Национальная ассоциация маломерного судоходства

Национальная ассоциация маломерного судоходства (https://www.nams.ru/forum/index.php)
-   Рабочие вопросы (https://www.nams.ru/forum/forumdisplay.php?f=5)
-   -   Канал Пинега-Кулой (https://www.nams.ru/forum/showthread.php?t=3184)

Евгений Тихомиров 07.04.2018 12:49

Пожалел, что полез на рожон. Спешно подготовил аварийный рюкзак и стал искать спасения на льдинах. Вытащился на одну, казалось, такую солидную, а она тут же лопнула. И так несколько раз, прежде чем подвернулась родимая — надежная. Целые сутки дрейфовал туда-сюда на этой неуправляемой льдине, прежде чем появилась возможность ее покинуть, «соскочив» на воду. С короткими волоками через отдельные крупные льдины все дальше и дальше пробивался я на запад курсом 269°. В конце концов удалось нащупать как бы струю течения — узкий коридорчик среди плавающего льда. Лед не давал разгуляться волне, а боковой ветер не мешал ходу «Пеллы».
Был посередине бухты, когда над лодкой очень низко пролетел ярко-красный «ИЛ» ледовой разведки: вот-вот начнется навигация!
28 июля. Преодолев за 10 часов беспрерывной гребли 50 км, я одним рывком пересек бухту Нордвик и вылетел в Хатангский залив. Позади остались и море Лаптевых, н. как мне тогда легкомысленно показалось, лед. Кстати сказать, само название — море Лаптевых — сравнительно молодое. Семьдесят лет назад преподаватели географии называли это море иначе. На разных картах значилось по-разному: Сибирское. Ледовитое. Северное, Ледяное, море Норденшельда. Лишь в 1913 г. Русское географическое общество приняло предложение известного ученого К). М. Шокальского назвать это море именем двоюродных братьев Дмитрия и Харитона Лаптевых.
Воздух — плюс 2°. Отлив, а течение идет с моря — какой-то заколдованный угол! Еще иа подходе к мысу Пакса зачудил компас: как я ни поворачивал «Пеллу», а он неизменно показывал север на берегу. Вчера ветер дул с юго-запада, сегодня — с северо-запада. Что неизменно, так это его сила и западное, г. е. встречное направление. Едва выгребаю на волну. Наверно, думают, вот тот мысок впереди н создает встречное течение. Нет, не создает. Не причем оказывается и следующий мыс. Беспокоит и другое — море по линии горизонта закрыто льдом. Отдельные льдинки резво мчатся навстречу, а передовые из них уже пригнало к берегу...
Я намереваюсь пересечь 30-кнлометровый залив, чтобы укрыться от ветра под левым берегом Хатанги, но прежде надо как-то пробиться через лед. Течение гонит лед в залив, хотя по науке должно быть наоборот.
Поднялся на берег, зафиксировал в памяти расположение самой узкой части залива — как раз напротив маяка, едва различимого в бинокль. Маяк этот явно не увидишь с лодки, поэтому рассчитываю расстояние, которое надо пройти вдоль берега, чтобы лотом заложить нужный курс.
Скорее отходить — льдины поменьше уже начинают теснить «Пеллу», а приближающиеся ледяные поля достигают уже нескольких сотен метров. Узким, извилистым каналом выбрался на чистую воду, но сильный ветер и волна оказались тут как тут. Выгребать бессмысленно — сил не хватит; придется ждать, когда ветер стихнет. Отдаю якорь, прячусь под тент.
Через полчаса выглядываю — не дрейфую ли? Нет, но надвигается реальная опасность: далеко выступающий вперед край ледяного поля ползет прямо на лодку. Надо срочно отходить. Стараюсь по-быстрому поднять якорь, но он не поддается — вцепился мертвой хваткой в пне И так пробую, и эдак. Тащу, что есть мочи, подстраховываясь, чтобы не вывалиться за борт, если канат лопнет. Бесполезно. Вот это сюрприз! Придется обрезать трос, хотя и не очень-то приятно оказаться без якоря, пока не вошел в реку.
Лед угрожающе приближается. Примостился на носу с охотничьим ножом в руках, жду. Надеюсь, что льдина подводным краем сдернет якорь. А если будет топить, успею расстаться с ним. Еще напасть: льдина наступает не подводной, а надводной частью — нависшим краем. Схватил весла, стал лодку отводить в сторону и вдруг с ужасом почувствовал, что якорный трос ослаб. Остался без якоря? Ощущение было точно такое же, как когда тащишь крупную рыбу, а она срывается...
Отскочил от льдины, выбрал чуть ли не дрожащими руками конец — якорь цел, ила на нем нет. Не чудище ли какое держало? Потом я убедился, что на течении якорь сильно замывает песком, и приспособился срывать якорь ходом лодки.
Медленно, очень медленно приближается маяк. Ветер и волна почти лобовые. Гребу, упираясь. Через два часа устал, решил стать на якорь отдохнуть, однако не тут-то было: не хватило моих 17 м каната, хотя глубина на карте показана вдвое меньше. Наращивать трос не хотелось. Пришлось еще часа четыре потрудиться (и при этом изрядно), прежде чем надежно зацепился за грунт.
Устойчивость встречного ветра начинает бесить. Как на грех, пока сижу во льдах — тихая погода или даже попутный ветер, как выйду на открытую воду — мордотык. До маяка так и не дотянул, пошли мели, косы. Отдал якорь, лег спать.
29 июля. Потеплело. Ветер чуть потише, но — закон природы действует! — по-прежнему встречный. Впервые за много дней проснулся, а вокруг — чистая вода. Да и на пути встретилась одна-единственная льдина, плюнул на нее в сердцах за все предыдущие ледовые мучения и обложил крепким словом. До маяка греб еще целых два часа, да и то подобрался к нему не прямо, а с южной стороны — при боковом ветре и волне. Маяк в запущенном состоянии, не то что действующие «моряки» — Пакс или Лыгий. Пока отдыхал, погода начала портиться, потемнело небо, с запада наполз холод. Вот уж поистине — на дню семь пятниц.
В 19 часов повалил густой снег, под него и тронулся дальше. После очередных трех часов работы залез под тент, чтобы на газовой плитке разогреть суп и чуть отлежаться. Прошло совсем немного времени — что-то стукнуло в борт, потом еще и еще раз. Наверное, думаю, плавник принесло ветром. Выглянул и обомлел: необозримое ледяное поле выдавливало лодку на берег...
Вмиг выбираю якорь Гребу, что есть силы, понимая, что толку от этого мало, все равно зажмет. А себя отчитываю: поделом, противника надо уважать! Если бы трезво, на холодную голову оценивал обстановку, появление льдов не было бы неожиданностью - ведь я проходил узкую горловину Хатангского залива, перемалывающую ледяные поля.

