[Евгений Тихомиров]

Первая неделя пути ка Гавайи напоминала соревнования по водному слалому на порожистой реке. Дул устойчивый сильный норд. Огромные волны швыряли оранжево-белый катер из стороны в сторону, мощные гребни перекатывались по палубе так, что все люки пришлось задраить наглухо. 1 декабря «Байлджайя» миновала островок Сокорро из группы Ревилья-Хихедо. Эйлко поговорил по радиотелефону со смотрителем маяка, чему тот обрадовался чрезвычайно: возможность поболтать с кем-нибудь представляется ему нечасто, здешние воды можно смело назвать пустынными.
В течение нескольких последующих дней путешественнику приходилось нелегко. Теперь уже западный ветер дул со скоростью 35 уз, то и депо налетали штормовые заряды. Но — всему приходит конец, и вот он уже плывет вдоль знаменитого пляжа Вайкики, наслаждаясь райскими береговыми пейзажами.
Уходящий 1983-й год Эйлко проводил не 31, а 30 декабря, поскольку именно в этот день пересек линию перемены дат. Утром смельчак пожелал по радио всем, кто мог его услышать, счастливого Нового года.
В полдень 4 января он записал в судовом журнале: «Половина путешествия закончена: пройдено 12 960 миль за 1841 час работы двигателя, средняя скорость великолепна — 7,04 уз».
В лоции Гуама написано: «Вход в бухту узкий и сложный; тому, кто с ним не знаком, следует входить только в дневное время и при благоприятных условиях».
Утром 12 января условия были на редкость благоприятными. «Байлджайя-II» медленно приблизилась к входу в бухту, который, действительно, оказался очень узким. За волноломом вода была спокойной. Касемир шел, убавив скорость и держась середины канала. И только он подумал, что все кончилось хорошо и теперь уже можно сделать несколько снимков на память, как услышал зловещий скрежет — катер сел на коралловый риф...
Следующая стоянка планировалась на о-ве Сулавеси. Маршрут проходил вблизи южных Филиппин, что внушало Эйлко определенные опасения, поскольку тамошние пираты известны всему миру еще больше колумбийских. Но и здесь пираты не обратили на катер с одним-единственным членом экипажа никакого внимания. Эйлко без приключений пересек Филиппинское море. В Манадо первым на борту катера появился давний приятель и земляк Касемира — Кесс. Он держал в руках увесистую пачку документов, разрешающих плавание в индонезийских водах. Обычно, чтобы оформить эти бумаги, требуется не менее года, но Кесс умудрился провернуть депо за какие-то семь месяцев! Дальше пошли вдвоем.
Со стоянкой в Манадо не повезло. На город обрушился барат — сильнейший западный шквал с невероятным ливнем. Пришлось уйти в море — теперь это было море Сулавеси — на день раньше, чем намечалось. Взяли курс на Джакарту. Погода стояла скверная, однако по-настоящему затрудняло плавание не это, а множество топляков — стволов бамбука к прочих деревьев. Избегать встреч, особенно ночью, было далеко не просто, катер неоднократно натыкался на бревна. Еще неприятнее были клубки изорванных рыболовных снастей, плававшие на небольшой глубине. Однажды довелось познакомиться и с ними. Двигатель внезапно остановился: явно что-то намоталось на гребной винт. Пришлось надевать гидрокостюм, лезть в воду. Через некоторое время Эйлко был вынужден подняться на катер ни с чем — из-за большой волны работать быпо неудобно. По счастью, и такой вариант был предусмотрен конструктором. Эйлко и Кесс вытащили все из ахтерпика, сняли крыш-КУ кормового колодца и стали резать трос изнутри катера. Наконец, после долгих мучений, удалось Разрубить самый толстый трос, клубок рассыпался, винт был освобожден. Плавание по неспокойному Яванскому морю продолжалось.
В Джакарте их ждали: на пристани собралась толпа с транспарантами: «Добро пожаловать! Браво, Эйлко!» Как выяснилось, встречу организовали друзья-голландцы. Больше того, путешественников ждали оформленные документы, а также слип, чтобы освежить противообрастающее покрытие днища.
Неделя пролетела в делах и хлопотах, и 10 февраля «Байлджайя-II» уже вошла в воды следующего, третьего на пути. Индийского океана. В течение нескольких дней не встретилось ни одного судна, пока они не оказались в районе Шри-Ланки. Здесь, на перекрестке мировых торговых путей, судоходство вновь резко оживилось. Иногда на экране радара можно было видеть одновременно по пять-шесть судов. В 7 утра 22 февраля показался Коломбо.
