[Евгений Тихомиров]

Однако следующим утром опять раздуло, и на этот раз прямо в лицо. Мы шли в сторону Сегежи, пробивая отвратительную озерную волну. Наташка еще спала в каюте, а я сидел в кокпите весь мокрый и очень злой. Снова возникала такая ситуация, когда волн как будто бы и не видно, но хлещет так, что брызги даже перелетают через рубку. В процессе практически все мои недокранцы, повешенные на поплавках – пообрывало. Я прямо-таки бесился, видя, как очередная опустевшая веревочка начинает болтаться там впереди, лишившись своей бутылки. Но постепенно мы приблизились к очередной группе островов, спрятались за ними, и дальше шли уже в полном спокойствии. Ближе к шлюзу я вышел на связь, сообщил о своем приближении. Диспетчер ответил, что все в порядке, и что швартоваться нам теперь нужно правым бортом.
Заранее я готовил левый, и пока Наташка рулила, мне пришлось быстро все менять – перекладывать доски, уложенные на балки с левого борта на правый, перевязывать туда оставшиеся кранцы, перекладывать тузик. Но к тому моменту, когда мы дошли до Надвоиц, все было готово. Тут же нам попался навстречу чей-то швертбот, легендарный Палтус – иол, всем своим видом внушающий чувство собственной непоколебимости и неубиваемости. В Палтусе сидели двое, один из которых держался за румпель, а другой снимал на фотоаппарат. Наташка ответила взаимностью, щелкнув их; мы помахали друг другу руками, и разошлись вовеки.
Десятый и одиннадцатый шлюзы мы прошли штатно. Однако после одиннадцатого я подумал, что, пожалуй, самое время искать место для очередной стоянки, так как дальше мы до темноты уже не успеем. Кроме того, на Беломорканале, после десятого шлюза движение в темное время суток запрещено, и перспектива стоять где-то на рейде нас не прельщала. Мы вышли из камеры, преодолели узкий извилистый судовой ход, разминулись с какой-то большой стальной яхтой, и оказались в реке Онде.
Я сбавил ход, теперь мы разглядывали берега и искали место для себя. Хорошее местечко обнаружилось, не доходя пары километров до деревни Кочкома, в которой находится одноименная железнодорожная станция. Да-да, любой, кто ездил поездом в сторону Мурманска, проезжал это место и видел из окошка Парандовский Плес. Сама деревня скрывалась где-то за поворотом берега, над лесом торчала вышка базовой станции сотовой связи. Я свернул с судового хода и очень аккуратно направил лодку к берегу, утопающему в желтой листве. Атлас сообщал мне, что на дне тут лежат большие валуны, поэтому я был особенно осторожен. В итоге терпение мое кончилось, и мы отдали якорь.
Кстати, еще на Онежском озере выяснилось, что наше печка забилась и совсем не хочет гореть. Тут я тоже хотел ее затопить, так как вечера уже были холодными, но на этот раз у меня сложилось такое впечатление, что труба стала уже совсем непроходимой. И тут я вдруг понял, что данная стоянка – это, возможно, последнее место, где я могу с комфортом обслужить печку. Послезавтра мы уже будем на море, и там хотелось бы иметь оборудование абсолютно исправным. Все пришлось разобрать. Я снял трубу, достал саму печку, положил все это в байдарку, и вместе с Севой мы отправились на берег.
Признаться честно, я с трудом представлял себе процесс прочистки. Все внутренности печки и дымовая труба были напрочь забиты дегтем. Тут, по-хорошему, надо бы паяльной лампой и толстым стальным тросом, но у меня их не было. Оказавшись на берегу, я набрал сухих веток, сложил костер, запалил его, и начал жечь печку и ее дымоход. Главное тут было – не прожечь алюминиевую дымовую трубу.
Когда металл нагрелся, деготь страшно завонял, все вокруг заволокло удушливым белым дымом, но способ сработал. Вязкий деготь обратился в хрупкий кокс, который я без труда выковырял ножом из камеры сгорания и вытряс из трубы, насыпав туда мелких камешков. Ну что же – я сделал большое дело!
Утром мы отправились дальше и по пути зашли в деревню Идель, где я купил сигарет и чего-то еще. Но пока мы возле нее стояли, нас обогнал большой сухогруз. Он ушел куда-то вперед, а диспетчер следующего шлюза сказал мне, что камера занята, и мне придется ждать.
Так что весь день мы были вынуждены тащиться за этим пароходом, который хоть и может идти очень быстро, однако, шлюзуется несравнимо дольше маломерки. В канале между шлюзами 14 и 15 нам даже пришлось ждать у стенки.
Уже смеркалось, когда мы вышли в Нижний Выг за поселком Сосновец. Тут уже чувствовалась близость Беломорска. Вдоль реки проходила автодорога, и за деревьями регулярно мелькали фары. На реке стояло множество сетей, и встречались лодки местных. Завтра у нас будет очень важный день. Лично я его ждал и боялся, так как знал, что перед самым последним, девятнадцатым шлюзом, нас будет проверять ГИМС, который имеет полное право не пустить нас дальше, найдя какие-либо недочеты в обеспечении лодки.
С утра пораньше мы возобновили движение. Шлюз 16, Шлюз 17, 18. По берегам появилось множество частных домов, лодок, стоящих возле них, стало еще больше.