[Евгений Тихомиров]

Едва не залив воду за края поднятых болотных сапог, подбираюсь к лодке. На выходе из бухты, на косе, зажегся маяк. Мне нужно обогнуть его и плыть навстречу ветру. Начинаю огибать косу уже в темноте и, как ни хитрю, как ни беру мористее, все равно сажусь на мель. С шумом и ревом налетает волна, разрушается, превращаясь в бурлящий пенистый поток. Вылезаю из лодки, протаскиваю ее волоком.
Выбираюсь за маяк только для того, чтобы удостовериться: против ветра грести абсолютно бессмысленно — скорость равна нулю. Потом мучаюсь больше часа, пытаясь приблизиться к берегу, чтобы стать на якорь. Тщетно. На глубоком же месте лодку подкидывает на волнах так, что выдергивается якорь (коротковат трос!). Наконец нащупываю «компромисс»: встаю на ночлег, зацепившись якорем на «средней» глубине 5—6 м.
Сон отнюдь не был спокойным. То и дело выскакивал из-под пленки: не унесло ли? Перспектива потерять сутки на уже пройденный путь не улыбалась! Утро утешения не принесло. Ветер усилился. Километрах в 15 вижу высокую гряду берега: под ней наверняка спокойнее! Отплываю мористее, два часа работаю на пределе сил, однако одолеваю в лучшем случае километра два. У берега опять-таки ничего утешительного: коридоров не видно, с бечевой по суше не пройти. Заливает волной «МАХ-4», выбрасывает лодку на берег. Придется отсиживаться!
Подплываю кормой, бросаю якорь.
Отлив. Омелевшее побережье несколько сломало волну. Гребу, лавируя между гребнями, но то и дело лодку сильно бьет в борт так, что вода проносится под днищем и с пеной вылетает с другой стороны. Хорошо, что нет киля, иначе лодку просто выкидывало бы на берег. Когда набегает «девятый вал», разворачиваю «МАХ-4» носом, разрезаю его. Один проворонил. Пришлось отливать воду.
На улучшение погоды надеяться нечего, а так — дело не пойдет. Пристаю к берегу и наращиваю борта на 15 см полосами фанеры, специально припасенной на этот случай. Теперь в лодке сухо!
До поселка Мыс Каменный чуть больше 100 км, но даются они мне в тяжелой борьбе с волнами и ветром. То и дело прижимаюсь к берегу, благо дно песчаное. Когда надоедает грести, превращаюсь в самого настоящего бурлака. Хорошо, что нарастил борта! Теперь безбоязненно плыву вдоль самого берега и гребни волны не влетают в лодку.
Устраиваю часовой привал и с возвышенного берега обнаруживаю вдали стоящие в бухте суда. Подплываю. Два «Озерных», у каждого на буксире по новому речному теплоходу. Перегоняют на Обь. С ближнего ко мне под № 104 что-то кричат. Все заглушает шум от разбивающейся о его корпус волны. Понимаю, что приглашают. Причаливаю к корме, поднимаюсь на палубу. Спрашиваю, где же поселок?
— Вон видишь огни. Это он и есть! При хорошей погоде тебе часа полтора, не больше. А сейчас не пройдешь. Смотри, как расшалился ветер! Мы уже третьи сутки отстаиваемся. Сами-то прошли бы, а вот речные теплоходы потопить боимся...
Не верят, что эти двое с лишним суток я плыл от Нового Порта. Пойду, — думаю, — пусть посмотрят. Пошел, показал. Только уж больно неуютно показалось в штормовом море ночью и одному, ведь только что был в окружении молодых веселых людей! Да и как буду в темноте подходить к берегу при неспокойной воде: коса-то каменная! Бросил якорь, натянул на себя все, что было теплого, юркнул под пленку и забрался в спальник.
Утром, действительно — ровно через полтора часа хода, нос лодки, к моему великому удивлению, уткнулся в густо торчащую из воды осоку. Мыс оказался на 100% песчаным — ни камушка! Кругом — песок.
Проводили меня к местному начальству. Григорий Григорьевич сказал, что о моем «приближении» знает давно, но только ждал не сегодня, а дня через четыре: не предполагал, что при такой погоде проплыву так быстро. Самое веселое, что кто-то из местного населения, обнаружив диковинную лодку с человеком, плывущим ночью и в такую погоду, когда все приличные люди сидят на берегу, позвонил в поселковый совет и уверенно сообщил, что видел нарушителя границы.
Григорий Григорьевич проконсультировал меня по всем интересующим вопросам и посоветовал путешествие прекратить:
— Погоду не жди! Мыс Каменный — последний населенный пункт на губе, куда совершаются регулярные пассажирские рейсы. Поплывешь дальше, в Карское море все равно не выйдешь, только тяжелее будет выбираться да и заезжать на следующий год...
За разговорами вынул Григорий Григорьевич из сейфа круглую печать и пришлепнул ею последнюю отметку в моей «крейсерской книжке». Путешествие 1976 года завершилось 16 августа в 9 часов. За 26 ходовых суток в одиночку и в далеко не простых условиях пройден путь 2250 км.
Начальник местных транспортников Евгений Михайлович любезно согласился принять «МАХ-4» на хранение в свой склад. А я из капитана превратился в пассажира и вместо того, чтобы грести на север, полетел на юг