Павел не посетил построенный для него в Брейтово «столовый дворец», остался царский а
 

4 июня 1798 г. Павел прибыл в Ярославль, затем в Рыбинск, где остановился всего на пару минут. Вечером 5 июня Павел прибыл в Мологу, через Волгу его переправили на катере с четырнадцатью гребцами, свиту - два парома, две лодки и баржа. Павел находился в хорошем расположении духа: пожаловал офицеру, ответственному за перевоз, золотые часы, а гребцам – 100 рублей на водку. У Мологской заставы Павла встречал городничий Глебов, в его доме был устроен и царский ночлег. Затем Павел отправился в сторону Брейтово.
Здесь произошла история, которая в рапорте мологского земского суда классифицируется как «возмущение крестьян». Трефолев по этому поводу замечал: «Возмущения никакого не было, но официальные бумаги XVIII века, как и позднейшие, всякую просьбу крестьян называли бунтом и возмущением». Причина возмущения скрывалась в смене положения крестьян. Из казенных (принадлежавших государству) они стали помещичьими. К помещику перешла и их земля со всеми угодьями. Хозяином этих земель все активнее показывал себя Иван Яковлевич Мусин-Пушкин. Крестьяне решили воспользоваться приездом императора, чтобы принести жалобу на обидчика.
Об этом узнали чиновники, посланные мологским предводителем дворянства устраивать в Брейтово царский стол. Они решили «вразумить» крестьян, но напрасно. Узнала о намереньях крестьян и царская свита, но и её попытки уговорить крестьян не беспокоить императора «по пустякам» с обещаниями уладить конфликт между собой успеха не принесли. Один чиновник из царской свиты схватил палку, стал отгонять крестьян от дома, где обедал Павел, но тот услышал шум и вышел на крыльцо. По другой версии, крестьяне построили в Брейтове специальный «столовый дворец» для угощения императора. А, узнав, что тот едет мимо, собрались на тракте. Когда императорский кортеж стал приближаться к селу, они перекрыли дорогу и стали требовать разговора.
При появлении Павла крестьяне упали на колени и стали просить, чтобы вернули отобранные у них земли. При этом жаловались крестьяне не только на Ивана Яковлевича Мусина-Пушкина, но и на его дальнего родственника – уездного предводителя дворянства Александра Семеновича Мусина-Пушкина, который отвечал за подготовку маршрута царского визита и, по мысли крестьян, умышленно задумал не показывать брейтовский «столовый дворец».
Павел сказал, что земля следует тем, кто ею владеет, то есть помещику, а уж его дело уладить вопрос с крестьянами и соседями. Зная заслуги Мусиных-Пушкиных перед Отечеством, просьбам крестьян он не внял, приказал крестьянам разойтись, но они продолжали шуметь и просить о земле. Тогда Павел пригрозил избить жалобщиков палками, ездовые оттеснили их от дороги, и император уехал.
Инцидент остался без последствий, высочайшего гнева не последовало, и даже палку, обещанную Павлом, в ход не пустили. «Брейтовские крестьяне, – пишет Трефолев, – должны были считать себя счастливыми уже по одному тому, что они остались целы и невредимы». При генеральном межевании земель Ярославской губернии Мусиным-Пушкиным (Ивану Яковлевичу и затем его сыну Алексею Ивановичу) удалось отсудить у брейтовских крестьян часть земли, которой они владели еще по приказу царя Михаила Федоровича. А в истории после того, как Павел не посетил построенный для него в Брейтово «столовый дворец», остался царский афоризм: «Где я – там и дворец».

До революции 1917 г. в уезде существовал промысел плавки железа. Руду добывали в боло
 