Евгений Тихомиров 07.04.2018 12:51

Кроме традиционного противника — встречного ветра, пришлось бороться еще к с течение
 
Почти двое суток одолевал я эти последние 40 км ломаного льда. Работать больше всего приходилось шестом, расталкивая льдины, немножко топором. Кое-где довелось и волочить «Пеллу», где спайки льда были прочные. Войти с приливом в бухту Кожевникова не успел — теперь от берега пошел встречный лед. Два часа слышу по правому борту монотонный гул. Ничего особенного, привык: гудит движущийся лед.
Через некоторое время случайно обратил внимание на вздыбившуюся на горизонте льдину. Ничего не пойму. На той стороне лед катит к морю, а эта льдинка медленно, но верно прет к берегу. Достаю бинокль. Надо же, на домик похожа! Может, кто-то на льду поставил, а льдину оторвало? Тут же эту мысль прогнал Если бы с берега его смыло, то, падая, он развалился бы. А самое главное, никакой домик против «шерсти» да так быстро не пойдет.
Снова смотрю в бинокль. Чудеса да и только: домик-то многоэтажный! Когда нас разделяло уже не больше километра, стала видна черная носовая часть морского судна. Это было первое судно, пришедшее в Хатангский залив, обогнув Таймыр, разумеется, с ледокольной проводкой. Итак, в 0 часов 30 минут 31 июля теплоход «Пионер Белоруссии» и маленькая лодка «Пелла-фиорд» открыли навигацию 1988 года со стороны моря Лаптевых.
Смотрю на могучий корпус «Пионера» и поневоле вспоминаю слова выдающегося шведского исследователя А. Норденшельда, который поете плавания своею к Берингову проливу уверенно зявил, что арктический маршрут никогда не будет пригодным для коммерческой эксплуатации. Правда, было это сказано 110 лет назад.
С приливом насколько можно продвигаюсь к поселку Косистый. оставляю лодку на суше, в том месте, где и в прилив, и в отлив разрывается лед и остается полоска воды, иду к людям. Не встречал их ровно три недели.
Пошел в село, ах с короткими голенищами — никаких речек на моей карте указано не было. Через полтора часа уткнулся в реку. Промой в ее устье узкий, но глубокий. Пошел по реке вверх, надеясь, что найду мелкое место, — бесполезно. Вернулся, разделся догола и перебрел речку. Не очень-то приятно. Хоть и разгар лета но для купаний здешний климат не подходит Во всяком случае, следующую встречную речку я далеко обходил тундрой Грибов под ногами великое множество. Смотреть на них приятно: ядрененькие, с сочной окраской. Формой — точно .акне же, как и в центре России. Но есть и разница: здесь, на 74° с. ш. грибы червивыми не бывают...
В поселок добрался к 14 часам Чистого хода это заняло три часа. Воскресенье, все закрыто. Председатель сельсовета — в Красноярске.
Все организовала секретарь. Отправил телеграммы (гора с плеч!), отметил командировку, закупил немного продуктов. Тем временем погода резко ухудшилась — налетел штормовой ветер, пригнавший дождь со снегом. Идти в такую погоду можно только по крайней нужде, а ее, пожалуй, и нет. Решил ночевать в гостинице. Познакомился с начальником местного аэропорта Виктором Павловичем. Собеседник очень интересный. Проговорили с ним до часу ночи. Не верит, что можно в это время от Тикси пройти на лодке. Пообещал пригнать, если лед позволит, сюда «Пеллу» — показать. Утром обнаружил, что бока болят: слишком мягкая была постель! Первый раз за 27 суток спал в постели. Вот они — издержки цивилизации.
1 августа. Сижу среди разноцветья на тундровой кочке у самого обрыва, делаю последние записи в дневнике, а на страницы раскрытой тетради падают снежники — температура 0°. Идет 28-й день путешествия. Только что отбушевал шторм, вода успокоилась. От льда и следов не осталось.
Невольно пришла в голову мысль о северной природе, о людях, здесь живущих и работающих. О тех. кто природу не покоряет, а давно с ней no-дружески на ты. Для коренного северянина его земля — не ледяная пустыня, а огромный мир, наделенный множеством цветов, запахов, следов, примет, родной дом, в котором жизнь кипит. как в большом городе.
Не побывав здесь, представить невозможно, чтобы, скажем, долгую полярную зиму кто-то хвалил. А ведь хвалят: «Зимой у нас прекрасно!»
Пригнал лодку в Коснстое неожиданно быстро — прилив и попутный ветерок подсобили. «Ну. давай, покажи, где моторчик?» — упрашивал Виктор Павлович, заглядывая под тент. То ли шутил, то ли говорил серьезно — я не понял. Когда пришла пора провожать меня, он собрал целую команду, в которой оказалась даже моя землячка Людмила.
Итак, за кормой «Пеллы» остались тяжелые 900 км ледовитого моря, пройденных до открытия навигации. Чтобы финишировать в селе Хатанга, предстояло преодолеть 400 км по чистой воде — по заливу и вверх по одноименной реке. Кроме традиционного противника — встречного ветра, пришлось бороться еще к с течением. Началась обычная, ставшая за годы весельных путешествий нормой, гонка, наконец-то выдались несколько долгожданных дней хорошей гребли.
И вот, не прошло и суток с той минуты, когда сделал последние гребки. — я уже в аэропорту Москвы. Вчера — холодный ветер, шум прибоя, ни гудков, ни скрежета городского транспорта, ни голоса человеческого — лишь извечные звуки необузданной стихии. Сегодня жизнь повернулась другой стороной. У выхода с летного поля осадой стоят московские автошакалы, высматривая жертву — кого бы облапошить. Лебезят, унижаются, лишь бы сорвать. В здании аэровокзала — навязчивые цыгане, в электричке на Москву — просящие «погорельцы». Как далека от этой суеты суровая простота жизни северян, лишенная мелочности.
Любопытно, что когда я сидел на перроне в ожидании электрички, то долго не мог понять необычности своего душевного состояния. Напрягал мысли, искал и никак не находил причину. Наконец осенило: шелест листвы над головой! Этого я не слышал 45 суток

