Национальная ассоциация маломерного судоходства

Национальная ассоциация маломерного судоходства (https://www.nams.ru/forum/index.php)
-   Рабочие вопросы (https://www.nams.ru/forum/forumdisplay.php?f=5)
-   -   Канал Пинега-Кулой (https://www.nams.ru/forum/showthread.php?t=3184)

Евгений Тихомиров 02.07.2019 09:03

ПРОДАЮ СТАЛЬНОЙ РАЗЪЕЗДНОЙ КАТЕР. Длина — 16.9 м., ширина — 2.63 м., высота борта — 1
 
Удивительно интересные, а порой весьма сложные и внезапные драматические истории происходят с речными и морскими бродягами. отправляющимися в дальние походы на малых катерах, в том числе во время перегонов этих суденышек к месту приписки. Мы не застрахованы и н защищены часто ни от произвола чиновников, ни от их прихоти, а за рубежом иной раз приходится встречаться с проявлениями не прикрытой наглой и хамско-ненавистнической русофобии
http://www.barque.ru/stories/2001/boat_named_glavks
Главк — в греческой мифологии внебрачный сын Посейдона. Морское божество с рыбьим хвостом, синими руками и зеленой бородой; покровитель моряков и особенно — рыбаков, обладал даром прорицания
После загрузки на промысле, уже на выходе из пролива Зунд, на "Высоцком" получили радиограмму — вместо Клайпеды следовать в Ригу, куда судно давно, уже несколько лет, не заходило. Старпом рефрижератора Саша Ветров — бородатый мужчина средних лет с бронзовым загаром и серыми мечтательными глазами — глубоко вздохнул. С Ригой его связывали четыре года работы в реффлоте и не очень-то приятные воспоминания: пришлось увольняться из-за начавшихся притеснений русских.
И вот "Высоцкий" в Риге. И Рига уже с самого утра напоминает о себе — стуком в дверь.
— Да-да, входите!
Ветров не поверил глазам: перед ним стоял Вистор Лапиньш, тот самый, который некогда продал ему катер, названный именем бога Главка.
— Вот это встреча! — Ветров вышел из-за стола навстречу гостю. — Я чувствовал: что-то произойдет. И вот — ты. Никогда бы не подумал, что снова встретимся.
— Я, признаться, тоже. Смотрю — растешь, уже старпом. А я — шипчандлер. Учредитель фирмы, — с гордостью произнес Вистор. — Хочу предложить свои услуги. Продукты будете заказывать? Вот и хорошо. Будут лучшего качества. Плюс презент от меня.
Затем Вистор перевел разговор в другое русло, к тем дням, которые были памятны обоим.
— А вы — молодцы. Мы сомневались, что сможете уйти. Жена, узнав о пиратском перегоне, даже просила меня отговорить вас...
— Да, мне все говорили, что это была авантюра.
— А я, честно говоря, думал, что ты давно осел на берегу. Помню, собирался увольняться, хотел организовать фирму — катать туристов на своем великолепном катере...
— Не сыпь соль на рану, — с горечью произнес Ветров.
— А, вообще, знаешь — интересно было бы посидеть, послушать про ваши приключения. Давай вечером. Я буду свободен. Ты никуда не уйдешь? У тебя ведь здесь много друзей осталось?
— Нет, все разъехались, идти не к кому.
— Договорились. А на досуге ознакомься. — Вистор протянул прайс-лист и проспект своей агентской фирмы. — Может, к вечеру и заявку успеешь составить.
Саша проводил гостя до трапа. Потом вернулся в каюту, заварил кофе, сел за стол и только после этого взялся за бумаги. Его словно обожгло: в центре оранжевого титульного листа был изображен знакомый бело-голубой катер, и название фирмы, красиво напечатанное над рисунком, тоже было хорошо знакомо: "Glavks".
Началось все с объявления в журнале "Катера и яхты". Журнал ему нравился, хотя ни катера, ни яхты у него не было. Читал о новых проектах, о том, как путешествуют другие, завидовал им, вынашивая мечту о плавании на собственном судне.
В одном из номеров он наткнулся на обведенный в рамочку текст:
ПРОДАЮ СТАЛЬНОЙ РАЗЪЕЗДНОЙ КАТЕР. Длина — 16.9 м., ширина — 2.63 м., высота борта — 1.8 м., осадка — 0.7 м. Дизель — 150 л.с. Катер сварной, прошел капремонт. Стоит в г.Риге."
Чем привлекло объявление, Ветров объяснить не мог: покупать судно он в тот момент никак не собирался. Но чем дальше, тем больше ему хотелось приобрести этот катер. Отгуляв отпуск и вернувшись в базу реффлота, он решил встретиться с хозяином. Благо время позволяло: судно, на которое его направили третьим помощником, стояло в ремонте. Хозяином и оказался Вистор.
Катер понравился с первого взгляда. Ветров был просто поражен. Вот он — маленький кораблик, на котором может осуществиться мечта о большом плавании: длинный узкий корпус с высокой рулевой рубкой и внушительной дымовой трубой. От звучного названия "Glavks", выведенного латинскими буквами на борту (на латышский манер — с окончанием на "s"), повеяло Древней Элладой, в памяти всплыли поход аргонавтов, приключения хитроумного Одиссея.
В тиши и покое катер стоял в камышах, ошвартованный к бону. На застекленных окнах играли зайчики, напоминая о приближающемся лете. Мимо плыли по воде последние тающие льдины.
Эта идиллия околдовала Ветрова. Он даже не сразу услышал слова Лапиньша и только после повторной просьбы: "Ну так что — пошли", пришел в себя и стал спускаться с пригорка к бону. Вблизи катер выглядел самым настоящим судном: на баке, за высоким фальшбортом, стоял брашпиль, в клюзах висели массивные якоря.
Хозяин ухватился за поручень и поднялся на борт первым. Ветров последовал его примеру и почувствовал, как катер слегка покачнулся.
Рулевая рубка внутри была обшита на современный манер — пластиком, зато стальной штурвал и ручка реверса, выглядевшие архаично, сомнений не вызывали — они явно стояли здесь с момента постройки катера.
Спустились в довольно просторную носовую каюту, правда, пока еще пустую. "Здесь можно поставить диваны с откидными спинками, в проходе будет опускающийся стол, у трапа — шкаф, напротив — камбуз с газовой плитой и мойкой", — сразу же начал планировать Ветров: решение о покупке катера он уже принял.
Сели за стол. Вистор достал из дипломата папку и извлек документ, немецкий шрифт которого говорил о многом.
— Катер 1939 года постройки — настоящий музейный экспонат. Военный трофей, — рассказывал Вистор. — Попал к нам в рыбколхоз. Со временем родной двигатель заменили на "три-дэ-шесть". Два года назад списали. Корпус я восстановил, отремонтировал двигатель. Хотел использовать катер в коммерческих целях, но потом решил, что это — не для меня: ни в судовождении, ни в двигателях я не разбираюсь, а главное — нужен другой, более надежный бизнес. И все равно — жаль, очень жаль расставаться с "Главксом". Увы, нужны деньги.
Это было именно то, о чем подспудно мечтал Ветров: дизельный крейсер, пригодный не только для прогулок по Неве, но и для дальних походов — в Выборгские шхеры или на Ладогу.
Через месяц, после оформления всех процедур, связанных с покупкой катера, Ветров с облегчением вздохнул: "Наконец-то "Главкс" мой!" Тут и лето наступило. Следовало подумать о перегоне.
Все свободное время Ветров использовал для подготовки к выходу в море. Установил шлюпочный 100-миллиметровый компас с пеленгатором. Подобрал комплект откорректированных карт. Обзавелся примусом, работающим на керосине, достал две 25-литровые канистры для воды. Заранее полностью забункеровал катер топливом...
К началу июля все было готово. Как раз кончилась и штормовая круговерть холодного и ветреного июня — погода, наконец-то, улучшилась. Не раздумывая, Ветров вызвал из Ленинграда двух друзей — Сергея и Колю.
С Сергеем он учился в мореходном училище. И сколько помнил, друг его постоянно пропадал на соревнованиях по боксу — на последнем курсе стал мастером спорта. После окончания мореходки плавать так и не стал, ушел в ОБХСС. Приглашение на катер принял с радостью, расценивая предстоящий перегон как небольшое приключение в память о курсантских годах и хорошую отдушину от служебных дел.
С Колей — механиком автопарка — Сашу связывали школьные годы. Вместе зачитывались Жюль Верном, мечтали о море и дальних странах. К сожалению, друг не прошел медкомиссию, так что море осталось для него далекой и несбывшейся мечтой. Теперь эта мечта неожиданно могла стать явью.
Ветров еще раз проверил папку с документами. Купчая, заверенная нотариусом. Судовой билет. Регистровое свидетельство Минрыбхоза Латвии, где катер стоял на учете. Сведения о ремонте плюс несколько кип с чертежами. Теперь, с приездом друзей, можно было оформлять и судовую роль.
— Пора отходить, — обратился Саша к друзьям. — Судовую роль я составил, заверим ее по пути — в рыбном порту, дела на пять минут!
Запустили двигатель. Вистор сбросил концы со швартовных палов, оттолкнул катер и крикнул вслед: "Удачного перехода!"
Ветров на заднем ходу вывел "Главкс" до середины реки, затем перевел ручку реверса вперед и направил катер в Кишозеро. Наконец-то отошли! События, еще недавно казавшиеся невероятными, приобретали реальность. Его охватил восторг, порыв, хотелось петь. Друзья разделяли его радостное настроение, это было видно по их лицам. "Ничего, им обоим понравится, — с умилением думал Саша. — Действительно, здорово! На большом судне как-то все иначе, по-другому. Более буднично, что ли, привычно. Не так остры ощущения. Здесь — ближе к воде. Опустил руку за борт, вот она — стекает с ладони холодными каплями. А главное — впервые я сам себе капитан!"