В 1777 г. в России началась реформа по административному делению уездов на мелкие поселения – волостные центры. Брейтово стало волостным центром Мологского уезда Ярославской губернии. Волость была самой большой в уезде - и по территории, и по количеству жителей, отличалась развитым сельским хозяйством, народными промыслами и уже тогда отходничеством – временным уходом крестьян на заработки в другие города. В состав волости вошло 70 селений, позднее она была разделена на 13 крестьянских обществ: Базыковское, Брейтовское, Дуденевское, Збудовское, Лопатинское, Маниловское, Новинское, Ножевниковское, Озерищинское, Сулацковское, Тимонинское, Трезубовское и Черкасовское общества. Кроме того, в составе волости были населенные пункты, не входившие в общества, например усадебные села Борисоглеб, Мусино и Екатерининское.
В эти годы здесь зародилась ярмарочная торговля. Документ конца 1700-х гг. гласил: «Ярмонка в день усечения честные главы Иоанна Предтечи. Брейтове земля иловатая, хлеб родится посредственный, сенныя покосья хорошие, лес строевой и дровяной, крестьяне состоят на оброке». Ярмарка проходила на лугу, который разделял два села - Брейтово и Черкасово.
Брейтово, Черкасово и другие населенные пункты Брейтовской волости Мологского уезда на карте Ярославского наместничества 1794 года.
Брейтовский район в XIX веке
В 1802 г. село Брейтово за 200 тысяч рублей государственными ассигнациями было продано сенатору, тайному советнику, камергеру Василию Николаевичу Зиновьеву - шурину князя Григория Орлова, который был фаворитом Екатерины II. Зиновьевы стали вторыми после Мусиных-Пушкиных землевладельцами в уезде. Кроме Брейтова, им принадлежало Черкасово, Трухово, Конюхово, Филимоново, а также деревни вверх по Сити – Базыки, Турбаново, Высоково. Всего в этих деревнях было 524 дома, в которых проживало 1663 мужчины и 1723 женщины.
У Василия Николаевича Зиновьева было 18 детей, один из них – Николай, который вошел в историю главных рубежных событий государственного значения. Известный государственный служащий генерал-адъютант Николай Васильевич Зиновьев дал брейтовским крестьянам вольную. Это произошло по одной версии в 1857 г., по другой – в 1858-м. (общероссийская реформа по отмене крепостного права произведена в 1861 г.). За это крестьяне установили своему бывшему владельцу в знак благодарности памятник в центре Брейтова. В советские годы памятник был снесен и выброшен, когда Брейтово затопили водами Рыбинского моря, он пропал, но в 1999 г. местными активистами был найден и восстановлен.
Получив свободу, крестьяне стали активно заниматься торговлей, открывать магазины, трактиры, кузницы и мастерские. К концу XIX века Брейтово стало большим торговым селом. Здесь работало пять чайных, три кабака; торговали лошадьми, лесом, изделиями из льна, работали мелкие ярмарки, на которых продавались продукты и изделия как местных, так и привозных ремесел. Крупные ярмарки в Брейтове организовывались 24 июня и 23 сентября, они лишь немного уступали мологским. Крупные ярмарки также проходили в селах Прозорово и Горелово.
Впрочем, однозначно говорить о благополучии брейтовских крестьян в начале XX века не приходится. Вот что писала газета «Северный край» в 1904 г.: «Прошедший год среди крестьян Брейтовской волости оставил не очень хорошие воспоминания. Теплая, но сухая весна и маловодье рек мало способствовали урожаю сена, что крайне неблагоприятно отзывается на благосостоянии и без того незажиточных крестьян. Даже в самое благоприятное лето крестьяне не могут похвастаться хорошими урожаями. Недостаток хлеба и сена ощущается каждый год. Это вполне понятно – нет у нас хороших лугов и пустошей, нет хороших выгонов для скота и даже дров. И это в Мологском уезде, изобилующем хорошими лесами. Одно название – крестьянин, а своего, собственного, мало. Что имеет, все куплено: хлеб, сено, дрова, ягоды и грибы. Крестьяне некоторых деревень стараются выбираться из такого положения покупкой земли мелкопоместных господ и травосеянием. Так, в последнее время кое-где в виде опыта начинают засевать клевер. Приобретение господских земель не всегда выпадает на долю крестьян ввиду дороговизны продаваемой земли и конкуренции со стороны лиц других сословий… Отхожими промыслами крестьяне не занимаются и ремесел никаких не знают. Между тем с уверенностью можно сказать, что ремесла привились бы у нас хорошо и могли бы доставлять крестьянам хороший доход. В особенности же слесарные и столярные изделия при оживленной торговле в Брейтове имели бы обеспеченный сбыт по выгодным ценам».
На развитие экономики Брейтовского района в XIX веке повиляли еще два важных пограничных события. Первое – открытие в 1811 г. Тихвинской водной системой (соединившей Рыбинск и Санкт-Петербург). Второе – пуск поблизости в 1870 г. железной дорогой (Рыбинск – Бологое – Санкт-Петербург). Активно развивалась деревообработка и отхожие промыслы. Уезд вел торговлю лесом и дровами. Прежде всего, это касается Покрово-Сицкой волости. В Брейтовской волости мастеровые занимались производством мебели, которая расходилась по территории уезда. Здесь же занимались тележным и корзинным промыслом. До революции 1917 г. в уезде существовал промысел плавки железа. Руду добывали в болотах, плавили на древесном угле, сырье для выжигания давали богатые местные леса. Из полученного железа делали сохи, лопаты, топоры, косы, гвозди и котлы. В нескольких волостях уезда делали древесный уголь.
Сицкари, жившие на территории волости, достигли особого совершенства в лесных промыслах. «Сицкаря топор обувает, одевает и кормит», «сицкарь с топором, что казак с конем» - говорили про них. Это касалось постройки барок, на которых грузы перевозили в Санкт-Петербург, строительства жилья и деревообработки. Несмотря на упадок судостроения к концу XIX века, объясняемый удорожанием леса и снижением движения по Тихвинской речной системе, целый ряд селений сицкарей по-прежнему занимался судостроением. Кроме того, они гнали деготь, делали лопаты, колоды, разнообразную посуду. Её покупали заготовители из Москвы и Ярославля, оптом отправляли в Рыбинск, Ярославль, Ростов, Кашин, Бежецк и другие города. Когда в 1870 году открылось железнодорожное движение Рыбинск – Бологое, ступы и кадки отвозили на станцию Харино (будущий Новый Некоуз), оттуда вагонами отправляли в Москву и Петербург. В начале XX века на первое место вышло плотницкое отходничество в города Верхнего Поволжья. Из одной только Сицкой волости до 2000 человек уходило каждый год для строительства домов в другие районы.
Количество жителей в Брейтове постоянно колебалось. По данным Российского государственного военно-исторического архива за 1837 г. в селе было 123 двора, в них проживал 761 человек (369 мужчин и 392 женщины). В 1859 г. количество дворов сократилось до 95 дворов и 501 человека (247 жителей мужского пола и 254 женского). По данным Мологского уездного статистического общества от 1 января 1914 г. в Брейтове было 110 дворов и 695 жителей. Крестьяне, живя на заработках «на стороне», чувствовали себя свободнее, поэтому сельская молодежь сильнее стремилась в города. Но Брейтовская волость взамен уезжавшим получила пополнение: в начале XX века сюда пришли эстонцы и латыши, появились эстонские хутора – Ягодные, Куракинские, Ивановские, деревни Бекрень и Валгус.

