[Евгений Тихомиров]

Дождливая полоса, кажется, прошла, можно трогаться в путь. Вышел на час раньше обычного, в половине 9-го. Иду медленно, никуда не тороплюсь. Собственно, и не разгонишься: течения почти нет и встречный ветер. Одно хорошо: мошкару сдувает. Сидишь и потихоньку подгребаешь. Отсчитываешь часы и речные повороты. Времени 12 часов, вижу дойку (вернее, то, что от неё осталось). Полянка, маленький домишко-будочка, следы старых скотских оград. Здесь надо устроить обед. По настоящему, в горячем варианте. Пусть бич-пакет, но с костерком. С хлебом, кстати, вопрос тоже решился. Василий мне вчера сухарей отсыпал, полный полиэтиленовый мешок. Да, действительно не надо было мне вчера сюда идти. Домишко-то так себе, дощатый и с множеством щелей. Мошкара налетит только так. Правильно вчера пошёл дождь. На противоположной стороне, на дереве, висит знак “200”, и где-то там невдалеке должна проходить Орловецкая дорога. До деревни по ней 3 с половиной километра, по речке – 10: она тут делает особо витиеватую загогулину. А вот про самое интересное я, к своему стыду, совсем позабыл, вспомнил только после. Хотя мне об этом говорили и сафоновские мужики, и потом по пути повторяли… Судя по описанию, это тоже где-то недалеко от дойки, на том берегу. Их здесь называют захряки. Два пенька, облачённые в человеческую одежду: мальчик и девочка. Мужик один это сделал: дети у него пошли в лес и заблудились. Зачем сделал, я так и не понял: то ли знак хотел оставить, то ли как оберег. Батюшка мезенский потом мне сказал, что такое есть ещё в одном месте, выше Сафоново… Ну вот, кажется, я потихоньку подхожу к финишному участку. С каждым километром всё больше признаков обитания. Моторки проносятся мимо, изгороди на берегу. Времени 6 часов вечера, и я вижу первый дом! Однако это ещё не деревня. Она стоит в длинной речной петле с узкой горловиной (как и Ёлкино, три года назад), и эту петлю мне надо огибать. Сейчас бы причалить да и перейти пешком эту горловину, там всего-то метров 200. А объезжать – 4 километра. Вон даже крыши домов можно с воды увидеть. Но моя задача – довести лодку до основной стоянки, а это значит – к самой деревне. Вон на берегу пара домиков и ещё несколько развалин. Всё верно, на карте так и нарисовано. Здесь два Езевца: основной – он дальше, за речным разворотом, а это, видимо, старый, почему-то покинутый. Сейчас начнётся генеральный правый выворот, за которым должна уже открыться финальная точка моего четырёхдневного плавания. К деревне подошёл только в половине 8-го. Длинная вереница домиков по правому берегу. Что-то какие-то они все маленькие. Один только вижу большой, у дальнего конца. Но всё равно очень живописно они смотрятся: речная гладь, голубое небо, домишки отражаются в воде. Надо бы это сейчас заснять, прямо с лодки, и тогда можно будет причаливать. Вон туда, к ближнему краю лодочной стоянки. Средняя Пёза Средней Пёзой здесь называют территорию Мосеевского сельсовета – деревни Езевец, Баковская, Калино и само Мосеево. Все они стоят по правому берегу и связаны между собой ниточкой-дорогой. Расстояния тут вполне обозримые: 7, 12 и 5 километров. Так что проблем с передвижением быть не должно. После Мосеево когда-то была ещё одна деревня, Вирюга, но она уже давно числится нежилой и де-юре не существует. Хотя от неё ещё кое-что осталось. Но это всё потом, а сейчас надо для начала найти Альберта Витальевича Яковлева, доложиться, что лодку я перегнал. Ребятишки сказали, дом его здесь неподалёку, новый и большой. Про лодку Альберт Витальевич вспомнил не сразу: “Какая такая лодка?” Действительно, зачем ему это корыто, когда