Евгений Тихомиров 02.07.2019 09:09

Катер, так сказать, не серийный. Сумму должен указать эксперт. Но, думаю, лат пятьсот
 
В рыбном порту Ветров ошвартовал "Главкс" у хорошо знакомого желтого квадратного здания капитана порта. Здесь же, рядом, располагался и погра-нотряд.
Дежурный офицер в непривычной для Саши форме латышских пограничников — по знакам и полоскам на погонах было трудно определить звание, на приветствие не ответил, продолжая изучать какие-то бумаги. Саша объяснил цель визита. Офицер приподнял голову и недоброжелательно, судя по интонации, что-то сказал по-латышски. Саша еще раз повторил свою просьбу завизировать судовую роль.
Бегло просмотрев бумаги, офицер строго произнес:
— Неправильно заполнено. Надо на латышском.
— Но у нас паспорта граждан СССР! Ведь в Латвии еще осуществляется въезд по ним...
— Ничего не знаю.
Спорить было бесполезно. Это как с ГАИ: себе дороже.
— Но, может, разрешите на английском, а то неправильно поймут у нас.
— Хорошо. Заполняйте на английском...
Задержка не смутила Ветрова. "Вместо пяти минут уйдет полчаса. Подумаешь." Приобретенный бюрократический опыт — брать все впрок — пошел на пользу: дополнительные бланки ролей на английском пригодились, не зря взял в базе, как чувствовал. Вскоре Саша нанес повторный визит, перед уходом наказав друзьям: "Накрывайте на стол. Долго не задержусь. Перекусим — и в путь."
Все тот же офицер с явной подозрительностью долго рассматривал паспорта и совершенно неожиданно бумагу вернул:
— Оформить роль не могу. Она не заверена другими лицами.
— Не понимаю — какими еще лицами?
— Нужна виза врачей, таможни, портнадзора.
— Но это же не судно — катер! Я же месяц назад узнавал, мне сказали, что достаточно визы пограничников.
— Это было раньше — при СССР. Теперь вы — иностранец. Кстати, ознакомьтесь с постановлением.
— Извините, но все требования, которые здесь изложены, относятся к судну. Здесь и слова нет о катерах.
— Правильно, катер ваш рассматривается как судно. Если бы он был поднадзорен инспекции по маломерным судам, еще можно было бы о чем-то говорить.
— Поймите же, это нелепость: зачем для катера с экипажем из трех человек врачи, пожарники, портнадзор? — Саша начал выходить из себя. — Я же не в Англию иду, в Россию. Да и катер уже не латвийский.
— А вот, кстати, интересно — под каким флагом вы пойдете? Не вздумайте под латвийским. Да и на подъем российского у вас, насколько мне известно, документа нет. Другими словами, когда все будет готово, приходите. Мы работаем круглосуточно.
Саша вышел сам не свой. Все кипело от злости. Однако выбора не было, и он направился в санитарно-карантинный отдел. Здесь дежурила незнакомая латышка приятной наружности. Познакомились. Саша изложил цель визита.
— Сейчас оформим, — бойко отозвалась Инга. — Где ваша судовая роль? Так, три человека. А медкнижки? А фекальная цистерна? Ее емкости хватит на переход?
Договорились — медкнижки не нужны. Цистерны, конечно, не было. Не было даже гальюна, его только планировалось оборудовать в будущем. Пришлось солгать.
— Да, цистерна есть.
— А сертификат на нее? Пожалуйста, принесите. Я хотела бы взглянуть. А свидетельство о дератизации у вас собой? Нет? Тоже принесите.
Все это было полной неожиданностью. Оставалось одно — действовать хитростью. Ветров сходил на свое судно, объяснил сложившуюся ситуацию старпому, взял судовые документы и снял с них ксерокопию, подправив некоторые цифры применительно к размерам катера. Неопытная Инга подвоха не заметила, "добро" на выход дала.
Саша поставил в актив первый плюс. Но появился и минус: выход катера задержался на сутки. С утра он отправился в портнадзор. Сухонький старичок с жиденькими усами был приветлив. "Главкс" его заинтересовал. Он подробно расспрашивал Сашу о характеристиках катера и планируемом переходе.
— Мне бы годков тридцать сбросить, пошел бы с вами. Интересно. Молодец!
— Василий Степаныч, так как насчет выхода?
— Думаю, без проблем. У тебя, поди, все есть? Вот, читай, что должно быть.
Перед глазами забегали строчки. "Для обеспечения безопасности мореплавания." Далее следовал длинный перечень, из которого в наличии на катере не было и половины.
— Василий Степаныч, может, упростим процедуру? Поймите: у меня же маленький катер. Отпустили бы с богом без проверки. Вы же меня знаете!
— Да ты что! Никак нельзя. И так пасут. Мне месяц до пенсии остался. Сильно копать не буду, но чтоб основное было.
Весь следующий день готовились к проверке. Разумеется, недостающее снабжение сняли с рефрижератора. У старпома Саша взял и необходимые сертификаты. Зато вечером, когда Василий Степанович поднялся на борт "Главкса", все было в порядке.
За чаем было высказано заключение:
— Есть, конечно, замечания, как же без них, но в целом — нормально. Выход раз-решаю.И хочу дать совет, так — по-дружески. Стоите вы уж больно нехорошо, у начальства перед самыми окнами, как бельмо на глазу. Перешвартуйтесь. И поторопитесь с выходом, разрешение-то у вас на сутки. Мой сменщик ни за что не выпустит.
"Успеем, — подумал Саша, — осталась таможня, уж здесь-то загвоздки не должно быть".
Однако ошибся. В таможенном отделе потребовали уплаты пошлины.
— Но обычно пошлину берут на ввозимый транспорт, — доказывал Ветров.
— Может, в России и так, а у нас — иначе. Если бы катер по-прежнему эксплуатировался в Латвии, платить не пришлось бы. А так.
— А сколько платить-то?
— Катер, так сказать, не серийный. Сумму должен указать эксперт. Но, думаю, лат пятьсот.
— Да вы что, купчую не видели! Я же купил за столько.
— Ну, написать все что угодно можно. Реально он стоит дороже. Эксперт оценит, уплатите двадцать процентов от стоимости.
Это был финиш. Даже при всем желании Саша уплатить столько не мог. Денег не было. А пошлина — рейс надо отработать, такую сумму так просто не займешь. В невеселом настроении капитан вернулся на катер.
Молчание нарушил Сергей.
— Саша, ты извини, но у меня времени в обрез. Из четырех суток, что мне дали, двое уже истекли. Так что решай, ты — капитан.
— У меня со временем чуть проще — неделя за свой счет, но думаю, что вдвоем катер просто не перегнать, — высказал свое опасение Коля.
Вариантов и правда, казалось, не было. Катер не бросишь, и уйти — не уйти... Саша схватился за голову.