В реальности переселявшиеся жители получали денежную ссуду, которая не могла полность
 

Проект строительства ГЭС предполагал, что треть сметы пойдет на подготовку ложа водохранилища и организацию переселения и обустройства людей. В реальности переселявшиеся жители получали денежную ссуду, которая не могла полностью компенсировать их расходы на обустройство и потери от переселения, и бесплатный лес. Переселенцы должны были самостоятельно строиться в новом месте. Спешка и нехватка средств не позволяли полностью воссоздать архитектуру перенесенных деревянных домов и быстро построить каменные здания, часто получались безликие жилища без истории. Возникали проблемы во взаимоотношениях между Волгостроем и местным населением. По информации Брейтовского райисполкома за май 1938 г., «в отдел переселе*ния каждый день ходит масса переселенцев - колхозников с жалобами на беззащитное и бюрократическое отношение со стороны отде*ла переноса Волгостроя, отсутствие внима*ния к живым людям, выражающееся в том, что передовые люди, борющиеся за своевремен*ное и плановое переселение колхозов, до сих пор многие из них не получили средств, на*численных колхозникам на перенос их домов, перевозку семьи и имущества первых 50%». Источники сохранили свидетельства отказов жителей от эвакуации. Некоторые чле*ны рыболовецкого колхоза им. Кагановича Брейтовского района в октябре 1938 г. заяв*ляли, что «…переселяться они в 1939 г. нику*да не будут и весной будут производить по*сев яровых, это повлияет на ход переселения колхоза».
В условиях срочного уничтожения подлежащих затоплению лесных угодий возникали и другие роблемы. Так, 16 августа 1938 г. директор Брейтовского лес*хоза Ражев докладывал, что в результате сжи*гания порубочных остатков Волгострой допу*стил лесной пожар на большой площади, пред*ставлявший большую опасность и для водоо*хранных лесов будущей береговой зоны водо*хранилища.
Весной 1941 г. газеты сообщают о начале судоходства по Рыбинскому морю.
18 ноября 1941 г. введён в эксплуатацию первый гидроагрегат Рыбинской ГЭС. Второй - 15 января 1942 г. Окончательно затопление ложа водохранилища закончилось в 1947 г. Брейтовская земля в очередной раз в своей истории оказалась пограничной, порубежной: половина района оказалась под водой, половина сохранлась. Под воду ушло 58% площадей Брейтовского района. В зону затопления вошли села Брейтово, Борисоглеб, несколько десятков деревень. К 1940 году Брейтово практически полностью было перенесено за зону затопления. Районный центр, по сути, был построен заново, от старого остался лишь один каменный двухэтажный дом. В это время короткая история Брейтова как районного центра могла закончиться - первоначально этот статус планировали передать селу Лацкое.
Люди затопленных деревень и сел переселялись в «верховые» районы Сети и «горские» части Брейтовского района, уезжали в Рыбинск, Тутаев, Ярославль. По возможности в незатопленную часть района перевозили объекты социальной инфраструктуры. Например, заведующая Мологским РОНО Екатерина Копейкина добилась переноса здания Приселковской школы из затопляемого села Леонтьевское в село Горелово с переездом туда из затопляемой зоны династии учителей Петропавловских.

Еще с 1930-х годов здесь существовала внутренняя судоходная сеть. Сначала по реке Сит
 

В 1960-1970-е годы стал решаться застарелый транспортный вопрос. Еще с 1930-х годов здесь существовала внутренняя судоходная сеть. Сначала по реке Сить ходил речной трамвай «К – 88», с 1961 г. – специальный теплоход для мелководных рек с осадкой 35 сантиметров, скоростью 50 километров в час и вместимостью 50 человек. Пароход работал с конца апреля по середину ноября, перевозя в среднем по 400-500 человек в день. В 1965 г. в Брейтово пришел первый пассажирский теплоход на подводных крыльях «Метеор» (выпускался с 1961 г.), вмещающий 130 человек, добиравшийся до Рыбинска за полтора часа. Это был настоящий прорыв – до этого люди летом в Рыбинск и в Ярославль в основном добирались на теплоходе, который выходил из Брейтова вечером, приходя в Рыбинск только утром. О востребованности «Метеоров» говорит статистика – в год они перевозили в среднем по 97 тысяч человек (в два с половиной раза больше количества местных жителей того времени).