Евгений Тихомиров 09.04.2018 08:56

Когда «Крым» поднимает на гребне волна, удается рассмотреть на траверзе «Прогресс» —
 
"По Охотскому морю на моторных лодках" -звучит так, что поеживаешься от услышанного. Казалось бы, что на лодках там не возможно путешествовать, но однако же все не так!
http://www.barque.ru/stories/1977/mo...sea_of_okhotsk
На моторных лодках по Охотскому морю Год: 1977. Номер журнала «Катера и Яхты»: 68 (Все статьи) 0
Ход у нас плохой — лодки перегружены. Когда «Крым» поднимает на гребне волна, удается рассмотреть на траверзе «Прогресс» — нашу вторую лодку. Надо искать пристанище. На Охотском море с утра, как правило, хорошая погода, но уже к 14 часам ветер разводит такую волну — хоть выбрасывайся на берег. А это не так просто — накат огромный, лодка (без преувеличения) встает вертикально. Одна волна выбрасывает суденышко на берег, а вторая тут же нависает над тобой огромной серо-зеленой глыбой. Тут не зевай — лодку вмиг утащит в море. Укрыться можно в небольших речушках (для катеров они мелковаты, а для наших лодок в самый раз). Пускаясь в такое плавание на моторках, надо тщательнейше изучить побережье, наметить места аварийных стоянок, ориентиры — на волнении попробуй разгляди устье речки, часто похожей на ручей. Другая опасность уже на реке — «усы» — наносный песок по кромкам фарватера (их можно определить по бурунам). Здесь легко потерять винт, особенно в отлив.
Схема маршрута на Охотском море
Схема маршрута на Охотском море Ближайшее укрытие — запив Большая Молта. По нашим сведениям, там на западном берегу селение (магазин, пекарня, баня). Находим бухту легко, причаливаем... и вносим поправку в свою «лоцию» — на западном берегу живет одинокий якут, промышляющий охотой и рыбной ловлей. А мы рассчитывали заправиться здесь бензином...
Ничего не поделаешь — надо идти до поселка а устье р. Иня. Вот мы уже хорошо видим поселок, но никак не можем отыскать проход в песчаной косе — берег спивается в сплошную полосу. Наконец находим русло. Идем в кильватер. На «Прогрессе» видят, как идущий впереди «Крым» «ныряет» на баре (зрелище не из приятных!) и берут вправо. Вскакиваю и машу руками — они идут прямо на «усы». «Прогресс» пытается опять пристроиться в кильватер, но время упущено — мы по одну сторону бара, они по другую. Пока «Прогресс» маневрировал, его развернуло бортом к волне, еще момент и... Позже наши коллеги на «Прогрессе» говорили, что сами не знают, как выкрутились. Пройти бар им удалось только со второго захода.
На ночь становимся на косе рядом с поселком. Всю ночь мимо нас проносились местные жители на «Казанках». Стали мы свидетелями происшествия, едва не закончившегося трагически. Заглохла «Москва-30» на «Казанке». Лодку сносило мимо нас по течению, а водитель пытался запустить двигатель. Наконец «Москва» взревела, незадачливый водитель (очевидно, не поставивший двигатель на «нейтраль») вылетел за борт, и неуправляемая «Казанка» стала описывать вокруг него круги. Потерпевший во все горло звал на помощь. Пока мы пытались столкнуть наши суда на воду, в «Казанке» проснулся напарник водителя, ухватился за румпель и причалил к берегу, а проходившая мимо лодка подобрала потерпевшего.
Утром выходим в море и берем курс на Охотск. Предстоит пройти около 70 миль. Ветер все усиливается, на гребнях воли проявились барашки, а к берегу не подойти — в полосе прибоя лед. Середина июня... Идем вдоль ледяной кромки, которая белыми языками уходя от берега, заставляет нас брать все мористее. А ветер крепчает. На «Крыме» глохнет мотор, залитый волной. Попытки завести его ни к чему не приводят, и «Прогресс» берет нас на буксир. Обходить льдины становится еще труднее. Наконец замечаем сравнительно свободную ото льда бухточку с палаткой на берегу. Выбрасываемся на берег, благо накат небольшой. Какое блаженство очутиться в палатке, рыбаков возле раскаленной до красна железной печки!