Евгений Тихомиров 02.07.2019 09:12

Все понимали — рискованно, но план одобрили.
 
Прошло несколько минут мучительных раздумий. И было принято первое в его жизни поистине капитанское решение:
— Так пойдем. Без судовой роли. Без благословения погранцов. Риск, но другого выхода нет. А чтобы не привлекать внимания, курс возьмем не на Рухну, где может стоять погранкатер и нас перехватят, а вдоль берега.. За ночь обойдем залив, потом войдем в Муху-Вяйн. В самом проливе, думаю, нам ничто не угрожает — разве что на выходе. Там воды Эстонии. Но к тому времени что-нибудь придумаем. Главное — отсюда уйти.
Все понимали — рискованно, но план одобрили.
— Вот и хорошо! Поужинаем — и рванем. Что вы там состряпали?
— Не хотим тебя, капитан, расстраивать, но придется без ужина. Примус не фурычит. Вроде работал нормально, а сегодня... — Коля развел руками. — Ума не приложу!
Через час "Главкс" покинул рыбную гавань. Саша то и дело озирался по сторонам, словно ожидая, что от низкого берега вот-вот оторвется темный силуэт пограничного катера. Но нет, вроде все тихо, река пустынна. Прошли входные ворота с проблесковыми огнями на молах. Теперь "право на борт". Ночь темная, воровская. Катер без огней, словно пират, крадется, невидимый, на фоне прибрежного леса. И только в рулевой рубке тусклый огонек — подсветка компаса.
Саше было неспокойно. Не так он мечтал уходить. Какая тут радость! Сергей поднялся в рубку: "Давай подменю. Я уже покемарил. Какой курс?"
Но Саше еще долго не спалось, ворочался с бока на бок, в голову лезли тревожные мысли. Казалось, еще и не спал, а его уже будят. Он поднялся, позевывая.
— Доброе утро. Где мы?
— Какое там доброе. Смотри, — кивнул Сергей. Низко висели тяжелые тучи, горизонт расплывался в серой пелене. — А где мы, просто не знаю. Всю вахту шли по счислению, ни одного маяка.
И правда, уходили "противолодочным зигзагом". Какое уж тут место! А знать надо, чтобы войти в пролив. Но при такой видимости...
В бинокль Саша видел все тот же неприветливый берег, поросший лесом. Никаких признаков пролива. А когда пошел мелкий дождь, стало еще противней.
В конце концов пролив вроде бы нашли. Только тогда на душе отлегло: "Наконец-то. Даже не верится, что проскочили, хвоста нет." На лице капитана появилась улыбка — впервые за трое суток. Казалось, самое страшное позади. Но минутное блаженство тут же прервал тревожный окрик Сергея:
— Прямо по курсу странная вешка! И слева тоже. С какой-то тряпкой. Э-э-э, да это сети!.. Правей бери.
Ветров сбросил ход. В таких случаях лучше не торопиться. Странно, кто же ставит сети поперек пролива? Стоп!.. От смутной догадки его передернуло. Сергей словно прочитал его мысли.
— Похоже, это не пролив. Бухта. Впереди прохода нет.
Ветров застопорил двигатель. Следовало осмотреться — вокруг сети — и решить, как выбираться.
— А может, напролом? — предложил Коля. — На полном ходу. Авось не намотаем. Они, вроде бы, приглублены...
От отчаянья Саша махнул рукой:
— А, черт с ним! Будь, что будет. Вперед!
"Главкс" запыхтел, клубы черного дыма повалили из трубы, корпус вибрировал, расталкивая перед собой воду, в кильватере бурлила струя.
— Хорошо бежим. Так бы до конца! — присвистнул Сергей.
— Сам знаешь, нельзя. Двигатель не выдержит полной нагрузки, да и расход топлива больше нормы. Когда сети кончатся, опять пойдем в экономичном режиме.
— А как пойдем-то? Видимость лучше не стала, — беспокоился Коля.
— Так и пойдем — по опросу местных жителей, — пошутил Сергей. — Вон лодка, подойдем и спросим.
— Рыбаки. Жди скандала. По сетям-то мы прошли будь здоров.
— А по-моему, они сами скандала боятся, смотри как улепетывают, не иначе — нас за рыбнадзор приняли.
— А ракетница на что?
В лодке и правда оказались рыбаки. Трое эстонцев. От них крепко пахло треской. Встретили настороженно, но несколько успокоились, когда узнали, что от них хотят.
— Вам туда — на запад, мили две. За мысом возьмете на север. Так миль пять пройдете, слева от вас будет.

Ч

Евгений Тихомиров 04.07.2019 08:41

При каждом накате, в фонтане брызг и дребезжании стекол, "Главкс" кренился до ватерве
 
Через час показался заветный маяк у входа в пролив. Сомневаться не приходилось: вышли точно. А еще через полчаса оказались в Муху-Вяйне. "Главкс" уверенно шел между однообразных островов и многочисленных поворотов со створными знаками. Пасмурный день прикрывал их низкой облачностью.
Серость пейзажа смягчали десятка два парусов, уходящих в сторону от фарватера — очевидно здесь проходила регата крейсерских яхт. Это настораживало: здесь мог крутиться и пограничный катер. Но нет, все было спокойно. Похоже, проскочили.
Вскоре их ждал другой сюрприз. Едва вышли из-за острова Хийумаа, как на катер навалились крупные волны — отголоски недавних штормов. При каждом накате, в фонтане брызг и дребезжании стекол, "Главкс" кренился до ватервейса, а когда выпрямлялся, вода потоками гуляла по палубе, струей стекая в шпигаты. Катер снова и снова получал удары в борт. Казалось, волны и ветер проверяли "Главкс" на прочность.
Сергей вспоминал свой первый рейс на гидрографическом судне, когда они попали в шторм, и он три дня пролежал в койке. "Ничего не попишешь, — сказал ему тогда руководитель практики, — форс-мажорные обстоятельства. Со временем привыкнешь".
Колю тоже укачивало. А тут еще при очередном ударе волны он не удержался на ногах и ударился головой о ручку двери. "Веселенькое получилось путешествие, — думал Коля, вытирая кровь с рассеченного лба, — мало того, что еле вышли, так еще и в шторм попали. Вот и поплавал. В книжках интересно, а как сам столкнешься... "
Ветров обвел друзей взглядом. Два дня назад они были совершенно другими — целеустремленными, уверенными в себе, а сейчас на их лицах читалось беспокойство. Ветров, напротив, был хладнокровен. По опыту он знал: в море паниковать нельзя. К тому же, он не воспринимал ситуацию как безнадежную. "На войне, как на войне". Но чтобы не искушать судьбу развернул катер по волне. Заливать перестало — правда, пугала опасная близость берега.
Вечером прошли маяк Таллин, проблески которого еще долго были видны по корме. Утром вдали обозначился холмистый Гогланд. От острова Большой Тютерс взяли курс в проход Островной, через Кургальский риф.
Сквозь туманную пелену Ветров рассматривал в бинокль торчащие из воды камни и установленный на них "красный четырехгранный металлический знак на бетонном основании". Маяк этот, не говоря уже о камнях, производил гнетущее впечатление.
В рубку вошел Коля:
— Двигатель перегрелся!
— Да, вижу. Надо снижать обороты. — Ветров перевел ручку на положение "средний ход". Не помогло. По датчику было видно, что стрелка все больше приближается к критической отметке. Саша сбавил обороты до "малого". Стрелка дернулась. и вошла в красный сектор, сигнализируя, что надо останавливаться. Пока глушить не стали, перевели двигатель на холостые обороты и с напряжением следили за показанием термодатчика.
"Что же делать? Попробовать проскочить каменную гряду, а потом заглушить двигатель? Ветер хоть и слабый, но от рифа отнесет — разбирайся, в чем дело, сколько хочешь. А если двигатель заклинит, когда камни под ветром — страшно подумать, что произойдет. Маяк вот он — совсем рядом, моргает красным проблеском, предупреждая об опасности". Ветров задавал себе вопросы и не находил ответа. На судне, если в чем-то не уверен, на помощь придет капитан. А здесь обращаться не к кому. Предстояло самому принять решение, от которого зависела судьба катера и его экипажа.
Ветров почувствовал — больше по интуиции, что до "той" стороны не дотянуть. "Нет, рисковать не будем", — решил он и заглушил двигатель.
И сразу поразила непривычная тишина вокруг. Учитывая направление и скорость дрейфа, выходило, что в распоряжении экипажа не больше часа, надо было торопиться. Коля и Сергей полезли в машинное отделение, а Саша прошел на бак и на всякий случай приготовил к отдаче якорь.
Томительно тянулось время. Стрелка на датчике застыла, как приклеенная. Туман тем временем поглотил маяк: проблесковые вспышки тонули в молочной пелене. Катер медленно, но верно, сносило к вехе, ограждающей фарватер, за которой начинался Кургальский риф с его опасным мелководьем.
— Весь двигатель облазали, чтобы понять, почему он греется, а оказалось, что просто перекрыт кингстон. — доложил перепачканный Коля. — Видно, от вибрации сместился клапан, а он в таком месте, что не сразу заметишь. Да мы и не грешили на него. Но теперь-то все, можно запускать!
Саша посмотрел на показания термодатчика — стрелка вышла из опасной зоны — и нажал кнопку пуска, но двигатель молчал. Дальнейшие попытки тоже не дали результата.
— Аккумуляторы сели, — произнес Саша с горечью. — Странно, ведь заряжал перед выходом. Вот не везет: не одно, так другое. Придется срочно становиться на якорь, ждать нельзя — снесет на камни.
Отдали якорь. Вокруг уже ничего не было видно. Отсутствие горизонта наводило тоску. Мир уменьшился до размеров катера. Было одиноко и неуютно...