Молога. Русская Атлантида
 

И еще рассказы о городе Молога, которого уже нет, который был затоплен. Почитайте!
http://rybinsk-once.ru/mologa-prizraki-proshlogo/
Молога. Призраки прошлого
Возможно, не так уж и далеко от истины утверждение, что русский человек чаще всего живет своим прошлым, нежели настоящим или будущим, — написал однажды член Союза писателей России Борис Сударушкин в своем журнале «Русь». Написал он это в связи с вечной для Рыбинска темой затопления Мологи при строительстве Рыбинского водохранилища. Кажется, о гибели Мологи сказано все, что можно сказать об эпохе великих строек коммунизма. Русская Атлантида, город-призрак, мертвый город, потаенная страница русской трагедии — как только ни называют Мологу в литературе. Несмотря на столь широкую популярность этой истории, однозначных оценок событиям первой половины ХХ века нет. И, очевидно, не будет.
Молога. Русская Атлантида
История
В краеведческой монографии Петра Критского «Наш край. Ярославская губерния. Опыт родноверия», напечатанной в 1907 году, так рассказано об истории Мологи:
«Как населенное место, Молога упоминается в XIII веке… Сюда для торга съезжались немцы, литовцы, греки, армяне, персияне, итальянцы… Приезжие торговцы обменивали здесь свои товары на сырые, преимущественно на меха. Еще в конце XVI века ярмарка при Холопьем городе считалась самой важной в России; позднее ее значение стало падать. В начале XVII века жители Мологи много потерпели от казаков, поляков и литовцев (особенно в 1609 и 1617 годах)».
Время заселения местности, где находился город Молога, неизвестно. В летописях упоминание о реке Мологе впервые встречается в 1149 году, когда великий князь Киевский Изяслав Мстиславич, воюя с князем Суздальским и Ростовским Юрием Долгоруким, сжег все села по Волге до самой Мологи. В 1321 году появилось Моложское княжество, которое во время царствования Ивана III вошло в состав Московского.
Из описи, составленной между 1676 и 1678 годами стольником Самариным и подьячим Русиновым следует, что Молога была в это время дворцовым посадом, в ней находилось 125 дворов, в том числе 12 принадлежавших рыбным ловцам, которые сообща с ловцами Рыбной слободы ловили в Волге и Мологе красную рыбу, доставляя ежегодно к царскому столу по три осетра, по 10 белых рыбиц, по 100 стерлядей.
В конце 1760-х годов Молога относилась к Угличской провинции Московской губернии, имела ратушу, две каменные и одну деревянную приходские церкви, 289 деревянных домов. В 1777 году древний дворцовый посад Молога получил статус уездного города и был причислен к Ярославской губернии. Герб города Мологи утвердили 20 июля 1778 года. В полном собрании законов он описан так: «Щит в серебряном поле; часть третья оного щита содержит герб Ярославского наместничества (на задних лапах медведь с секирой); в двух же частях того щита показано в лазоревом поле часть земляного валу, он обделан серебряною каймой, или белым камнем».
В конце XIX века Молога была небольшим городом, оживавшим во время загрузки судов, а затем погружавшимся в довольно скучную жизнь уездных городов. От Мологи начиналась Тихвинская водная система, одна из трёх, связывающих Каспийское и Балтийское моря. На пристани города ежегодно грузилось более 300 судов хлебом и другими товарами, почти такое же число судов разгружалось.
В Мологе действовали 11 заводов, в том числе винокуренный, костомольный, клееваренный и кирпичный, завод по производству ягодных экстрактов. Здесь располагались монастырь, несколько церквей, казначейство, банк, телеграф, почта и кинематограф.
В городе были три библиотеки, девять учебных заведений, два приходских училища — одно для мальчиков, другое для девочек, Александровский детский приют, одна из первых в России гимнастическая школа, в которой преподавались игра в кегли, фехтование, езда на велосипеде, велось обучение столярному мастерству.
В 1931 году в Мологе организовали машинотракторную станцию. В следующем году открыли зональную семеноводческую станцию и промкомбинат. В 1930-х годах в городе было более 900 домов, из них около ста каменных, проживали здесь почти семь тысяч человек.
О грядущем переселении мологжанам объявили осенью 1936 года. Власти решили переселить более половины жителей города и вывезти их дома до конца года. Выполнить задуманное не удалось — переселение жителей началось весной 1937 года и длилось четыре года.
На землях, приговорённых к затоплению, располагались 408 колхозов, 46 сельских больниц, 224 школы, 258 промышленных предприятий.
По официальным данным в ходе переселения отказались покидать свои дома около 300 человек. В рапорте начальника Мологского отделения лагпункта Волголага лейтенанта госбезопасности Склярова: «В дополнение к ранее поданного мной рапорта докладываю, что граждан, добровольно пожелавших уйти из жизни со своим скарбом при наполнении водохранилища, составляет 294 человека…»
Окончательно город исчез в 1947 году при завершении наполнения Рыбинского водохранилища.