С утра мы снова в море. Курс на Охотск. Дошли до него примерно за час, бар преодолели довольно легко — шли за катером какого-то местного жителя. Поднимаемся вверх по р. Кухтуй, благо осадка лодок позволяет входить в нее даже в отлив. Причаливаем к пирсу, нас окружают местные жители, многие не верят, что мы своим ходом пришли из Магадана. Заправились бензином, передохнули и снова в путь. Курс — на поселок Улья на одноименной реке. Вышли из Охотска часа в три, а к Улье подошли уже в сумерках. Ищем устье реки — и не обнаруживаем. Значит проскочили. Возвращаемся, стараясь держаться ближе к берегу, и периодически пробуем на вкус воду — все время горько-соленая. Но вот цвет воды изменился, пробуем — пресная. Значит близко устье. Так и есть, замечаем баржу на якоре и в тусклом свете закатывающегося солнца идем в Улью. Входить в устье с моря нужно умело — надо пройти три основных волны, образующихся при слиянии морской воды с пресной, и не угодить в пресловутые «усы».
«Крым» «съезжает» с крутой волны, и тут же мотор начинает работать с повышенной нагрузкой — сильное речное течение. Сзади слышим крики, оглядываемся — «Прогресс» стоит боком к волне. Следующая волна кладет его на левый борт. С трудом экипажу удается поставить лодку на ровный киль и, пока не набежала следующая волна, выпутаться из усов и уйти в море. Ошибка прежняя— не шли в кильватер, взяли левее и выскочили на косу, через которую с ревом перекатывались волны. А тут заглох мотор, и лодка стала неуправляемой. Хорошо еще между набегами воли был сравнительно большой промежуток и они успели запустить двигатель.
Итак, мы крутимся по одну сторону бара, они — по другую. Солнце скрылось за горизонт, и наступила такая темнота, что не видно рыма на лодке. А наши суда ходовыми огнями не оборудованы. Делать нечего — выходим в море. Держим курс на баржу. Не доходя до нее метров 300, замечаем наш «Прогресс», сигналим фонариком. Разворачиваемся и снова идем в Улью. Теперь «Прогресс» следует за нами, как привязанный.
В Улье застряли надолго: очень сильный ветер с моря — «сахалин», как зовут его местные жители. Просушиваем снаряжение, осматриваем моторы.
18 июня ветер стих, вышли в 6 утра. Лодки идут параллельными курсами, «Прогресс» ближе к берегу, мы — мористее. На фоне берега лодка очень плохо просматривается. В очередной раз бросаем взгляд в сторону берега — и не находим «Прогресса». Идем в берег — лодки нет. Разворачиваемся и следуем вдоль берега — «Прогресс» нигде не виден. Через пять километров развернулись и пошли первоначальным курсом — может, они ушли вперед! Прошло уже два часа, как мы потеряли Друг друга. Берег порос лесом, места безлюдные, глухие. Волнение усиливается, надо искать укрытие. Ищем устье речки и определяем его по морской капусте (по берегу она сплошной полосой, а в устье течение уносит ее в море).
Проскакиваем бар, правда, не совсем удачно, — потеряв пару лопастей. Входим в реку, причаливаем. На берегу избушка — зимовье. Никого нет. Готовим обед, располагаемся на ночлег.
Утром снова выходим в море. Где же «Прогресс»! На берегу замечаем несколько домиков. Похоже, метеостанция. Здесь нам сказали, что рано утром видели в море «Прогресс», который прошел дальше, не останавливаясь. На душе стало немного легче.
«Крым» снова в море. По курсу — мыс Ханянга. Очень сильное встречное течение. Обошли Ханянгу, берем курс на мыс Энкэн (так весь поход — от мыса к мысу). Все время внимательно осматриваем берег. Миновали Энкэн, теперь, вроде, должна открыться небольшая бухта с поселком на берегу. Так и есть — открылся поселок. Идем к нему, на берегу различаем что-то вроде бревен, выброшенных прибоем. Берем курс на них. Берег все ближе... Ура! Справа — местная «Казанка», слева — наш «Прогресс».
Отдыхаем в поселке. Дождь, сопровождавший нас на всем маршруте, прекратился. Просушиваем одежду, спальники. Устраиваем профилактику моторам.
Выходим в море рано утром 23-го. Минуем мысы Оджан, Угол. На этом участке нам встретились тысячи морских уток, они спокойно покачивались на волнах, вода от этого казалась черной.
Снова усиливается волнение. Холодно — сидим в шубах и болотных сапогах. За мысом Эвенк на полном ходу врезаемся носом в волну. Она перекатывается через ветровое стекло и обрушивается на нас. Хорошо хоть мотор не захлестнуло. Встречное течение, ветер в корму, двухметровые волны. Все время приходится манипулировать ручкой газа.
Мы в водах залива Алдома. Здесь в поселке пополнили запас продуктов, но бензина не достали. На следующий день начинаем огибать п-ов Пандор. Большие волны, очень сильное встречное течение. Продвигаемся медленно, хотя моторы работают с полной нагрузкой. Бензина мало, но конец маршрута уже близок.
И вот, наконец, открылась бухта Аянская. Пристаем, вытаскиваем лодки на берег. Позади почти 600 км бурного Охотского моря. Здравствуй, Аян!