стор".

Евгений Тихомиров 04.07.2019 08:45

Совсем другое дело — катер. Он — как человек. У каждого свое имя, своя история.
 
Ночь прошла беспокойно. Ветров то и дело прислушивался — не проходит ли рядом какое-нибудь судно. К тому же обнаружилось, что якорь ползет: подсвечивая фонарем разбивку ручного лота, он с тревогой убедился, что глубина под килем опасно уменьшается. Пришлось отдать второй якорь. Совсем измученный, с опухшими веками, засыпая от усталости, капитан "Главкса" с надеждой ждал утра, но и утро не принесло облегчения — туман стоял плотный.
Неприятностей только прибавилось: кончился сухой спирт.
— Без горячего мы уже остались, а завтра и вовсе есть нечего будет, — Коля прикрыл дверцу продуктового шкафчика, не скрывая своего недовольства. — Запасов-то кот наплакал!
— Ничего, от жажды не умрем, воды хватит. Вон ее сколько вокруг, — попытался разрядить обстановку Саша. — Голод тоже не грозит — рыбу ловить начнем!
— Шуточки у тебя, однако, — Сергей был раздражен. — Месяц здесь куковать собрался? Мне и так влетит по первое число. Уже небось всесоюзный розыск объявили.
— Вы что, ребята, совсем приуныли? Пока туман, все равно нам никто не поможет. Надо ждать, другого выхода нет. А туман не вечный — рассеется.
Но прошел день, прошла еще одна бессонная ночь. И только потом туман спал. Судов вокруг не было. Просить о помощи было некого. Положение — хуже не придумаешь. "Ну что ж, — решил Ветров, — я все это затеял, мне и отвечать."
В направлении острова Мощный улетели три красных ракеты — сигнал бедствия. Смеркалось. Вскоре возник силуэт катера, и по движению его ходовых огней было видно, на какой большой скорости приближается он к "Главксу". На подходе он сбавил ход, а затем лег в дрейф. На корпусе пограничного катера был крупно выведен номер "201". Из ходовой рубки показался мичман.
— Что случилось? Почему подавали сигнал?
— Нам двигатель не запустить, аккумуляторы сели! — ответил Ветров, стараясь перекричать шум дизелей сторожевика.
— Тогда принимайте буксир!
Через полчаса "Главкс" был ошвартован у причала военной базы. Мичман и два матроса поднялись на борт катера.
— Откуда идете?
Ветров ответил.
— Ого! — присвистнул мичман. — Между прочим, мы вас вызывали на шестнадцатом канале. И вчера. И позавчера. Глотки, можно сказать, надорвали. А вы нам не отвечали. Летучий Голландец да и только! Хотели идти на перехват, да туман помешал.
— Мы бы рады ответить, да у нас рации нет.
— Между прочим, у вас и флага нет. Не поймешь, кто такие. Судя по названию, не наши. Нарушители, одним словом. Ну ладно, давайте судовую роль.
Ветрову пришлось долго объяснять, почему документ не завизирован.
— Ну вы, ребята, даете! Таких авантюристов я еще не встречал. — Удивлению сурового мичмана не было предела. — Наломали дров, нечего сказать. Придется разбираться. А сегодня и завтра — выходные.
"И когда все это кончится?" — с тоской подумал Саша.
Матросам мичман приказал досмотреть катер, а сам потребовал на проверку все бумаги. И на стол легла увесистая папка с документами и паспортами. Мичман долго просматривал их, задавал вопросы, опять углублялся в бумаги, а когда дошел до удостоверения Сергея, даже снял фуражку и нахмурился.
— А вы-то, товарищ из органов, как попали в число нарушителей? Думаете, вам все сойдет?
— Командир, — обратился Сергей к мичману, — мне бы связаться со своими, я им все объясню.
— Сейчас доложу, кому положено. Пусть решают.
Ждать того решения пришлось ровно двое суток.
Телефонный звонок прервал мрачные воспоминания Ветрова. Капитан просил зайти. Получив ряд указаний, Саша целый день был занят работой и вспомнил о катере лишь тогда, когда пришел Вистор.
Рассказ о перегоне тот слушал с неподдельным интересом и даже признался:
— Завидую тебе. Столько событий, столько впечатлений за одну неделю — книгу написать можно. А мне вот так и не пришлось ходить на катере: работа. Правда, в память о "Главксе" я уговорил компаньонов назвать фирму его именем. Название хорошо сочетается с нашей деятельностью. Главк всегда помогал морякам, вот и мы помогаем. К тому же, его имя приносит удачу. Дела у нас идут хорошо.
Вистор сделал паузу, собираясь с мыслями.
— Не поверишь: после того, как вы ушли, мне показалось, что я потерял друга. Я вложил в него душу. Свыкся с ним, как с родным. Дошло до курьеза: жена однажды сказала: "Можешь домой не приходить, целуйся со своим катером". А ведь катер — не автомобиль. Машина — что? Безличная. К ней и относишься, как к средству передвижения. Совсем другое дело — катер. Он — как человек. У каждого свое имя, своя история. "Главкс" у тебя обрел вторую жизнь, хотя и в другом качестве. А от первой его жизни остались только вот эти фото. — Вистор показал несколько цветных снимков, на которых катер был запечатлен в самых выигрышных ракурсах.
— А у меня и этого не осталось, — с горечью произнес Ветров.
— Не понимаю, ты что — продал его? — На лице Вистора застыло недоумение.
— Хуже: он утонул.
— Как утонул?! А твой рассказ? Вы же дошли. Или нет?
Ветрову пришлось поведать, что произошло дальше. Он рассказывал, опустив глаза, даже не решаясь смотреть на Вис-тора. Как было признаться, что после тяжелого, полного приключений перегона, он если и вспоминал о "Главксе", то лишь как о неприятно закончившейся старой истории — не более. В главном же он не смог признаться и самому себе: после всех перипетий невезучий катер ему смертельно надоел. Словно злой рок висел над "Главксом". Невезение преследовало его до самого конца. В Кронштадте аккумулятор опять скис, и пришлось оставить катер для подзарядки. Но остановка переросла в продолжительную и постоянную последнюю стоянку: после осмотра двигателя обнаружилось, что один из цилиндров блока треснул и требуется его замена. Ремонт только начали, когда Ветрова вызвали в рейс. Так он и оставил катер — и без ремонта, и без присмотра. Друзей просить не стал: у каждого свои проблемы. Им и перегона хватило — на всю жизнь запомнили.
Вернулся из рейса зимой. На катер страшно было смотреть: румпельное отделение и трюм подо льдом, в машине — по колено воды. Если бы не швартовы — давно бы утонул.
— Ты что — даже не пытался его поднять?
— Зимой было бесполезно. Летом, конечно, можно было попробовать плавкраном, но у меня именно тогда начались сложные отношения с женой. Чуть до развода не дошло. Сам понимаешь, не до того было.
— Он что — и сейчас там?
— Да. Торчит, наверное, только труба да рубка, все остальное под водой. Лежит "Главкс" на грунте.
— Значит, еще можно спасти?
На следующий вечер "Высоцкий" вышел из Риги в очередной рейс. Спустившись в каюту после вахты, Ветров взял с письменного стола знакомую фотографию "Главкса" и, случайно перевернув, прочитал надпись на обратной стороне: "Надеюсь, поступишь правильно. Не обижай рыбацкого бога. Ви