1 апреля 1936 года в газете «Северный рабочий» под заголовком «Большая Волга» было опубликовано интервью начальника Волгостроя Якова Рапопорта. Интервью снабжено следующим редакционным вступлением:
«Нет таких крепостей, которых большевики не могли бы взять. Давно ли казалось мечтой строительство Днепростроя, Кузнецкстроя, московского метро и множество других, не менее грандиозных проблем? Мечта стала явью. Десятки промышленных гигантов вступили в строй действующих предприятий. Под руководством великого зодчего социализма — товарища Сталина — наша страна разрешает грандиозные проблемы. Одна из этих проблем — Большая Волга».
Рапопорт так объяснил, что такое Большая Волга: соединить волжский путь с Днепром через Оку и притоки Днепра, связать единой водной магистралью Волгу с Черным, Азовским и Каспийскими морями: «Соединяя реки и моря, руки большевиков добираются и до Северного Ледовитого океана. Беломорский канал плюс расширенная Мариинская система, плюс канал Волга-Москва дадут возможность связать Белое море и Северный Ледовитый океан с южными морями».
Практически все эти обещания были осуществлены. Умолчал Рапопорт только об одном — что вся эта гигантская работа проводилась трудом тысяч заключенных ГУЛАГа.
Самое интересное в интервью Рапопорта — это информация о первом варианте строительства электростанции на Волге под Ярославлем, по которому предусматривалось затопление города Углича. Второй вариант, с затоплением Мологи, группа молодых инженеров направила лично Сталину. К тому времени все расчеты по Ярославской гидроэлектростанции были закончены, уже приступили к ее строительству. Не трудно представить, как чувствовали себя авторы второго варианта, ожидая ответа из Кремля, — в то время за такую инициативу легко было угодить в разряд врагов народа. Однако на этот раз случилось иначе. Вот как об этом говорил Рапопорт:
«С обычной товарищу Сталину чуткостью, он внимательно отнесся к проекту молодых инженеров. По его инициативе произвели вторичную экспертизу, подтвердившую обоснованность и огромное преимущество нового проекта».
При всем сочувствии к судьбе Мологи Сударушкин считает, что затопление Углича имело бы еще более трагические последствия для истории и культуры России. Но и это не всё — по первому проекту затопление угрожало и Рыбинску! По крайней мере, об этом говорил Рапопорт, хорошо представлявший себе ситуацию того времени.
Более реальную историю начала строительства Рыбинского водохранилища, правда, тоже без упоминания тысяч заключенных Волголага, представил в книге «Рукотворное море» Серафим Тачалов, который лично участвовал в сооружении Рыбинского гидроузла: «До сих пор я вспоминаю, как по Мологе, Шексне и Яне плывут плоты переселенцев. На плотах — домашняя утварь, скотина, шалаши». А дальше автор приводит разговор с женщиной-переселенкой: «Ведь счастье, родной ты мой, живет не только в родительском доме. Я думаю — на новом месте хуже не будет. Места-то у нас незавидные — каждую весну половодья одолевали. Подполье почти всё время в воде, так что и припасы хранить негде. Надо в магазин — садись в лодку. Скотина мычит на поветях. С ребят глаз не сводили — того гляди утонут… Да и урожай-то сам два-три, своего хлеба до пасхи не хватало. Бьешься-бьешься, а толку мало».

Исчезли 633 селения и древний город Молога, старинные усадьбы Волконских, Куракиных,
 