Евгений Тихомиров 09.04.2018 09:03

Схема маршрута плавания Батуми — Ленинград — это 6500 километров пути из субтропиков
 
После Охотского моря поход от Батуми до Волгограда по теплому морю кажется чем-то убаюкивающим, но это далеко не так.
http://www.barque.ru/stories/1975/ba...grad_leningrad
Поход на «Прогрессах» Батуми — Волгоград — Ленинград Год: 1975. Номер журнала «Катера и Яхты»: 54 (Все статьи) 0
Расширение географии водных видов спорта стало уже привычным фактом. Появляются новые моря, каналы. Становятся водно-моторными, парусными и воднолыжными самые что ни на есть сухопутные города, области, республики. И все же, согласитесь, не часто удается видеть на Неве или, скажем, на Москве-реке — под стенами Кремля, мотолодки с тбилисской «пропиской»! При встрече с одним из редакторов сборника Александр Кавелашвили — командир перехода двух тбилисских «Прогрессов» по маршруту Батуми — Ленинград обещал непременно рассказать об этом плавании читателям «Катеров и яхт». И сдержал свое слово. В распоряжение редакции поступил его подробный отчет, часть из которого мы и предлагаем вниманию читателей.
Схема маршрута плавания Батуми — Ленинград — это 6500 километров пути из субтропиков в белые ночи, два с половиной месяца жизни на лодках. Непросыхающая одежда. То жара, то холод. Бессонные ночи в мокрых спальных мешках. Штормовые ветры и волны многих морей, постоянная настороженность в ожидании капризов стихий и неполадок в моторах. Даже не одно, а сразу шесть плаваний высшей категории сложности подряд! А со стороны все легко и просто. Нам завидуют: говорят, что мы здорово отдохнули и покатались...
Поход имеет свою предысторию. Для начала мы «катались» на веслах. Это была экспедиция «Амирани» — шлюпочно-спортивный поход 1971 г. по маршруту Тбилиси — Баку — Астрахань — Волгоград — Ростов-на-Дону — Керчь — Батуми, 5000-кипометровая голубая дорога по Куре и Каспию, Волге и Дону, Азову и Черному морю. Тогда же у нас в Тбилиси была создана первая в Грузии секция дальних спортивных плаваний при Республиканском морском клубе ДОСААФ. В ее составе появилось сразу восемь кандидатов в мастера спорта.
В 1972 г. началась подготовка к новому походу. Маршрут: Батуми — Ленинград по местам боевой и трудовой славы советского народа. Путь «в гору» — в основном против течения. Хорошо знакомая нам «шестерка» при всех мореходных достоинствах тут непригодна: гребля заняла бы слишком много времени! Стали знакомиться с мотолодками; выяснили, что из имеющихся в продаже лучше других подходят «Казанки-2М» — высокобортные, быстроходные, с большой грузоподъемностью. Через «Грузспортторг» заблаговременно заказали две такие лодки, а пока начали тренировки.
Участники похода
Участники похода Никто из нас на «Казанках» не плавал, своих моторок у нас не было. Взяли у знакомых воднолыжников напрокат и в октябре вышли в свой первый водно-моторный поход — поплыли в Баку. Более тысячи километров по Куре и неспокойному осеннему Каспию. Обошлось благополучно, дорога была знакомой.
Зимой время тоже не теряли, тренировались на Тбилисском море. Бегали, ездили на велосипедах, гребли покрытыми ледяной коркой веслами, в штормовой северный ветер ходили под мотором и парусом, плавали — для закалки — в холодной воде. Отдыхая, зубрили ППСС, Правила плавания по внутренним водным путям, знаки судоходной обстановки.»
Февраль. Республиканский штаб по проведению походов по местам революционной, боевой и трудовой славы наш маршрут утверждает. Вместе с нашим неизменным морским наставником заслуженным тренером ГССР А. Д. Шеварднадзе составляем «железный» план подготовки к походу. Все до одного сдаем экзамены на право управления моторной лодкой, отбираем и проверяем снаряжение, подбираем моторы. (Из имеющихся в нашем морском клубе моторов трех марок выбор пал на 25-сильную «Москву» — отдали предпочтение мощности; получили и обкатали пять моторов.) Сели за лоции, путевые карты и атласы.
Лодка зарывается в волны До старта считанные дни, а наших «Казанок-2М» все нет. В конце концов выясняется, что, если заказ и будет удовлетворен, то лишь в III квартале, а пока нам могут предложить только «Прогрессы». Район плавания — реки, прибрежные зоны озер и водохранилищ при волнении до 2 баллов. (Насчет морей вообще ничего не сказано.) Допускаемая мощность — 30 л. с., а это значит, что два мотора ставить не придется. Длина меньше на 0,7 м; высота борта — на 100 мм. И самое главное — намного меньше грузоподъемность. Что делать!
Делать нечего. Покупаем «Прогрессы».
Поскольку по разным причинам двое из семи подготовленных отказались от участия в походе, осталось нас пять человек. Разыграли лодки: № 0614 досталась мне и Алику; Нодар, Гурам и Джимшер плывут на № 0615. По профессии четверо из нас геологи, пятый — Д. Кристесашвипи — кинооператор, которому телевидение поручило съемку цветного фильма.
В последний момент взвесили все снаряжение, включая личные вещи и продовольствие, взвесились сами. Итог: лодки перегружены каждая на 100 кг. Думали-гадали, что оставить, перебрали все заново — ничего лишнего!
Грузим имущество на «Зил», едем в Батуми. Получаем «добро» на 5 июля.
Попрощались, запустили моторы, дали салют сигнальными ракетами и отошли от зеленой батумской набережной. Только недалеко: тут же остановились из-за неисправности мотора. Первой, но — увы! — не последней. Вернулись к берегу. Да, весь церемониал испорчен. Провожающие ухмыляются».
Первые километры, а правильнее — морские мили. Чувствуем усталость от предпоходной суеты. Свободные от вахты тут же заснули, скорчившись на узких сиденьях.
Небольшой привал на берегу
Небольшой привал на берегу На траверзе Кобулети заглох мотор, «пятнадцатая» взяла нас на буксир, а мы развернули ремонтные работы (под нудным мелким дождем). Только успели запустить свою «Москву», как остановились наши спасители, причем ветер сносил их прямо на бетонные блоки волнолома...
В сумерках швартуемся. Хвастать нечем. График сорван — до Сухуми не добрались. Пройдено 60 км, средняя скорость менее 10 км/ч. Моторы капризничают. Лодки — сидят глубоко, управляются плохо. Дистанционное управление на одной из них вышло из строя. Настроение мрачное.
Солнечным утром, однако, все кажется гораздо менее трагичным! До полудня возимся с моторами. Отбираем «лишнее» снаряжение, чтобы оставить в Сухуми и облегчить «Прогрессы». Выходим довольные и веселые, пока настроение не портит очередная поломка двигателя.
Стоим на якоре Анаклии, близ устья Ингури, покачиваемся на легкой волне. На «0615» все трое склонились над «Москвой» — чинят, размахивают руками. Вдруг все прыгают в воду. Что-то новое! Спешим на выручку. Подходим, — у них полно воды, лодка медленно погружается. Оказывается, они не заметили, как лодку развернуло кормой к волне и через глубокий вырез в транце вода захлестывала в кокпит. Подтаскиваем лодку на мелкое место, снимаем мотор, канистры, баки, киноаппаратуру... лодка погружается! Трое поддерживают лодку снизу, остальные лихорадочно вычерпывают воду. Наконец-то в ней становится более или менее сухо!
Отогревшись в горячем песке, ставим мотор, грузим вещи и продолжаем путь. Только к концу третьего дня показался Сухуми. Оставили на базе крышку компаса, спинки сидений, кое-что из одежды, часть запаса ракет и т. д. «Мелочей» набралось на 70 кг! По этой или по иной причине, но скорость хода заметно возросла, и впервые за день мы прошли больше 100 км!
Капитан порта Сочи, ознакомившись с нашими судовыми документами, а затем и самими судами, признал их для морских плаваний не пригодными и велел грузиться на попутный теплоход. Только после долгих уговоров мы получили желанную резолюцию с печатями в маршрутных книжках.
Запросили прогноз: ветер слабый — умеренный, волна до 2 баллов. Ясно, жарит солнце. Типичный летний день. Выходим в открытое море. Здесь довольно свежо, лодку забрызгивает. Сидим мокрые. После нескольких часов плавания начинаем стучать зубами от холода. Поворачиваем к берегу. А берега здесь высокие, обрывистые, глубины большие, идем в десятке метров от узкой кромки пляжа.
Проверка мотора на воде
Проверка мотора на воде К вечеру ветер совсем затих. Уходим мористее, начинаем срезать «углы» — правим с мыса на мыс. Так проходим Дооб и оказываемся в Новороссийской бухте. На фоне гор показались дымящиеся трубы цементных заводов, суда на рейде. Спокойно пересекаем бухту, любуясь величественной панорамой. Вдруг — сильный порыв берегового ветра. Море мгновенно покрывается барашками, пенится. Брызги захлестывают лодки с правого борта. И, конечно, моторы начинают барахлить. Вот залило волной нашу «Москву-25», никак не удается завести ее снова. Лодку сносит в море и, что гораздо хуже, сильно болтает. «Пятнадцатая» разворачивается, идет на помощь, то и дело обнажая красное днище...