Евгений Тихомиров 05.07.2019 08:50

На выходе из Финского залива лодку захватил шторм и отнес ее в территориальные воды Ф
 
А этот рассказ об интресном водном походе на "надувнушке" под мотором.
http://www.barque.ru/stories/2001/jo...nflatable_boat
Путешествие Владимира Сомова на надувной лодке «в никуда» Год: 2001. Номер журнала «Катера и Яхты»: 176 (Все статьи) 0
\Несколько лет назад прошел по Петербургу слух, что на Ладоге многие встречали чудака на "мневской" надувнушке, на тенте которой красовалась странная надпись "Around The World". Некоторую ясность внес Николай Мнев. Давая интервью для "КиЯ" №166, он коснулся вопроса об испытаниях новой серийной продукции в различных экстремальных условиях. В частности, он рассказал, что один их работник провел целый месяц (очередной отпуск) в беззаходном плавании на веслах по Ладожскому озеру. Зовут гребца — Владимир Сомов, он — моряк-профессионал с 15-летним стажем. А лодка — это серийный, сертифицированный Морским регистром "Фаворит-470" с мягким днищем (4.7x2.0x0.5 м; грузоподъемность — 920 кг). Мнев упомянул, что это плавание можно расценивать и как подготовку к переходу через Атлантику на веслах, а уж как появилась надпись "Вокруг света" — и ему непонятно. Вообще-то даже представить пересечение океана на надувнушке — без паруса и без мотора, только на веслах, — просто невозможно. Прошло два с небольшим года. И Владимир Сомов появился в редакции с ворохом фотоснимков и газет — польских, шведских и датских, иллюстрирующих его рассказ о необычном плавании, правда не чисто весельном, а скорее, — чисто моторном, и не через Атлантику, а лишь с выходом в Северное море. На вопросы о запланированном маршруте и цели плавания мореплаватель отвечал и неохотно, и нечетко: "Докуда дойду, испытываю свои возможности и возможности лодки..." С помощью отчета о плавании, подготовленного Сомовым, мы попытаемся рассказать, о том, как проходило это плавание. А в конце лишь добавим, что он снова работает на фирме "Мнев и К" и ищет спонсора, который помог бы реализовать накопленный опыт и провести no-настоящему хорошо подготовленное плавание, по одному из самых сложных маршрутов.
Лодка практически впервые опробовалась под мотором (по Ладоге Владимир ходил на веслах) и с первых минут показала удовлетворительную скорость и маневренность. На транец была навешена 4-сильная "Ямаха-4". Начало плавания пришлось на плохую погоду: в первую же ночь была сильная гроза, молнии одна за другой ударяла в поверхность залива.
Из отчета: Много неприятностей доставлял бензин: пробки на канистрах закрывались неплотно, и некоторое его количество вытекало. С учетом дождливой погоды и необходимости держать тент наглухо закрытым получилась классическая "газовая камера". В остальном же проблем не возникало".
На выходе из Финского залива лодку захватил шторм и отнес ее в территориальные воды Финляндии. Впрочем, никаких осложнений это не вызвало. А вот вблизи шведского острова Готланд — в нейтральных водах — путешественник был остановлен шведским кораблем береговой охраны для осмотра лодки и проверки документов.
Через первые две недели плавания канистры опустели и теперь необходимо было дойти или до Готланда, или до материковой Швеции, чтобы в ближайшем порту купить бензин. Но ветер изменил направление, и продвижение на запад на веслах практически стало невозможным. В итоге лодку вынесло почти на траверз Гданьска, и только здесь ветер на несколько дней изменил своему западному постоянству, благодаря чему Владимиру удалось в течение нескольких дней гребли вернуться практически на тот же меридиан, с которого начался дрейф на восток.
Когда ветер вновь задул с запада, Владимир пошел на юг. Попытки зайти за бензином в один из портов Польши вначале не удавались.
Из отчета: "Ветер сносил меня или на восток, или на северо-восток, поэтому приходилось пользоваться любой возможностью отстояться на якоре. В этот период ко мне не раз подходили польские рыбаки и предлагали помощь. На подходе к территориальным водам Польши ветер засвежел и вскоре начался шторм. Теперь появилась опасность быть выброшенным па берег".
Отстояв ночь на якоре в нескольких километрах от Ровы, 25 августа Владимир решил идти до Лебы — самого крупного населенного пункта на этом участке побережья. Но ветер, позволявший — хотя и с трудом, но идти вдоль побережья, снова изменил направление. Крупные волны в прибрежной полосе моментально перевернули лодку. Кое-как Владимиру удалось выбраться из-под тента через кормовой вход.
Из отчета: "Взобравшись на днище, я привязал себя концом к транцу. Перевернутая лодка продолжала медленно двигаться — полз якорь — к берегу, до которого в этот момент оставалось метров 250-300. Верхний люк в тенте под давлением навалившихся на него вещей открылся и из лодки вытряхнулось все, что не было привязано. Утянули все документы, деньги, значительная часть одежды, спальный мешок, примус, бинокль, фотоаппарат, запасные части и ремнабор, значительная часть продовольствия. Кроме того, пришла в негодность оставшаяся в лодке часть продуктов, вся электроника и приборы, среди них GPS "Магеллан".

иев.