Эйлко Касемир (слева) и его напарник Клаас ван Дорстен Касемир действовал по всем правилам — принял лоцмана, который и ввел катер в бухту. Однако во время маневров уже при швартовке в гавани яхт-клуба двигатель вдруг остановился, катер врезался в бетонную стенку. Так начались три самых ужасных и утомительных дня за все путешествие. Эйлко совершенно потерял голову, запутавшись в замысловатых заявках на ремонт и обычных береговых формальностях. Кроме того, закупать все необходимое ему пришлось, как и капитанам больших судов, через специальное агентство — таковы были строгие местные правила. В результате Эйлко обзавелся стойкой головной болью и растратил впустую довольно значительную сумму денег. В Коломбо Кесс сразу же сошел на берег и быть помощником уже не смог. Перед самым выходом в море его место занял другой приятель капитана — Бернард, но и он не сразу включился в работу, поскольку первые несколько ночей никак не мог привыкнуть и резкой качке катера и чувствовал себя больным.
Здесь, в Аравийском море, произошла редкая и потому особенно запомнившаяся встреча — сошлись два судна под голландским флагом: «Байлджайя-II» и гигантский контейнеровоз «Недлойд Дельфт. Гигант 22-узловым ходом совершил вокруг катера круг почета, сопровождая это мощными гудками, а его капитан послал телекс семье Эйлко в Голландию.
В южной части Красного моря дул такой сильный встречный ветер, что экипажу пришлось... одеваться потеплее. Утром 17 марта зашли в Суэц, где пополнили запасы и приняли на борт следующего напарника на смену Бернарду — его звали Клаас. На другой день лоцман повел судно по каналу на север, к Порт-Суэцу.
22 марта Эйлко и Клаас, с трудом оформив в египетских офисах все нужные документы, вышли в море, но, едва катер отвалил от стенки, показался серый полицейский катер. Поскольку все бумаги были в порядке, Эйлко решил, что останавливаться необязательно, и дал полный ход — более 8 узлов! Неизвестно, чем кончился бы этот «пограничный инцидент — с серого катера что-то сердито кричали и непрерывно сигналили сиреной, но у них вышел из строя двигатель. «Байлджайя» спокойно скрылась в просторах Средиземного моря. Впрочем, спокойного во время этого перехода оказалось мало. На второй день забарахлил авторулевой.
Однажды вечером, когда Клаас стоял на руле, спящему Эйлко пришлось проснуться от мощного удара. Катер сорвался с гребня довольно высокой крутой волны и, пролетев метра три, приводнился. Все задрожало, вода потоком хлынула поверх рубки, но ни одна капля не проникла внутрь сквозь задраенные люки. Эйлио еще раз похвалил свое судно и его строителей. Сварной корпус из легкого сплава выдержал все испытания.
Следующая стоянка была в Гибралтаре — там снова чинили тот же авторулевой. Поскольку по радио передали предупреждение, что в Бискайском заливе ветер очень силен, пришлось пережидать шторм в маленькой рыбачьей гавани, надеясь, что непредвиденная стоянка не окажется слишком длительной и не выбьет путешественников из графика. Море успокоилось вовремя.
13 апреля катер обогнул Эддистонский маяк. Кругосветное плавание заняло 198 суток, 23 часа и 30 минут и завершилось даже раньше срока — ждать не было сил! Когда «Байлджайя-II» подходила и Плимуту, Эйлко Касемир чувствовал себя совершенно уставшим и опустошенным, но стоило ему увидеть на пирса Эллен и Ханни — жену и дочь, это чувство уступило место безграничному счастью от сознания того, что он достиг желанной цели.
Специалистов буквально потрясло, что дизель оказался в превосходном состоянии. Эйлко имел все основания заявить, что теперь уверен в своей технике целиком и полностью,— настолько, что в следующее кругосветное плавание пойдет вместе со всей семьей. А вообще-то расписание дальних рейсов «сверхмореходного» катера «Байлджайя-II» составлено у него вплоть до конца 1988 года...
Примечания
1. Как моряк-любитель он получил известность, главным образом, благодаря тому, что голландский журнал «Ватер кампиоен» из номера в номер печатал рисованные художником Страатеном репортажи о кругосветном плавании его (вокруг мыса Горн) на яхте «Байлджайя». Отсюда, кстати сказать, и название катера