Мы публикуем эти сведения для того, чтобы те из нас, чей водный путь будет проходить по Рыбинскому водохранилищу проходить по мимо на своих катерах мимо Мологи знал о том, что в этом месте жили люди и был город.
"В 1991 году в Верхне-Волжском книжном издательстве, где за десять лет до этого появилось «Рукотворное море», вышла в свет книга Юрия Нестерова «Молога — память и боль», в которой история возникновения Рыбинского водохранилища представлена в трагическом свете.
На следующий год после выхода книги автор скончался, в газете «Рыбинские известия» 6 июня 1992 года под заголовком «Летописец Мологского края» был опубликован некролог, подписанный инициативной группой Мологского землячества. В нем, в частности, говорилось, что Юрий Александрович Нестеров был кадровым военным, полковником запаса. «В 1985 году начал заниматься историей своего родного города Мологи и всего Молого-Шекснинского междуречья. Особенно его интересовали вопросы переселения, быта и жизни мологжан на новых местах».
Юрий Нестеров был одним из инициаторов создания музея Мологи в Рыбинске. Книга «Молога — память и боль» вышла к 50-летию затопления его родного города Рыбинским водохранилищем. В ней приведены документы и названы такие цифры: на строительстве Рыбинского гидроузла трудилось около 150 тысяч заключенных Волголага, от болезней, голода и «адских» условий работы умирало по сто человек в день. «Сегодня на месте Мологи — огромная водная могила, — писал Ю.А.Нестеров. — Но, может быть, она, как легендарный Китеж, откроется людям перед Страшным Христовым судилищем? Ведь Страшный суд идет уже давно, потому что наша жизнь и есть сам Страшный суд. Ныне наука часто опровергает правильность прежних решений, и если малая энергетическая отдача Рыбинского каскада ставит в повестку дня понижение уровня водохранилища или его спуск, то Молога и вправду сможет когда-нибудь снова подняться из воды».
12 августа 1995 года в Рыбинске был торжественно открыт музей города Мологи — крохотный островок исчезнувшей культуры Русской Атлантиды.
Газета «Большая Волга» в репортаже «На Рыбинском море» от 19 мая 1941 года писала:
«Лесные птицы и звери шаг за шагом отступают на более высокие места и бугры. Но вода с флангов и тыла обходит беглецов. Мыши, ежи, горностаи, лисы, зайцы и даже лоси согнаны водой на вершины бугров и пытаются спастись вплавь или на оставшихся от рубки леса плавающих бревнах, вершинах и ветвях.
Многие лесные великаны-лоси не раз попадали в весенний паводок и разлив Мологи и Шексны и обычно благополучно доплывали до берегов или останавливались на мелких местах до спада полых вод. Но сейчас звери не могут преодолеть небывалого по размерам залитой площади наводнения.
Много лосей, прекратив попытки уйти вплавь, стоят по брюхо в воде на более мелких местах и напрасно ждут обычного спада воды. Некоторые из зверей спасаются на приготовленных к сплаву плотах и гонках, живя по нескольку недель. Голодные лоси объели всю кору с бревен плотов и, сознавая безвыходность своего положения, подпускают людей на лодках на 10-15 шагов…»
…В результате строительства Рыбинского водохранилища ушли под воду 80 тысяч гектаров пойменных заливных лугов, 70 тысяч гектаров пашни, более 30 тысяч гектаров высокопродуктивных пастбищ, более 250 тысяч гектаров лесов. Исчезли 633 селения и древний город Молога, старинные усадьбы Волконских, Куракиных, Азанчеевых, Глебовых, имение Иловна, принадлежавшее Мусиным-Пушкиным, Югская Дорофеева пустынь, три монастыря, несколько десятков церквей. Некоторые церкви перед затоплением взрывали, другие оставили, и они разрушались постепенно под воздействием воды, льда и ветров, служа маяками судам и местом отдыха птицам. Последней рухнула в 1997 году колокольня церкви Иоанна Златоуста.
С территории, подлежавшей затоплению, переселили 130 тысяч человек.
Из очерка Владимира Гречухина «В столице Русской Атлантиды»:
«Мы давно уже идем назад по темной песчано-иловой пустыне. Говорим мало, это еще впереди. Каждый из нас — еще в Мологе. И мыслью, и чувством. И тихо приходит сознание, что встреча с убитым Городом, кажется, не только бедой обвеяла, а и одарила некой печальной и гордой силой. Что есть нечто в этих «Русских Помпеях», остановившее таки твои мысли на последней грани перед горьким бессилием, и просветило взор и укрепило, как молитвой. Так что же так горько и благотворно коснулось тебя в убитом Городе? И пораженно понимаешь, что, наверное, его Душа. Что Город убит, но Душа, кажется, жива. И, может, в этом месте соборного русского страдания обретено Россией еще одно святое место русского новомученичества? И стоит ли искать в Ярославском крае более важные святые места, если тут и есть потрясающий случай, когда целый город вырвали из родной жизни и без вины наказали вечным изгнанием? Не от сознания ли святости пустынных холмов Мологи не покидает меня чувство высокой и гордой печальной силы? Не от нее ли душа так истово задумчива? Не от нее ли как после проповеди горестно светла?»

На Мологской пристани ежегодно грузилось более 300 судов хлебом и другими товарами. С
 