Евгений Тихомиров 05.07.2019 08:54

лодка ныряла — на большой скорости уходила под воду до самого верхнего люка
 
Лодку выбросило на берег в 15 км от Лебы. Все попытки с помощью местных жителей перевернуть лодку и поставить ее на киль ни к чему не привели. Только спасатели, вызванные пограничником, смогли с большим трудом перевернуть лодку, прежде освободив ее от песка.
Неделя ушла на восстановление лодки. Две последующие — на борьбу с консульством Украины в Гданьске за получение загранпаспорта взамен утерянного. На это время Владимира "приютили" на спасательной станции в Лебе, а затем — в гостинице яхтенного порта-марины.
Только после вмешательства польской прессы и телевидения к путешественнику отнеслись более серьезно, но возникла новая причина для задержки.
Из отчета: "Работникам консульства не понравилось то, что я совершаю путешествие по собственной инициативе, никому не подчиняясь, и никто за меня не отвечает. Дело приняло такой оборот, что пришлось без разрешения польских властей, без документов, без самых необходимых вещей, приборов и продуктов выходить в море. И только после проведенные уже в море переговоров я в конце концов поручил украинский загранпаспорт. Хотя вопрос с документами и разрешился благополучно, но для продолжения путешествия был необходим минимальный набор вещей: спутниковый навигатор, теплая одежда, продукты и бензин. К счастью, мир не без добрых людей. Помощь простых поляков, в особенности Хенрика Ярошевича и Збышека Маркевича, оказалась как нельзя кстати."
22 сентября Владимир снова вышел в открытое море. Погода благоприятствовала. Пройдя вдоль берега Польши, он пересек Балтику и оказался у шведских берегов. Дальнейший путь — к проливу Эресунн!
Из отчета: "Согласно карте, у входа в пролив глубины хотя и небольшие, но были. В действительности же в этом месте оказалась большая песчаная коса, на пляж которой я и вылетел с полного хода. Хорошо, что мотор не заглох и буквально по песку вывез лодку обратно в море".
В проливе путешественник опять был остановлен катером береговой охраны Швеции для проверки документов.
Пройдя весь день по проливу Эресунн, Владимир остановился у острова Вен, чтобы сделать профилактику мотора.
26 сентября был пройден остров Анхольт. Погода начала резко портиться.
Из отчета: "Утром 28 сентября я продолжил движение на север при свежем попутном ветре и дождливой погоде. Около 14.00 прошел мыс Скаген — северную оконечность Дании — и вышел в Скагеррак. Теперь южный ветер стал отжимать меня от берега. После нескольких часов бесплодных попыток приблизиться к нему, пришлось лечь в дрейф на плавучем якоре".
30 сентября лодка вышла в Северное море.
С началом октября погода вновь начала портиться. Несколько дней Владимир простоял в порту Виде-Санне, ожидая улучшения обстановки. 5 октября была предпринята первая — неудачная — попытка обогнуть мыс Блованнс-Хук. Вторая — 9 октября — удалась.
А погода все ухудшалась.
Из отчета: "Простояв несколько часов на якоре, я понял, что положение критическое: нужно во что бы то ни стало сделать попытку войти в порт Эсбьерг. Снявшись с якоря и закрыв люк на лодке, я запустил мотор. Волнение боковое, почти встречное, совпадающее в этом месте с сильным течением. Несмотря на все усилия, лодку постоянно сносило с курса влево".
Обстановка осложнялась большим количеством снующих вокруг рыбацких судов и почти нулевой видимостью.
Из отчета: "Теперь предстояло попытаться отойти от берега прямо против волнения и бросить якорь. Кое-как это удалось сделать. Наконец я бросил якорь, но когда нагнулся, чтобы расчистить якорный канат, еще оставшийся на лодке, крупная волна ударила в борт и буквально выбила лодку из-под меня. Ноги соскользнули. Я оказался в холодной воде Северного моря. Намокшая одежда сразу потянула на дно. Кое-как удалось раздеться. Вынырнув, я увидел, что лодка уже далеко. И тогда произошло то, что называется "чудом": в мою ладонь попал якорный канат. Еще несколько мгновений — и он натянулся как струна. Перебирая руками, я кое-как добрался до лодки и залез в нее".
10 октября изменилось направление ветра: стало возможным двигаться только на юго-запад.
Из отчета: "Ветер вскоре вновь усилился и разразился настоящий шторм осеннего Северного моря. Вскоре двигаться стало возможно только на запад, а затем и еще хуже — только на север. Оставалась надежда вновь вернуться в Виде-Санне, но для этого еще нужно было обогнуть мыс. Когда самый опасный участок был пройден, возникла новая опасность. С подветренной стороны отмели, навстречу основному волнению, одна за другой стали накатываться большие и крутые волны, белые от пены. Любая из них могла перевернуть лодку. Чтобы этого не произошло, необходимо было встречать их строго под прямым углом. В результате я все больше и больше удалялся от берега Дании в открытое море".
Трое последующих суток прошли в сильнейшем напряжении. То лодка ныряла — на большой скорости уходила под воду до самого верхнего люка и приходилось изнутри поддерживать тент, прогибающийся под тяжестью массы воды, то ее разворачивало и она, угрожая опрокинуться, ложилась на борт. За эти трое суток лодку отнесло далеко на север — к берегам Норвегии. От колоссальных нагрузок вышел из строя мотор — треснул блок редуктора.
Из отчета: "До берега было еще слишком далеко, чтобы пытаться достигнуть его на веслах. А стихающий шторм выносил меня все дальше в открытое — Норвежское — море.
К счастью, направление ветра начало меняться с юго-восточного на южное. Расстояние между лодкой и берегом стало уменьшаться, но только к утру 14 октября появилась реальная возможность достигнуть берега на веслах. Весь этот день я греб. К вечеру, преодолев гряду опасных рифов в полосе прибоя, мне удалось войти в маленькую тихую бухту и стать на якорь".
Потеря мотора вынудила путешественника "сдаться": 15 октября через норвежских рыбаков он информировал полицию о своем положении. Та, в свою очередь, запросила министерство иностранных дел. И 19 октября в сопровождении двух полицейских в штатском Владимир Сомов был доставлен в аэропорт города Ставангер, чтобы вылететь в Киев.

Евгений Тихомиров 08.07.2019 08:58

Риск опрокидывания — гораздо больше, качка переносится намного тяжелее. Потеря гребно
 
Интересна история первого кругосветного плавания на "маломеоном" катере длиной менее 15м.
http://www.barque.ru/sport/1986/firs...n_boat_less_15
Первое кругосветное плавание на катере длиной менее 15 м Год: 1986. Номер журнала «Катера и Яхты»: 120 (Все статьи) 0
Раннее сентябрьское утро. Эддистонский маяк едва показался из плотного тумана и тут же снова пропал. Уже стало традицией начинать (и заканчивать! такие неординарные плавания, как рекордные путешествия вокруг света, в Плимуте. А скалы Эддистон, лежащие в нескольких милях от Плимутской бухты, — первый надежный ориентир на пути в Атлантику.
Плавание, которое начал в этот день — 27 сентября 1983 г. — пожилой голландский яхтсмен Эйлко Касемир (на первом этапе его сопровождал новозеландец Дик Ноннекес), действительно, обещало быть неординарным. Во всяком случае, представлялось настолько сложным, что в успех его верили далеко не все из провожавших. Речь шла о первом в мире кругосветном плавании на моторном судне длиной менее 15 м — в данном случае это был катер длиной 11,9 м.
Однако капитан катера в успехе был уверен. Перед стартом он объявил, что график плавания рассчитан на 200 суток, и даже назвал дату и время своего возвращения в Плимут. Выходило, что средняя скорость должна быть не менее 6 узлов. Выдержит ли столь длительную нагрузку двигатель! Да выдержит ли сам 62-летний Эйлко Касемир?1
Может показаться, что совершить подобное плавание на катере — под мотором — проще, чем на яхте под парусами. Настоящие же моряки знают, что это не так. Достаточно хотя бы того, что лишенный балластного фальшкиля катер ведет себя на волне иначе — совсем не так, как крейсерская яхта. Риск опрокидывания — гораздо больше, качка переносится намного тяжелее. Потеря гребного винта или случайная остановка двигателя, вполне возможная из-за любой мелкой неисправности, означает, что катер лишается хода и управляемости, становится игрушкой во власти стихии.
Собственно, идея этого плавания и возникла у Касемира потому, что в журнале «Моторбот энд яхтинг» он прочитал статью, в которой утверждалось: кругосветный вояж на катере — депо безнадежное. Попытки, как выяснил Касемир, были, но все они закончились неудачей (и довольно быстро), главным образом, из-за технических неполадок, чаще всего — пустяковых. Отсюда следовал единственно правильный вывод: необходима самая тщательная подготовка, надеяться на благоприятное стечение обстоятельств нельзя.
Касемир считал, что возможности современной техники позволяют свести риск к минимуму, но при одном условии: катер должен быть спроектирован специально — с расчетом на дальние переходы открытым морем. Важна не высокая скорость, а надежность. Никакого глиссирования, никакого «протыкания» волны! Нужен водоизмещающий мореходный катер, спокойно всходящий на волну. Он должен быть самовосстанавливающимся, т. е. автоматически спрямляющимся — встающим на ровный киль при опрокидывании. На нем должны быть балластные цистерны, играющие роль успокоителей качки. Экономичный и надежный дизель должен уверенно поддерживать скорость порядка 7—8 узлов. На случай выхода его из строя необходим вспомогательный подвесной мотор. А при попутном ветре понадобятся паруса Кстати сказать, давление ветра на парус также будет уменьшать размахи качки. Той же цели будет служить и буксируемое устройство флиппер-стоппер, наподобие паравана...
После долгого обсуждения вопроса о том, каким должен быть катер «Байлджайя-II», конструктор Дик Коопменс взялся за разработку проекта и сумел воплотить в нем высший уровень мирового катеростроения.
Когда катер уже был готов к спуску на воду, выяснилось, что вся затея под угрозой: будущая экспедиция неожиданно осталась без запланированной финансовой помощи извне. Но Эйпко Касемира уже ничто остановить не могло. Зная, что на всем протяжении глобального маршрута он может рассчитывать только на самого себя и на свои скромные сбережения (в недавнем прошлом он был владельцем отеля|, упрямый яхтсмен все-таки вышел в море из Харлингена — небольшого порта на севере Голландии, а тремя днями позже, точно в назначенный день и час, стартовал из Плимута.
Ночью появилась океанская зыбь, барометр стал падать. Свежий ветер задул с юга. Пришлось идти носом к волне, отчего килевая качка стала более ощутимой и гораздо менее приятной. Большую часть этого первого перехода до Канарских островов погода была довольно плохой. «Тем лучше будет потом»..., — успокаивал себя Эйлко. Довольно быстро жизнь на борту катера вошла в привычную колею. Установилось и расписание вахт: ночью — по 4 часа, днем — по желанию и по обстановке...
Легче стало только южнее 40 с. ш. Двигаясь примерно в 150 милях от берега, путешественники, не-смотря на встречный ветер и волну, спокойно проходили за сутки около 160 миль, т. е. выдерживали заданную скорость. Дизель работал бесперебойно, никаких сюрпризов с его стороны пока не было.
Во время первой стоянки в Лас-Пальмасе погода была еще хуже, чем при выходе в море. В бухте смолилось множество яхт, все ждали, пока стихнет ^5-узлоаый сирокко, превративший эту обычно тихую гавань в довольно-таки неспокойное место. Мелкий песок из африканских пустынь проникал всюду. Сидя на террасе местного яхт-клуба, Эйлко размышлял: первые 1985 миль катер прошел за 298 часов, средняя скорость составила 6,66 уз. Совсем неплохо: получилось опережение сроков на 1,5 суток.
— «Байлджайя-II».