у него на реке стоит такой лайнер? Лодка-гигант, 9 метров длиной, из ракетного металла. Она и вправду будто “Ракета”: мотор заведёшь – задирает нос и несётся как на подводных крыльях. Альберт меня прямо сразу на ней и повёз – в обратную сторону. Недалеко, до кладбища, только нос обогнуть. Просто там есть нечто такое, что хотелось бы заснять, пока ещё достаточно светло. Но это уже отдельная история. Было когда-то здесь, в Езевце, старообрядческое поселение. И как-то во времена активных преследований старообрядцев прибыл сюда отряд солдат, дабы “обратить раскольников”. Те же предпочли другое. Будучи не в силах противостоять вооружённому отряду, они затворились в избе и подожгли себя изнутри. И все сгорели заживо. Вот такая история. Интереснее всего, что аналогичную историю, почти один в один, я уже знаю по своему прошлогоднему печорскому путешествию. Она произошла в 1743 году на печорской Пижме (Великопоженский старообрядческий скит), там сгорело 75 человек. Кроме того, как мне сказали, есть ещё и третье место, где происходили подобные события. И всё примерно в одно и то же время. А после езевецкого самосожжения местные крестьяне собрали с пожарища всё, что осталось, перенесли на кладбище и устроили общее захоронение. И оно стало очень почитаться: там стоит огромный крест, над ним специально установлена крыша – сень на двух столбах и с небольшим крестиком на коньке, и крест до такой степени увешен одеяниями, что его и самого не видно. А основная перекладина просто съехала на землю – то ли от времени, то ли от нагрузки. Лежит теперь внизу, у подножия, и никто её не трогает. Удивительная картина, такого я ещё нигде не видел. “Переночуешь у меня, а утром я тебя до Баковской подкину”, – говорит Альберт. Человек он простой и радушный, жену зовут Аня, детишки у них. Сам он охотник, причём занимается этим серьёзно, участвует в выставках охотничьих трофеев. Показывал мне свои экспонаты: шкурки, рога, черепа различных животных. Угощал лосиным мясом. Вполне нормальное мясо, почти как говядина. Цвет только тёмный. А ещё так получилось, что я сегодня попал на день рождения. Вскоре подтянулись гости с Баковской – Иван с Марией, Василий с Фаиной и ещё одна девушка Аня, чья-то племянница. День рождения у кого-то из них. Народ шумный, весёлый. Свет здесь, как и в Сафоново, на ночь выключают, но для магнитофона нашёлся запасной комплект батареек. Спать удалось лечь только в 4 утра. Домина у Альберта огромный, из двух половин. В одной он сам живёт с семьёй, а вторая как бы гостевая. Вот в этой гостевой половине я и устроился – а народ всё продолжал гудеть. Н-да, вариант ещё похлеще сафоновского. Это что, теперь в каждой деревне так будет? С праздника на праздник… Ну что, спать придётся часа четыре? Как бы то ни было, завтра надо быть в форме. До Баковской Альберт свезёт на лодке, там, я полагаю, долго не задержусь, хотелось бы завтра же добраться и до Калино. Езевец я, в принципе, с фотоаппаратом уже обежал, заснял пару интересных домиков. Один из них тот самый большой, что я сразу заметил с речки. Это, оказывается, дом прадеда Альберта. Дом действительно классический: высокий (с подизбовьем), длинный, 7 окошек на ширину фасада (4+3). Сохранились даже частично “курицы-потоки” (элементы безгвоздевой кровли), на коньке оленьи рога. Но вообще старинных домов в деревне очень мало. И этому есть вполне конкретная причина. Дело в том, что деревня Езевец (прежнее её название Язовец – язей тут много водилось) на этом месте стоит всего лет 30, раньше здесь был только хутор, Заозерье. А деревня стояла метрах в пятистах, на другой ветке речной петли.