренировался особенно. Разве только зимой потусовался на Эльбрусе, да и то выше 4800 м в этот раз не пошёл, и ещё катался на горных лыжах. Ну, и мои довольно продвинутые утренние зарядки.
Путь проходил среди редкого горелого лиственничного леса. Широко распространено мнение, что этот сухостой возник исключительно под действием сернистого газа из труб Норильского комбината. Но я полагаю, что это преувеличение. На Рыбной у всех без исключения сухих деревьев обнаруживаются обугленные корни - здесь прошел подземный торфяной пожар. В нем повинен не сам комбинат, а некоторые его сотрудники, бросающие непотушенные окурки прямо на торф. Такие же сотрудники браконьерствовали с электроудочкой и мелкоячеистыми сетями на прилегающих к Норильску малых озёрах, и в этих озёрах теперь, кроме гольяна, рыбы нет (фото 3).
Троп на пути обноса порогов нет, а подъёмчики есть, земля вся в кочках - следствие пожара. Частота дыхания у меня неожиданно составила два вдох-выдоха на один шаг. Было жарковато, а из-за комаров нельзя было снимать грубую одежду. Одежда - мембранка-камуфляж - оказалась приятной на теле и субъективно сухой. Мембранка реально отводит пот. Когда шел налегке обратно, дыхание все равно было ненормально частым. Это адаптация. При походе на Пясино дыхание при переходах по пересечёнке нормализовалось на третий день.
Знаю, что нельзя много пить, но каждый раз, подойдя к воде, напиваюсь. Вода тут же выступает излишним потом, смывая "москитол". Трудолюбивые комары услужливо подсказывают, где следует обновить репеллент. В этот день пытаюсь ходить в перчатках для защиты рук от комаров и спасения от неизбежных в первые дни пребывания на природе многочисленных маленьких ран на руках. Потом от перчаток на переходах отказался. А вот на воде и на скорости без них холодно.
Для завтрака вскипятил на газе воды и развел кипятком два пакетика овсяной каши "Быстров" с малиной. Оказалось весьма приятно. Взял на заметку на будущее. Полторы кружки любимого походного напитка - чая с сахарозаменителем и аскорбинкой - были приятны, но совершенно не решили проблемы жажды.
Вторым рейсом, кроме двух канистр с бензином, отнес походный кейс с блёснами-воблерами-катушками, распечатками космоснимков и копиями листов из атласа "Норильск и окрестности"
Главный оронский порог уже становится похож на водопад, но воды пока многовато, и струя почти по всей ширине перехлёстывает сброс (фото 4). Затон под ним, конечно же, слишком короткий для того, чтобы на нём спускать лодку на воду, так что одним рейсом обхожу оба главных порога, это один км. Вроде бы в итоге за четыре ходки туда и обратно получается не такое уж большое расстояние, но при передвижении челноком нагрузка получается поинтервальная. Сравните один забег на 1000 м и десять забегов по 100 м. Десять по сто - это чересчур. А вообще, учитывая пример пешеходного туризма, такое расстояние переноски вполне приемлемо на фоне того, что проходится потом на моторе.
Третьим рейсом несу лодку. Решился её не сворачивать. В принципе она довольно удобно становится на голову стыком борта и дна, и есть рукоятка для правой руки, и вперёд можно смотреть через понижение транцевой доски. Но моя шея не готова нести 26 кг. Довольно быстро перекладываю лодку на горб, при этом становится трудно дышать, быстро сдыхаю и делаю перерыв. Когда лодка снова опирается на голову, плечи развернуты, дышать легко, чувствуешь себя человеком, но через сотню метров терпение кончается и опять приходится в буквальном смысле горбатиться. На 1 км переноски перерывов получилось штук шесть. Снова пью воду, сознавая, что делать этого не надо, и думая о том, как это приятно, что воды в избытке.
Усиленно размышляю о том, что на самом-то деле вот эти физические усилия как раз и есть главная цель путешествия - они позволят улучшить здоровье, нормализовать вес и вообще, это тренировка. Когда-то много тренировался, и, видимо, поэтому подобные размышления реально помогают тащить груз.
В подвернутые насколько можно низко сапоги насыпается мусор вплоть до маленьких палочек. Пробую натягивать штаны поверх сапог, затем прихожу к затягиванию сапог под коленями. На правой ступне появляется потёртость. Соображаю, что возникшая слабость может быть от голода, и съедаю пару ломтей юколы с сырой водой. Вода при этом очень приятна.
Последним рейсом перетаскиваю рюкзак с лагерным снаряжением и продуктами, в руках - спиннинг с подсачником и внешний бензиновый бачок с несколькими оставшимися литрами бензина. После лодки это нетрудно, но дыхание все равно ненормально частое.
Я - за шиверой! Впереди - чистая вода. Доливаю бензин во внешний бачок, гружу лодку и с замиранием сердца запускаю мотор. Решающий момент! До этой минуты я прикидывал возможность оставить здесь заброску и вернуться до сервис-центра Судзуки для промывки системы охлаждения. Но вода из выпускного отверстия идёт нормально! Ох уж мне этот мастер! Прочь все сомнения, вперёд! А время-то уже 13-20. Небыстро прошли переноски, завтрак и сворачивание лагеря. Но я укладываюсь в запланированный график.
В два часа дня подхожу к следующему порогу. Теперь у меня уже есть неплохой опыт ведения этой лодки на бечеве, но здесь приходится в одном месте преодолевать сильное течение, это долго, и снова дыхание у меня, как на финише забега на 400 м. За порогом на левом берегу виден чум и рядом - две дюралевые лодки. Людей нет. Или здесь те двое на квадроциклах пересаживались на эти лодки, или же сюда ходят на вездеходах. Останавливаться не стал - надоело ходить по земле, да и программа на этот день большая.
Через пару часов река успокаивается, идут петли-меандры, поверхность воды гладкая, только иногда вспенивается от пытающихся взлететь уток - у них, видно, линька. На одном из первых поворотов стоит складное кресло. Давно, наверное, стоит. Моё чувство неуверенности начинает сменяться восторгом. Левый баллон слегка приспустил. С ним это бывает - чуть-чуть травит клапан. Останавливаюсь, подкачиваю баллон, доливаю в бачок бензина, ещё раз смотрю, как бежит вода из системы охлаждения - да всё в порядке! Обнаруживаю, что наручные часы барахлят. Ясно, отсырели от пота при обносе Орона. Включать смартфон каждый раз, когда надо посмотреть время, не с руки, поэтому отказываюсь от мысли детально хронометрировать прохождение маршрута. Периодически прохожу через небольшие дождики, но они не стоят одевания плащ-костюма.
Кончается участок с меандрами. Идёт непонятый мной при изучении космоснимков участок с расширениями русла, чередующимися с узкими прямыми участками. Оказывается, расширения - это своего рода затоны, а прямые узкие отрезки русла - это сливы с весьма быстрым течением и стоячими волнами. Бдительно смотрю за тем, чтобы не цепляться штевнем за мели. В одном месте обнаруживаю, что лодка относительно берега не двигается, хотя за кормой - обычный пенный след. Кроме течения, лодку тормозит высоченная стоячая волна, не получается взобраться на этот водяной холм. Маневрирую, скатываюсь вправо ближе к отмели и тихо-тихо преодолеваю быстрину.