Евгений Тихомиров 08.07.2019 09:00

свирепые ветры из Мексиканского залива, достигающие временами 8 баллов. Это вызвало в
 
Вынужденный отдых в Лас Пальмасе можно было только приветствовать, лишь бы он не затянулся дольше, чем позволял график! Консульство организовало экскурсию по острову. Затем в цистерны «Байлджайи» запили новые 1200 л дизельного топлива Этого было более чем достаточно, чтобы пересечь океан и дойти до следующего пункта бункеровки — о-ва Кюрасао.
Утром 11 октября Касемир распрощался с Диком и отдал швартовы. Теперь целых три месяца предстояло плыть одному, но это его отнюдь не обескураживало — уже довелось немало ходить в одиночку под парусами. Он уверенно проложил курс на пропив между о-вами Сент-Люсия и Мартиника. Более северным путем Эйлко идти не хотел, опасаясь попасть в зону устойчивых западных ветров, которые неприятны не только для парусников.
Распорядок дня был прост и ясен: в 8.00, 16.00 и 24.00 — наполнение расходной топливной цистерны, контроль машины и подшипников гребного вала, общая проверка порядка а отсеках, а полдень — определение места. Весь день был занят, так что время летело незаметно.
Просторная ходовая рубка стала основным местом пребывания «экипажа». Спал Эйлко урывками, закрепив штурвал и отнюдь не выключая дизель. Риск, что на катер в океане наткнется какое-либо судно, был одинаково малым в обоих случаях — и на ходу, и без хода. При появлении же а зоне действия радиолокатора любого объекта немедленно срабатывал сигнал тревоги — «будильник».
Однажды, когда дул легкий попутный ветер, Касемир решил испытать свое парусное вооружение. Хотя ветер был слишком слаб, чтобы добавить 12-тониому катеру хода, все же в тот день парус пригодился: когда двигатель пришлось остановить для первого профилактического ремонта, катер продолжал идти со скоростью 2—3 уз.
Все шло на удивление хорошо. Через 16 суток после выхода из Лас-Пальмаса катер оказался в пр. Сент-Люсия. Если в океане Касемир не встретил ни одного судна, здесь движение было более чем оживленным, катер чуть было не столкнулся с огромным судном, которое совершенно неожиданно сбавило ход.
Утром 30 октября «Байлджайя-11» уже входила в Сент-Аннабаи — самую большую, глубокую и хорошо защищенную естественную гавань Карибского моря. 3325 миль были пройдены ровно за 19 суток, средний расход топлива составил 4,38 л/час. Члены здешнего яхт-клуба приветствовали путешественника довольно своеобразно: «Эйлко, ты прибыл на два дня раньше срока, но тем не менее — добро пожаловать!»
За неделю стоянки практически бесплатно сделали тщательную «профилактику»: сменили фильтры, проверили все болтовые соединения, обтянули хомутики на шлангах... 6 ноября Касемир снова отправился в путь, взяв курс на о-в Аруба. Переход предстоял короткий — какие-то 10 часов, но на этот раз на сердце было неспокойно: колумбийские пираты могли заинтересоваться его мореходным новым катером как удобным транспортным средством для перевозки наркотиков.
Все обошлось. К вечеру «Байлджайя» уже стояла у входа в Панамский канал. И стояла целых три дня, прежде чем после долгих хождений по различным конторам Эйлко удалось оформить все необходимые для прохода каналом бумаги. На борту появился лоцман Том и четверо матросов — по одному на каждый кнехт- В их задачу входила швартовка к стенкам шлюза, а по мере подъема воды — вытравливание троса. Все это требовало немалой сноровки и проворства, поэтому слышанные ранее заверения в том, что даже ребенок справляется с тросами при проходе канала, показались Эйлко не имеющими никаких оснований.
Как бы то ни было, катер оказался в Панамском заливе и, повернув на северо-запад, взял курс на Акапулько. Погода была очень неустойчивой, часто обрушивались сильные ливни, с просторов Тихого океана накатывалась неожиданно крутая волна. В районе залива Теуантепек, известного тем, что в этом месте перешеек между океанами имеет наименьшую ширину, налетели свирепые ветры из Мексиканского залива, достигающие временами 8 баллов. Это вызвало волнение, неприятное даже для больших судов. Было очень душно и влажно. Эйлко, вконец уставший, сидел на палубе и равнодушно наблюдал за дельфинами. Их здесь собралось столько, что, казалось, идет дельфиний марш протеста против загрязнения моря или чего-то в том же рода...
В ночь на 22 ноября берег Мексики стал опасно близок, Эйлко снизил скорость до 4 уз. Местные рыбаки, то и дело оказывавшиеся на курсе у идущего под «автопилотом» катера, так и не дали ему сомкнуть глаз, поэтому он использовал время для смены масла в двигателе и выполнил еще кое-какие необходимые работы.
В Акапулько Касемир, наконец-то, ночевал на берегу — в отеле с хрустящими простынями и ванной, в которой можно вытянуться во весь рост. Отставание от графика, вызванное бюрократами из зоны канала, было ликвидировано. Спокойно сделав все необходимые закупки и запасшись топливом, путешественник точно по плану 27 ноября вышел в океан.

