[Евгений Тихомиров]

Не думал я теми мгновениями, когда восхищался изящными манерами Вячеслава Варнавыча по обузданию колючего беломорского галфвинда, что не далее как несколько часов спустя буду с трудом импровизировать позы на ту же вольную тему.
Со смотрителем — Андрюхой — были полные порядки, он только немного расширился и поважнел от ежедневных занятий с самодельными пудовыми железяками. После знатного травяного чаю мы со товарищем плюхнулись в "Казанку" в предвкушении достойных вечерних утиных леток: в октябре несметные стаи морянок кучкуются в Прямой и Глубокой Салмах — широченных протоках, недвусмысленно отделяющих от засыпающего на зиму материка остров Кереть и Пеж-остров.
Но не успели мы пролететь и 300 м за поворот, как на полном газу почтеннейшей "Меркурий"-сан, блестящий пузатыми боками на вечерних солнечных подмигиваниях, осекся на полвдохе и замолк. Бураков непонимающе шлепал близорукими глазами, не находя достойных литературных и правильно произносимых междометий.
От ключа этот заграничный негодяй заводиться уже никак не хотел, а при нейтральном положении рукоятки реверса новенький винт проворачивался с превеликим трудом. (Как выяснил впоследствии главный механик фирмы "Франкарди" Роман Амбросимов, редуктор этого злополучного мотора уже не единожды вскрывался.)
Пара-другая манипуляций с гаечными ключами ничего не дали. "Казанка" наша качалась на стойком отливе, а времени было уже далеко за пять.
Я принялся что есть сил грести в сторону станции зоологического института — мыс Картеш, это где-то под 6 км на норд. Там были люди, моторные посудины которых запросто могли бы оттарабанить нашего раненого конягу в чкаловскую конюшню. Но против могучих придыханий с северного полюса на "Казанке" совершить такой бросок представлялось делом очень даже непростым. Послушная доселе лодка беспрестанно подбрыкивала кормой, так и норовя развернуться абсолютно в ненужном направлении, тем более что и без того гребные рывки приходилось совершать в неравномерном режиме — лопасть одного из штатных весел была как минимум сантиметров на 15 короче другой.
Парус деда Варнавыча Пришлось пораскинуть немногие варианты партии, и мы выбрали самый неожиданный.
У запасливого Юры Буракова в лодке был и 4-метровый шест, штыковая лопата и обычнейшее солдатское одеяло -согласитесь, совершенно не характерный набор погремушек для "Казанки". Минут через 20 парус был готов: лопату примотали заместо рея на топе, мачту установили между рулевой колонкой и приборным щитком, только вот закрепить на днище ее нам никак не удалось, поэтому кто-то постоянно должен был ногой подпирать гладко обструганную деревяху. Для удобства мачтового чучела пришлось напополам разломать ветровое стекло, чтобы можно было хоть как-то присесть. Одеяло привязали веревками к образовавшемуся кресту, а нижние углы принайтовали по левому борту к уключине и к крышке рундучка на кокпите.
Несмотря на кромешную тьму получилось довольно-таки здорово — мгновенно мореходные качества "корвета" во много крат улучшились, и лодка принялась послушно вилять попкой, обласкиваемой то фордевиндом, то бакштагом.
Юра примостился на корме, задавая нужный галс, только ему было ведомо, куда мы вдвоем несемся под плюшевым одеялом: как поговаривали в старинных сказках про разбойников, кругом не было видно ни зги, хотя кое-какие очертания далеких островов подтверждали, что движемся мы точно к Чупинской губе.
Я же подрабатывал мачтодержателем — левая рука служила продолжением фалов, так удобнее было подлавливать изменяющиеся порывы рваного северняка, хотя в целом он свистел в нужном экспедиции направлении.
Хорошо, что достойно оделись поутру, иначе схватили бы неминуемую простуду или ангину. Впрочем, тем вечером нас подлечил народными зельями дед Бессонов.
В общем, обозначенные в лоциях 12 км пододеяльная "Казанка" пролетела за четыре с небольшим часа, и в гавань Чкаловского мы ворвались, подобно героям Чесменского сражения.
Одеяло было практически порвано, мы же прилично вымокли от снега и постоянных соленых плевков раздосадованного Белого моря.
— Нам бы каюк без одеяла-то. — На обледенелом пирсе уже можно было шутить и пританцовывать.
— Оно и конечно, хотя у меня на крайняк под сланями брезентуха подстелена, да с ней волохаться подолее бы пришлось.
Да, поморы — народ основательный, хотя напрочь игнорируют спасательные средства: "Все равно в холодной воде не выживешь и пяти минут", — любит приговаривать Бураков.
А вот мы пропижонили на воде целых четыре часа. Как никак, иметь одеяло с собою — это дело!
Отсюда, как говорится, вывод: лучше чудо заморской техники, хоть и дороже, но покупать из родных фирменных рук, да с гарантией.