[Евгений Тихомиров]

Благодаря этим промыслам, по отзывам крестьян, поднялась Койда, и в ней теперь много богачей. Раньше в ней было 8 дворов, а теперь более 30; ранее было 2 «судна», а теперь около 20 шкун. Улов койдяне продают в Архангельске; кроме того, они ездят на судах в Норвегию, где покупают рыбу копеек по 15, а продают по 1 рублю и дороже (по-видимому, за пуд).
Поднимаются от промыслов также Ма́йда и Мегра́.16
Осенью, месяца полтора после Воздвиженья (до Кузьмы и Дамиана, т. е. до 1 ноября), и зимою крестьяне также охотятся по лесам и бьют дичь.
Важным для крестьян промыслом является также рубка леса и сплав его с верхнего течения Кулоя и Мезени и их притоков к заводам. Этот промысел — недавний, как недавни и самые лесопильные заводы. С каждым годом он получает все большее и большее значение и отнимает рабочие руки у других промыслов. Лесопильных заводов здесь всего три: один в г. Пинеге (бр. Володиных) и два в устье р. Мезени (Руса́новский и Ру́жниковский). С реки Мезени лес сплавляют в устье ее. С реки же Кулоя лес доставляют и вверх и вниз. Одну часть леса доставляют в г. Пинегу братьям Володиным на их завод или Кыркалову для сплава в Архангельск. Тянут этот лес вверх по р. Кулою (как кулойский, так и немнюжский) по 15 коп. с бревна. Каждый человек тянет по 10 бревен, а так как тянуть приходится их дня полтора, то заработка на человека приходится около 1 р. в день, поэтому в с. Кулое во время моего там пребывания (11 и 12 июня) почти все молодые мужчины и женщины тянули лес, а дома находились только малые, старые да отдыхающие. Другую часть леса с р. Кулоя сплавляют вниз по р. Кулою к его устью, а отсюда пароход уводит этот лес в плотах в устье р. Мезени на Русановский завод.
Над этой частью леса обыкновенно работают карьепо́ляне с немнюжа́нами и щелья́не. Карьеполяне с немнюжанами собирают сплавленный сверху лес в плоты в так называемых «Прямых водах» (именно в курье, т. е. в речном заливе),17 в 70 верстах от устья р. Кулоя. Отсюда одни щельяне гонят его к Долгой Щели, а другие сплавляют его к устью, откуда плоты забирает заводской пароход. Кроме того, по несколько сот рабочих работает на каждом из лесопильных заводов.

Некоторый доход доставляет крестьянам и извоз, который на р. Кулое очень незначителен, но на р. Мезени довольно силен, так как здесь на лодках к верху везут товары в довольно значительный центр Мезенского уезда, в с. Вашку, а на лошадях (земских, почтовых и вольных) возят проезжих по казенной и частной надобностям.
Теперь мне следует перейти к торговле, но по этому вопросу мои сведения, к сожалению, очень скудны, в особенности по отпускной торговле.
В описываемом мною краю есть небольшие лавочки по р. Кулою во всякой деревне, а по р. Мезени почти во всякой. Эти лавочки тянут к двум здешним торговым центрам — г. Пинеге и г. Мезени. Именно деревни, стоящие по р. Кулою, получают свои товары из г. Пинеги от торгового дома братьев Володиных, в руках которых находится пароходство по р. Пинеге и торговля по всему Пинежскому уезду; деревни же, стоящие по р. Мезени, а также иногда с. Долгая Щель и д. Сояна, близкие к устью р. Кулоя, получают свои товары из г. Мезени. В этих лавочках можно купить муку, ржаную и пшеничную, крупу, чай, сахар, баранки (по-здешнему «колачи»), сухари, конфеты, мыло, свечи, пуговицы, нитки, посуду, бумагу, карандаши и другие мелкие предметы. Из этих же центров шла до наступления казенной продажи питей и водка.
Одни и те же товары стоят в г. Пинеге гораздо дешевле, чем в г. Мезени; сахар, например, в г. Пинеге стоит летом копеек 18, а в г. Мезени 22 и 23 за фунт. Кроме того, в г. Пинеге торговля ведется добросовестнее, и некоторые товары лучше по качеству, чем в г. Мезени. Это заметно, например, в устье р. Кулоя, где сталкиваются оба влияния; здесь, например, крестьяне в трезвом виде избегали пить мезенскую водку, плохо очищенную и причиняющую сильную головную боль: они сначала пили хорошую пинежскую водку и, только опьянев, принимались за мезенскую.18
Здесь я, кстати, должен отметить то, что один долгощельский крестьянин П. Н. Широкой (один из моих сказителей) время от времени ездит в Архангельск по морю на собственной шхуне, закупает там товары и привозит их в Долгую Щель, обходясь таким образом без посредства пинежских и мезенских купцов.
Относительно вывозной торговли у меня мало сведений. Я могу только сказать, что семгу крестьяне продают на месте: по р. Кулою в Сояне и Долгой Щели ее скупает для какого-то вологодского купца упомянутый уже мною П. Н. Широкой; кроме того, ее в Долгой Щели скупает еще Андрей Ува́кин для мезенского купца, кажется, Ру́жникова; на р. Мезени семгу скупают приезжающие для этого приказчики архангельских или даже петербургских купцов, при чем цена ей здесь выше, чем по р. Кулою в Сояне и Долгой Щели: здесь уже весной ее продают по 8 рублей, а осенью она доходит до 12 и более рублей за пуд. На месте зимних и весенних промыслов крестьяне продают и кожу тюленей. Своим же скупщикам они, вероятно, продают и результаты белужьего и наважьего промыслов. Лес отправляют за границу или прямо (с р. Мезени) или через Архангельск (из г. Пинеги). Битую дичь и скот продают, по-видимому, на ярмарках Никольской (в декабре) и Алексеевской (в марте) — в г. Пинеге и Крещенской (в январе) — в г. Мезени. Но по р. Мезени скот продают в г. Мезень и летом, так как мясо нужно в большом количестве для заводов и для самого города. Оленьи же зады, шкуры и еще кое-что некоторые крестьяне непосредственно возят зимою на лошадях через г. Пинегу, Сию, Каргополь и Вытегру в Петербург. Вообще следует отметить, что прежде эти местности тяготели в экономическом отношении к Петербургу, а не к Москве; здесь часто мне приходилось встречать крестьян, бывавших в Петербурге, но очень редко крестьян, бывавших в Москве. Теперь с проведением железной дороги из Москвы в Архангельск положение может измениться и, кажется, уже начало изменяться.