Евгений Тихомиров 08.07.2019 09:03

Огромные волны швыряли оранжево-белый катер из стороны в сторону, мощные гребни перек
 
Первая неделя пути ка Гавайи напоминала соревнования по водному слалому на порожистой реке. Дул устойчивый сильный норд. Огромные волны швыряли оранжево-белый катер из стороны в сторону, мощные гребни перекатывались по палубе так, что все люки пришлось задраить наглухо. 1 декабря «Байлджайя» миновала островок Сокорро из группы Ревилья-Хихедо. Эйлко поговорил по радиотелефону со смотрителем маяка, чему тот обрадовался чрезвычайно: возможность поболтать с кем-нибудь представляется ему нечасто, здешние воды можно смело назвать пустынными.
В течение нескольких последующих дней путешественнику приходилось нелегко. Теперь уже западный ветер дул со скоростью 35 уз, то и депо налетали штормовые заряды. Но — всему приходит конец, и вот он уже плывет вдоль знаменитого пляжа Вайкики, наслаждаясь райскими береговыми пейзажами.
Уходящий 1983-й год Эйлко проводил не 31, а 30 декабря, поскольку именно в этот день пересек линию перемены дат. Утром смельчак пожелал по радио всем, кто мог его услышать, счастливого Нового года.
В полдень 4 января он записал в судовом журнале: «Половина путешествия закончена: пройдено 12 960 миль за 1841 час работы двигателя, средняя скорость великолепна — 7,04 уз».
В лоции Гуама написано: «Вход в бухту узкий и сложный; тому, кто с ним не знаком, следует входить только в дневное время и при благоприятных условиях».
Утром 12 января условия были на редкость благоприятными. «Байлджайя-II» медленно приблизилась к входу в бухту, который, действительно, оказался очень узким. За волноломом вода была спокойной. Касемир шел, убавив скорость и держась середины канала. И только он подумал, что все кончилось хорошо и теперь уже можно сделать несколько снимков на память, как услышал зловещий скрежет — катер сел на коралловый риф...
Следующая стоянка планировалась на о-ве Сулавеси. Маршрут проходил вблизи южных Филиппин, что внушало Эйлко определенные опасения, поскольку тамошние пираты известны всему миру еще больше колумбийских. Но и здесь пираты не обратили на катер с одним-единственным членом экипажа никакого внимания. Эйлко без приключений пересек Филиппинское море. В Манадо первым на борту катера появился давний приятель и земляк Касемира — Кесс. Он держал в руках увесистую пачку документов, разрешающих плавание в индонезийских водах. Обычно, чтобы оформить эти бумаги, требуется не менее года, но Кесс умудрился провернуть депо за какие-то семь месяцев! Дальше пошли вдвоем.
Со стоянкой в Манадо не повезло. На город обрушился барат — сильнейший западный шквал с невероятным ливнем. Пришлось уйти в море — теперь это было море Сулавеси — на день раньше, чем намечалось. Взяли курс на Джакарту. Погода стояла скверная, однако по-настоящему затрудняло плавание не это, а множество топляков — стволов бамбука к прочих деревьев. Избегать встреч, особенно ночью, было далеко не просто, катер неоднократно натыкался на бревна. Еще неприятнее были клубки изорванных рыболовных снастей, плававшие на небольшой глубине. Однажды довелось познакомиться и с ними. Двигатель внезапно остановился: явно что-то намоталось на гребной винт. Пришлось надевать гидрокостюм, лезть в воду. Через некоторое время Эйлко был вынужден подняться на катер ни с чем — из-за большой волны работать быпо неудобно. По счастью, и такой вариант был предусмотрен конструктором. Эйлко и Кесс вытащили все из ахтерпика, сняли крыш-КУ кормового колодца и стали резать трос изнутри катера. Наконец, после долгих мучений, удалось Разрубить самый толстый трос, клубок рассыпался, винт был освобожден. Плавание по неспокойному Яванскому морю продолжалось.
В Джакарте их ждали: на пристани собралась толпа с транспарантами: «Добро пожаловать! Браво, Эйлко!» Как выяснилось, встречу организовали друзья-голландцы. Больше того, путешественников ждали оформленные документы, а также слип, чтобы освежить противообрастающее покрытие днища.
Неделя пролетела в делах и хлопотах, и 10 февраля «Байлджайя-II» уже вошла в воды следующего, третьего на пути. Индийского океана. В течение нескольких дней не встретилось ни одного судна, пока они не оказались в районе Шри-Ланки. Здесь, на перекрестке мировых торговых путей, судоходство вновь резко оживилось. Иногда на экране радара можно было видеть одновременно по пять-шесть судов. В 7 утра 22 февраля показался Коломбо.
Эйлко Касемир (слева) и его напарник Клаас ван Дорстен Касемир действовал по всем правилам — принял лоцмана, который и ввел катер в бухту. Однако во время маневров уже при швартовке в гавани яхт-клуба двигатель вдруг остановился, катер врезался в бетонную стенку. Так начались три самых ужасных и утомительных дня за все путешествие. Эйлко совершенно потерял голову, запутавшись в замысловатых заявках на ремонт и обычных береговых формальностях. Кроме того, закупать все необходимое ему пришлось, как и капитанам больших судов, через специальное агентство — таковы были строгие местные правила. В результате Эйлко обзавелся стойкой головной болью и растратил впустую довольно значительную сумму денег. В Коломбо Кесс сразу же сошел на берег и быть помощником уже не смог. Перед самым выходом в море его место занял другой приятель капитана — Бернард, но и он не сразу включился в работу, поскольку первые несколько ночей никак не мог привыкнуть и резкой качке катера и чувствовал себя больным.
Здесь, в Аравийском море, произошла редкая и потому особенно запомнившаяся встреча — сошлись два судна под голландским флагом: «Байлджайя-II» и гигантский контейнеровоз «Недлойд Дельфт. Гигант 22-узловым ходом совершил вокруг катера круг почета, сопровождая это мощными гудками, а его капитан послал телекс семье Эйлко в Голландию.
В южной части Красного моря дул такой сильный встречный ветер, что экипажу пришлось... одеваться потеплее. Утром 17 марта зашли в Суэц, где пополнили запасы и приняли на борт следующего напарника на смену Бернарду — его звали Клаас. На другой день лоцман повел судно по каналу на север, к Порт-Суэцу.
22 марта Эйлко и Клаас, с трудом оформив в египетских офисах все нужные документы, вышли в море, но, едва катер отвалил от стенки, показался серый полицейский катер. Поскольку все бумаги были в порядке, Эйлко решил, что останавливаться необязательно, и дал полный ход — более 8 узлов! Неизвестно, чем кончился бы этот «пограничный инцидент — с серого катера что-то сердито кричали и непрерывно сигналили сиреной, но у них вышел из строя двигатель. «Байлджайя» спокойно скрылась в просторах Средиземного моря. Впрочем, спокойного во время этого перехода оказалось мало. На второй день забарахлил авторулевой.
Однажды вечером, когда Клаас стоял на руле, спящему Эйлко пришлось проснуться от мощного удара. Катер сорвался с гребня довольно высокой крутой волны и, пролетев метра три, приводнился. Все задрожало, вода потоком хлынула поверх рубки, но ни одна капля не проникла внутрь сквозь задраенные люки. Эйлио еще раз похвалил свое судно и его строителей. Сварной корпус из легкого сплава выдержал все испытания.
Следующая стоянка была в Гибралтаре — там снова чинили тот же авторулевой. Поскольку по радио передали предупреждение, что в Бискайском заливе ветер очень силен, пришлось пережидать шторм в маленькой рыбачьей гавани, надеясь, что непредвиденная стоянка не окажется слишком длительной и не выбьет путешественников из графика. Море успокоилось вовремя.
13 апреля катер обогнул Эддистонский маяк. Кругосветное плавание заняло 198 суток, 23 часа и 30 минут и завершилось даже раньше срока — ждать не было сил! Когда «Байлджайя-II» подходила и Плимуту, Эйлко Касемир чувствовал себя совершенно уставшим и опустошенным, но стоило ему увидеть на пирса Эллен и Ханни — жену и дочь, это чувство уступило место безграничному счастью от сознания того, что он достиг желанной цели.
Специалистов буквально потрясло, что дизель оказался в превосходном состоянии. Эйлко имел все основания заявить, что теперь уверен в своей технике целиком и полностью,— настолько, что в следующее кругосветное плавание пойдет вместе со всей семьей. А вообще-то расписание дальних рейсов «сверхмореходного» катера «Байлджайя-II» составлено у него вплоть до конца 1988 года...
Примечания
1. Как моряк-любитель он получил известность, главным образом, благодаря тому, что голландский журнал «Ватер кампиоен» из номера в номер печатал рисованные художником Страатеном репортажи о кругосветном плавании его (вокруг мыса Горн) на яхте «Байлджайя». Отсюда, кстати сказать, и название катера


Текущее время: 22:38. Часовой пояс GMT +3.

Powered by vBulletin® Version 3.8.4
Copyright ©2000 - 2024, Jelsoft Enterprises Ltd. Перевод: zCarot
МОО НАМС