Город Молога, затопленной в годы советской индустриализации, этим жарким летом вновь выступил из воды
Молога - Русская Атлантида
У Мологи богатая история - вообще-то этот город был ровесником Москвы, а в летописи он упомянут как город, спасший Юрия Долгорукого во время войны с киевским князем Изяславом Мстиславовичем. Тогда дружина киевлян сожгла все города Суздальского княжества, но вот с Мологой вышла осечка - поднялась Волга и затопила все окрестные поля и дороги. В итоге киевская дружина отправилась домой, а основатель Москвы был спасен. Видимо, есть какая-то злая ирония судьбы в том, что первое летописное упоминание об этом городе практически полностью совпадает по смыслу и с последним упоминанием о Мологе - с той лишь разницей, что благодарные потомки Долгорукого затопили уже саму Мологу.
В 1321 году появилось Моложское княжество, а в середине XVI века, когда Молога вошла в состав Московского государства, здесь была крупнейшая в Верхнем Поволжье ярмарка, куда съезжались немцы, греки, армяне, персы, итальянцы. С обмелением Волги торговые пути переместились, но все равно в 1682-м в Мологе было 1200 домов. Статус уездного города купеческая слобода Молога получила в 1777-м. Через век город проводил уже три ярмарки и по доходам был четвертым в Ярославской губернии. От Мологи начиналась Тихвинская водная система, связывающая Каспийское море с Балтийским: проходило до 4,5 тысячи судов в год.
Советская власть купеческую Мологу не жаловала и взялась перепрофилировать на сельское хозяйство. В итоге к 1930-му году домов здесь было меньше, чем в 1682-м, а население не превышало 7 тысяч. А потом Мологу и вовсе решили снести с лица земли, затопив эти земли будущим рукотворным морем - Рыбинским водохранилищем. Под воду ушла не только Молога, но и свыше 800 окрестных деревень.
1 сентября 1936-го мологжанам объявили, что город подлежит затоплению, а они — переселению. Собирается расширенный пленум горсовета, по сути — городской сход. Кто-то пытается возразить, кто-то доказывает, что переселиться невозможно. Начальство непреклонно: мы собрались не отменять постановление правительства, а обсудить, как его выполнять. С 1937-го по Мологе, Шексне и Волге поплыли десятки плотов с переселенцами, бревнами, пожитками. Многим из них давали участки земли близ Рыбинска, множество семей отправилось жить в города. Сегодня эксперты говорят: если бы уровень Рыбинского моря был на 2-3 метра ниже, как и планировалось по первоначальному плану строительства, то ГЭС действительно потеряла бы в мощности, но не настолько много. Проще и дешевле было бы построить вокруг Мологи дамбу, чем переселять десятки тысяч людей. Но кто в Советском союзе тогда считал деньги, и кто тогда считался с людскими страданиями?!
"Историческая правда" предлагает вам небольшую виртуальную экскурсию по Мологе.
[Молога карта]
В конце XIX века Молога представляла собой небольшой узенький длинный город, принимающий оживлённый вид во время нагрузки судов, продолжавшейся весьма недолго, а затем погружавшийся в обычную сонную жизнь большей части уездных городов.
От Мологи начиналась Тихвинская водная система, одна из трёх, связывающих Каспийское море с Балтийским.
На Мологской пристани ежегодно грузилось более 300 судов хлебом и другими товарами. Сверх того в Мологу пригонялось до 200 лесных плотов.
В городе располагался монастырь и пять церквей.
]Афанасьевский монастырь (с XV века — мужской, с 1795 — женский) располагался в 500 м за городом. Главной реликвией была чудотворная икона Тихвинской Божией Матери начала XIV века.
[Епифаньевский собор]
Богоявленский собор, построенный в 1882 году.
Главная улица города - Ярославская.

Молога славилась не только как торговый и транспортный узел страны, но и как производ
 

Молога славилась не только как торговый и транспортный узел страны, но и как производитель масла и сыра, которое даже поставлялось в Лондон.
Пожарная каланча, построенная по проекту ярославского губернского архитектора А. М. Достоевского.
За год в Мологе проходило три крупных ярмарки: Афанасьевская — 17 и 18 января, Средокрестная — в среду и четверг 4-й недели Великого поста и Ильинская — 20 июля.
Торговая (Сенная) площадь во время ежегодного празднования Мологской вольной пожарной дружины.
В городе было 11 заводов: винокуренный, костомольный, клееваренный и кирпичный заводы, завод по производству ягодных экстрактов и др., работали казначейство, банк, телеграф, почта, кинематограф.
Также имелось несколько учебных заведений: городское трёхклассное мужское училище, Александровское двухклассное женское училище, два приходских училища — одно для мальчиков, другое для девочек; Александровский детский приют; «Подосеновская» (по имени основателя купца П. М. Подосенова) гимнастическая школа — одна из первых в России.
Город содержал земскую больницу с 30-ю кроватями, приют для сирот и две богадельни для стариков. Встретить в городе нищего было большой редкостью.
По плану строительства Рыбинского и Угличского гидроузлов, из Молого-Шекснинского междуречья было принудительно выселено свыше 130 тысяч жителей и 20 тысяч - из долины Верхней Волги. Они оставляли обжитые дома и созданные многолетним тяжким трудом хозяйства, могилы родных и близких. Переселение привело к сложному психологическому стрессу: как писал начальник Мологского отделения Волголага лейтенант госбезопасности Скляров, 294 жителя пожелали добровольно "уйти из жизни со своим скарбом при наполнении водохранилища".
Под воду ушла не только Молога. На новое место "переехало" старинное село Брейтово, стоявшее при впадении легендарной реки Сить в Мологу. Затоплены древние села и храмы, расположенные вдоль бывших берегов Мологи, в частности, село Борисоглеб - бывший Холопий Городок, впервые упомянутый в XII веке.
Ушли под воду самая благоустроенная в Ярославской епархии Югская Дорофеева пустынь, располагавшаяся на полпути от города Мологи до города Рыбинска, Леушинский Иоанно-Предтеченский женский монастырь, находившийся между Череповцом и Рыбинском близ реки Шексны, с величественным пятиглавым собором.
[Этим жарким летом уровень Рыбинского водохранилища упал ниже обычного, и Молога показалась из воды.
]Не верьте картинкам в интерете: здесь не торчат над водой ни остовы колоколен, ни церковные главы, ни руины. Единственным зданием города, уцелевшим после затопления, была тюрьма. Если верить старым путеводителям, она достояла на островке до конца 1970-х. На месте высокого берега реки Мологи, где высились городские соборы,— отмель, заваленная кирпичом. Если побродить по ней, можно наткнуться на ушедшее в песок надгробие, найти обломок чугунной решетки. Только самодельный памятник с надписью "Прости, Молога" оживляет пейзаж.