Бросаем буксирный конец. Раз — промахнулись. Другой, третий и — надо же! — трос наматывается на винт! Теперь и они выключают мотор. Поддерживаемый за ноги висит вниз головой Джимшер, срезает ножом распущенный канат...
Мотор, к счастью, завелся сразу. Нас тащат на буксире. Поневоле идем лагом к волне. Ветер тем временем усиливается. Приходится откренивать лодки. В них плавают карты, продукты, одежда. Темнеет. Ориентируемся на входные огни Новороссийского порта. Справа вырастает огромный силуэт; только проходя в нескольких десятках метров от высокого борта, сумели разобрать надпись «Россия». Уходим с фарватера к берегу, плывем среди свай, каких-то непонятный сооружений.
В полночь пристали. Нас окружили портовые рабочие, матросы. Одобрительно хлопают по плечам, протягивают сигареты. Находят нам помещение для ночлега. Попутно сообщают, что по оценке местных синоптиков ветер северо-восточный 8 баллов, волна 4 балла. Да, теперь мы знаем, что имели в виду составители лоции, когда писали: «В районе Анапа — Туапсе отмечаются ниспадающие с гор ветры, отличающиеся исключительной скоростью и порывистостью».

воим мечом.

Евгений Тихомиров 09.04.2018 09:04

Двое суток штормовой погоды. Приводим в порядок моторы и лодки. Осматриваем достоприм
 
Двое суток штормовой погоды. Приводим в порядок моторы и лодки. Осматриваем достопримечательности города-героя, сыгравшего большую роль в битве за Кавказ.
За Анапой показались пустынные и мрачные берега Керченского пролива («много опасностей, затрудняющих плавание»). На карте устрашающее множество подводных и надводных камней банки Трутаева; идем по Керчь-Еникальскому каналу — углублению для крупнотоннажных судов. Показалась гора Митридат с обелиском Славы.
На крымской земле, обильно политой кровью, что ни название — страница истории всенародного подвига в годы Великой Отечественной войны. Нужен не один день, чтобы обойти памятные места. Находясь здесь, в Керчи, по-иному воспринимаешь рассказы ветеранов о стойкости героев Аджимушкая, о мужестве десантников-черноморцев...
Плывем по морю Азовскому, огибая Керченский полуостров с севера. Берег пустынный, изредка встречаются селения да видны одинокие палатки туристов. Пересекаем Казантипский залив, пристаем к берегу в бухте Татарской. Эта стоянка памятна долгими часами поисков бензина. Вышли на проселочную дорогу — никакого движения. Посоветовали поискать в пионерлагере, там направили в леспромхоз, оттуда...
Пеший переход завершился уже чуть ли не затемно на вершине мыса. На совхозной нефтебазе заполнили все баки и едва дотащились до берега. Надули матрацы и устроились на пляже рядом с лодками. Душно. Понемногу комары берут верх. Одеваем пижамы, лезем в спальные мешки; спим, обливаясь потом, в накомарниках.
Ясное безветренное утро. Море не шелохнется. Решаем от мыса держать прямо на Геническ. Это, правда, значит, что мы удаляемся от берега, но зато дает 50 км выигрыша. На глазах у изумленных рыбаков поворачиваем в открытое море и вскоре невысокие холмистые берега исчезают в утренней дымке. Плывем час, другой, кругом одна вода. Часто поглядываем на компаса. Их у нас два. Беда в том, что показания их почему-то расходятся. И чем дальше, тем больше. На нашем, шлюпочном, которому мы больше доверяем, прямо по курсу Геническ (КК 300°). А идущая параллельным курсом «пятнадцатая», если верить их КИУ, плывет на Бердянск. Пока мы обсуждаем ситуацию, поднимается ветер с юга, появляется мелкая волна, начинают белеть барашки — один из местных признаков ухудшения погоды. Закрадывается беспокойство.
Ремонт мотора на берегу
Ремонт мотора на берегу Впереди, прямо по курсу, черная точка. Подходим — это буй банки Арабатская, лежащей как раз на линии, соединяющей мыс Казантип с Геническом. Наш компас вне подозрений! Берем влево и правим на 112-километровую косу Арабатская стрелка.
Геническ — побратим грузинского города, носящего имя видного деятеля нашего государства Филиппа Махарадзе. Здесь, в украинском городе, вы найдете улицу и площадь Махарадзе, Зал Дружбы республик в краеведческом музее; рядом — колхоз, который называется «Грузия». А на кладбище в селе Ровное — фамилии воинов-грузин, павших за освобождение братского украинского народа: Бердзенишвили 3. Г., Гагнидзе Ш. Л., Табагари И. В., Цицкашвили Я. И., Хиходзе Г. В....
20 июля. Вынужденная задержка с отходом. Сильный юго-западный ветер согнал воду; «Прогрессы» оказались далеко-далеко от моря и погруженными в ил. Несколько часов ожидали мы, пока ветер переменит направление, слушая любопытные истории, так или иначе связанные со сгонно-нагонными явлениями. Говорят, что в районе Таганрога наблюдались случаи, когда вода отступала от берега более чем на 3 мили.
Держим на маяк косы Бирючий остров. Все и вея покрыто солью. Синяя дюралевая палуба стала белой, прозрачный козырек — матовым, сами мы покрыты мелкими разъедающими кожу кристалликами. Соленость воды в этой части моря в несколько раз превышает среднюю по Азову.
Сопровождаемые дельфинами плывем вдоль северного берега. Далеко в море выдаются длинные низменные косы, между косами и основным берегом лиманы и заливы. К полудню погода портится. Укрываемся в заливе Обиточном, за чертой прибоя ставим на якорь, носом к волне, лодки, разгружаем их, а затем вытаскиваем на берег. К этому времени свежеет, а к вечеру сила ветра достигает 9 баллов. Точно так же было и в следующие дни: утро тихое, а к полудню сильный юго-западный ветер, штормовое море.
От Приморского до Азова — рекордный переход: 250 км! В устье Дона окончание морской части нашего плавания отметили пышным фейерверком — расстреляли половину запаса ракет. Как-никак пройдена четверть пути и, пожалуй, самая опасная.
Не задерживаясь в Азове, пошли дальше, но ночью по ошибке завернули не в ту протоку и долго блуждали во тьме, пока вернулись на фарватер. Кругом заболоченные пространства, удобных для ночлега мест нет. Едва нашли узкую песчаную полоску. Натянули накомарники и, как были уставшие и голодные после 18 часов плавания, повалились. Голова в камышах, ноги в воде.
Ночью то и дело надувные матрацы (вместе с нами] всплывали на волнах, набегающих на берег от проходящих мимо больших судов, и норовили отправиться вниз по Дону — обратно в Азовское море. Мы не смогли дотянуть до рассвета — устроили подъем досрочно и рано утром уже были в Ростове, хорошо знакомом нам еще по шлюпочному походу «Амирани».
Побывали у вечного огня, у обелиска погибшим в годы войны, памятника жертвам зверств фашизма, памятника героям-гвардейцам. Рассказывают о жестоких боях за Ростов, а трудно представить, что речь идет именно об этом шумном, по-южному оживленном мирном городе...
Теперь многочисленные оппоненты уже поверили в успех нашего предприятия. Остановились мы на о. Малый — выше Старочеркасской, бывшей столицы донского казачества. Впервые поставили палатки на культурном месте — рядом с отдыхающими из Москвы и Ростова и, отоспавшись, с утра приступили к ремонту моторов и уборке лодок. Сменили гипоид в редукторе, промыли отстойник бензонасоса, карбюратор, отрегулировали зажигание. Так как «пятнадцатый» постоянно отстает, решили поставить на нем новый мотор из запасных.