напротив д.Бармино налетел на мель, зачерпнул волну и затонул катер "Прогресс", при э
 

И вновь о трагедиях на воде
14.08.2014 11:42
В дельте Северной Двины спасли четверых рыбаков

В среду в 18 часов диспетчеру Северного филиала Госакваспаса МЧС России поступила информация о том, что в районе острова Кумбыш в дельте Северной Двины потеряли ориентиры двое рыбаков.
Когда стало ясно, что люди заблудились, было принято решение направить на их поиски оперативную группу. Спасатели Антон Доценко и Александр Шарапов вышли на поиски на катере БЛ-820 и около 19 час. добрались до о.Кумбыш. К этому времени телефон у заявителей отключился, но, к счастью, через некоторео время они вновь вышли на связь. Обнаружить заблудившихся рыбаков удалось в 21:40, после чего их сопроводили до д.Красное. Эти места рыбакам были хорошо знакомы.
Пока шла спасательная операция, в 20:52 поступила информация о том, на р.Черенкома, что впадает в Никольский рукав Северной Двины напротив д.Бармино налетел на мель, зачерпнул волну и затонул катер "Прогресс", при этом два мужчины, престарелый отец и его сын, оказались в воде. При этом все имущество, в том числе, и мобильные телефоны, утонули. По счастью, в это время мимо проходил на 2-местной резиновой лодке мужчина, который принял верное решение. Первым он втащил в лодку престарелого мужчину, который находился в бессознательном состоянии, и повез его к о.Шихириха. Там мужчина был передан бригаде скорой медицинской помощи. Спасатели Николай Костин и Дмитрий Светлаков на катере "Хайтек" прибыли к месту происшествия и помогли эвакуироваться второму участнику происшествия, который также был доставлен в безопасное место, помощь медиков ему не потребовалась, сообщает региональное ГУ МЧС.

На фоне знаменитого Волго-Дона Волга–Урал почти не виден.
 

Любопытная информация о недостроенном канале Волга-Урал
http://www.vlg.aif.ru/society/details/69545
09:41 30/05/2012
Владимир ЧЕРНИКОВ 0 1166
Канал Волго-Урал рыли 20 тысяч зеков
Статья из газеты: Еженедельник "Аргументы и Факты" № 22 29/05/2012
Он мог стать самым длинным в
Фото: Владимира ЧЕРНИКОВА
На фоне знаменитого Волго-Дона Волга–Урал почти не виден. Его водную гладь освоили дикие утки, а берега – дачные общества. Канал, который должен был соединить великую русскую реку с Уралом, довольно широк. Зато короток, потому и потерялся в истории. А мог стать самым длинным и знаменитым.
1952 год. Едва закончили сооружение Волго-Донского канала, часть заключённых перебросили на новую стройку коммунизма. Бывший геолог Волгоградского филиала института «Гидропроект» Николай Самусь рассказывает, что целью было орошение степи:
– Эльтон и всё пространство на восток до реки Урал страдали от безводья, да и Урал летом разбирали на полив начисто.
В отличие от Волго-Дона этот канал не был предназначен для судов. Всё сводилось к подаче пресной воды, а в итоге к заселению заволжских степей. Преподаватель Волжского политехнического института кандидат исторических наук Максим Опалев называет масштабы грандиозной стройки:
– На рытье канала работали 20 тысяч заключённых Ахтубинского исправительно-трудового лагеря. В основном уголовники, отбывавшие сроки по закону «о трёх колосках» от 8 августа 1932 года, по которому за кражу колхозного имущества давали немалые сроки. Меньшую часть составляли политические, попавшие в лагерь как враги народа.
Жили в сборно-щитовых бараках и входили во 2-е лагерное отделение. На том месте сейчас раскинулся Второй посёлок, ставший частью Волжского. Заключённые успели прокопать два километра от Осадной балки, которая при затоплении ложа Волгоградского водохранилища превратилась в залив, в сторону Быковской трассы. После ареста Берии постановлением Совета Министров и ЦК КПСС строительство с использованием труда заключённых прекратили как нерентабельное. Максим Опалев считает, что больших жертв среди рабочих не было: если при сооружении Волго-Дона погибало 5–6% заключённых, то на Волго-Уральском канале этот показатель составлял «всего лишь» полтора процента.
Краевед Тамара Башлыкова тоже занималась историей этого объекта. Больше всего её интересовало использование шагающего экскаватора:
– На этот канал ЭШ–65/14 прислали в том же 1952 году. Стрела – 65 метров, ковш – 14 тонн. Такой был один на всю страну, и пришёл он в ста вагонах.
Родился гигант на Уралмаше, работать на нём поручили Герою Соцтруда Анатолию Ускову (умер в прошлом году). Экипаж – 17 человек. Правда, экскаватор не сделал здесь ни одного шага, его даже собрать не успели. Объект закрыли, ЭШ отправили на Кольский полуостров строить гидроэлектростанцию, а Ускова назначили начальником канатной дороги над Волгой.
Геолог Николай Самусь считает, что задача всё же была выполнена. Правда, отчасти, в другом месте и в другое время: канал Иргиз – Узень, прорытый в 60-е и 70-е годы, теперь подаёт воду в Эльтон и засушливые степи к востоку от Саратова. А память о нашей несостоявшейся стройке века осталась в названиях автобусной остановки и садоводческого общества – «Заканалье». Правда, почти никто уже не знает, откуда оно.