«Низовка» нагнала воду. Лодки, накануне вытащенные на берег, сами собой оказались на плаву. Ну что ж, тем лучше! Подгоняемые попутным ветром, тронулись в путь. Спустя час, нагнали «пятнадцатый». Машут — подойдите. Мотор заглох, завести не могут, просят свой старый.

Идем, придерживаясь кромки фарватера: то и дело нежданно-негаданно выскакивают «Ракеты» и «Кометы». Проходим первый на нашем пути шлюз Кочетовского гидроузла, теряем многие часы на поиски горючего, долго стоим у нижнего бьефа Цимлянского гидроузла в ожидании попутного судна — ловим рыбу, спим, собираем в саду яблоки.
Памятник внизу Мамаева кургана
Памятник внизу Мамаева кургана Цимлянское водохранилище меняется на глазах: из тихого, гладкого превращается в пенящееся от ветра. Лодки заливает. Укрылись тентом, но все равно течет во все щели. Вспомнили наставления из атласа: «Особенностью ветрового режима водохранилища является почти полное отсутствие штилей». Да, сказано верно! Видим, как прячутся в Кривском убежище буксиры, танкеры, заворачивает «Метеор». Проследовали туда и мы. Вытаскиваем лодки. Ставим палатки. Ночью их срывает штормовой ветер, ломая металлические стойки, а утром — никаких следов непогоды!
Плывем строго по фарватеру, помним урок: у Нагавской при первой же попытке срезать дугу сели на мель и сломали лопасть винта. По сторонам фарватера видим верхушки затопленных деревьев, пни. Заправились в Калаче-на-Дону (благо АЗС рядом], узнали у диспетчера, когда завтра будет шлюзоваться первое судно. И вот вместе с теплоходом «Калининград» мы сначала поднимаемся на водораздел, а затем минуем перевальный 9-й шлюз и начинаем спускаться к Волге. К утру следующего дня мы в Красноармейске, можно сказать — уже в Волгограде, который тянется отсюда до Волжского более чем на 70 км.
Плывем к центру. Показались развалины старой мельницы, встает над домами силуэт Родины-матери, прикрывшей город с

Евгений Тихомиров 10.04.2018 09:16

Вдвоем под одним одеялом в Белом море Год
 
И вновь к суровому Белому морю.
http://www.barque.ru/stories/2002/to...t_in_white_sea
Вдвоем под одним одеялом в Белом море Год: 2002. Номер журнала «Катера и Яхты»: 178 (Все статьи) 0
Юрка Бураков в Лоухском районе — человек примечательный. Он — один из немногих в северной Карелии, кто умудрился обеспечить работой сразу нескольких человек в тартарары развалившемся после внезапного отступления советской власти за Урал беломорском поселке Чкаловский. Вообще-то, поселок в оригинале назывался в честь геолога Самойловича, открывшего в 30-е гг. в Чупинской губе месторождения "керамической" глины, но проницательный умняга оказался достойным "врагом народа", его, как водилось, пульнули, а беспорядочному скоплению деревянных домиков прилепили имя воздухоплавателя, который никогда тут даже не пролетал.
Я трусь в орбитах Буракова лет 15, еще с того момента, когда он ежедневно вламывал отбойным молотком на слюдяной шахте, где и прихватил вторую группу инвалидности по виброболезни, это когда потихонечку отмирают кровеносные сосуды в конечностях.
Капитан на своем судне
Капитан на своем судне А места тут потрясные: множество разновеликих островов и проливчиков, что в беспорядке натыканы по правую руку от Чупинской губы, а по левую от губы Кив. Совсем неподалеку в Белое море впадает славная река Кереть, где пока еще сохраняется небольшое семужье стадо и расположена одноименная поморская деревня, которой уже более 800 лет от роду.
К великому сожалению, постоянных жителей тут немного, и в яркий солнечный день режут сердце случайному путнику потухшими покойницкими глазницами-оконцами еще крепкие деревянные срубы прошлого, что прилепились к вялому холму по левому берегу речки, сразу после длиннющего Керетского порога.
Так что никто не подивился, когда минувшим октябрем Бураков припер из Питера новенький 25-сильный четырехтактный "Меркурий" с рулевым управлением и всю эту пижонскую тити-мити беззастенчиво втиснул в уже немолодую "Казанку" в пятом вариационном исполнении.
Чкаловские комментаторы всласть нащелкались языками, вкривь и вкось пересуживая моднявую покупку, а Бураков довольно потирал пухлый карман штанов, где должны были прирастать количеством сэкономленные денежки при эксплуатации четырехтактного американского моторно-технического совершенства.
Мотор Юра купил с рук у малознакомого кренделя из северной столицы, но, будучи от рождения человеком предусмотрительным и основательным, тотчас оттянул двигло на обследование в сервисный центр "Франкарди", что на проспекте Космонавтов. Там всего за 50 у.е. ему все проверили и залили куда надо, подтвердив, что внутри черного заокеанского кожуха все в полном порядке и безо всякого конфуза и оглядок на родные берега можно совершать малую кругосветку, запасясь вдоволь высокооктановым бензином.
Я очутился в тех параллелях на Белом, в общем-то, случайно, надо было прокумекать собственными глазами будущие сплавные экспедиционные маршруты, намеченные редакцией, и послушать дельных советов от другой местной знаменитости — рыбинспектора Петра Резанцева. Это еще один замечательный америго веспуччи Лоухского района. Он за последние пять лет не только исхитрился возродить местную инспекцию, но еще и всесторонне расширить рекреационные баловства пришельцев с Большой земли. Ведь разве только Кольский полуостров достоин паломничества отчаянных байдарочников и зазнаистых семужатников?
Конец октября на Белом море — совсем не алуштинское лето, это уже повсеместно застывший в предзимнем испуге удрученно-голый березовый ствол, щекотливый снег в раскрасневшуюся мордашку, в айсберг замерзший на воздухе тюльпан от спиннинга (только во рту и отогреть можно).
В этом году воды в реке было очень мало, зато хорошо перла горбуша — Карелрыбвод реализует программу по созданию своих стад дальневосточных лососевых на беломорских речках, и только ниже Чкаловского моста в 2001 г. рыбоводами было выпущено около миллиона трехлетних пестрят средним весом 75 г. И на рыбоучетном заграждении мне поведали, что в Кереть за лето влетело никак не менее 9 т красномясых "поленьев" средним весом 1.2 кг.
Нас с Юркой это мало трогало, уже был не сезон до семужьих экзерсисов, да и треска в море азартно харчила пластиковые твистеры на 15-20-метровых глубинах.
Лодка "Казанка" с парусом В то злополучное воскресенье мы по заранее обозначенному плану должны были проведать Андрея Ша-лева — сторожа биостанции питерского университета, что примостилась на о. Среднем в 12 км от Чкаловского.
Но сперва я с радостью спалил целых полторы фотопленки на местного Кулибина — деда Варнавыча. Дело в том, что он гордо щеголял по окрестным заливам, так же как и мы, на пятой "Казанке", но под самодельным брезентовым парусом. В отличие от нашего автора М. Поспелова из Березников ("КиЯ" №172), его парус не выглядел столь эффектно, зато устанавливался всего за полторы-две минуты. Конструкция гляделась даже со стороны довольно просто и напоминала издалека бурку, накинутую на плечи самого обыкновенного терского казака из дозора генерала Ермолова. Только вместо тела всадника была четырехметровая деревянная мачта, а раскосые плечи заменял полутораметровый кол. Один фал крепился к правой кормовой утке, другой же лепился впереди изрядно покореженного ветрового стекла. Дед Варнавыч мастерово рулил веслом, выделывая самые разнообразные галсы, сноровисто используя другое деревянное весло вместо гика.

Евгений Тихомиров 10.04.2018 09:17

на полном газу почтеннейшей "Меркурий"-сан, блестящий пузатыми боками на вечерних сол
 
Не думал я теми мгновениями, когда восхищался изящными манерами Вячеслава Варнавыча по обузданию колючего беломорского галфвинда, что не далее как несколько часов спустя буду с трудом импровизировать позы на ту же вольную тему.
Со смотрителем — Андрюхой — были полные порядки, он только немного расширился и поважнел от ежедневных занятий с самодельными пудовыми железяками. После знатного травяного чаю мы со товарищем плюхнулись в "Казанку" в предвкушении достойных вечерних утиных леток: в октябре несметные стаи морянок кучкуются в Прямой и Глубокой Салмах — широченных протоках, недвусмысленно отделяющих от засыпающего на зиму материка остров Кереть и Пеж-остров.
Но не успели мы пролететь и 300 м за поворот, как на полном газу почтеннейшей "Меркурий"-сан, блестящий пузатыми боками на вечерних солнечных подмигиваниях, осекся на полвдохе и замолк. Бураков непонимающе шлепал близорукими глазами, не находя достойных литературных и правильно произносимых междометий.
От ключа этот заграничный негодяй заводиться уже никак не хотел, а при нейтральном положении рукоятки реверса новенький винт проворачивался с превеликим трудом. (Как выяснил впоследствии главный механик фирмы "Франкарди" Роман Амбросимов, редуктор этого злополучного мотора уже не единожды вскрывался.)
Пара-другая манипуляций с гаечными ключами ничего не дали. "Казанка" наша качалась на стойком отливе, а времени было уже далеко за пять.
Я принялся что есть сил грести в сторону станции зоологического института — мыс Картеш, это где-то под 6 км на норд. Там были люди, моторные посудины которых запросто могли бы оттарабанить нашего раненого конягу в чкаловскую конюшню. Но против могучих придыханий с северного полюса на "Казанке" совершить такой бросок представлялось делом очень даже непростым. Послушная доселе лодка беспрестанно подбрыкивала кормой, так и норовя развернуться абсолютно в ненужном направлении, тем более что и без того гребные рывки приходилось совершать в неравномерном режиме — лопасть одного из штатных весел была как минимум сантиметров на 15 короче другой.
Парус деда Варнавыча Пришлось пораскинуть немногие варианты партии, и мы выбрали самый неожиданный.
У запасливого Юры Буракова в лодке был и 4-метровый шест, штыковая лопата и обычнейшее солдатское одеяло -согласитесь, совершенно не характерный набор погремушек для "Казанки". Минут через 20 парус был готов: лопату примотали заместо рея на топе, мачту установили между рулевой колонкой и приборным щитком, только вот закрепить на днище ее нам никак не удалось, поэтому кто-то постоянно должен был ногой подпирать гладко обструганную деревяху. Для удобства мачтового чучела пришлось напополам разломать ветровое стекло, чтобы можно было хоть как-то присесть. Одеяло привязали веревками к образовавшемуся кресту, а нижние углы принайтовали по левому борту к уключине и к крышке рундучка на кокпите.
Несмотря на кромешную тьму получилось довольно-таки здорово — мгновенно мореходные качества "корвета" во много крат улучшились, и лодка принялась послушно вилять попкой, обласкиваемой то фордевиндом, то бакштагом.
Юра примостился на корме, задавая нужный галс, только ему было ведомо, куда мы вдвоем несемся под плюшевым одеялом: как поговаривали в старинных сказках про разбойников, кругом не было видно ни зги, хотя кое-какие очертания далеких островов подтверждали, что движемся мы точно к Чупинской губе.
Я же подрабатывал мачтодержателем — левая рука служила продолжением фалов, так удобнее было подлавливать изменяющиеся порывы рваного северняка, хотя в целом он свистел в нужном экспедиции направлении.
Хорошо, что достойно оделись поутру, иначе схватили бы неминуемую простуду или ангину. Впрочем, тем вечером нас подлечил народными зельями дед Бессонов.
В общем, обозначенные в лоциях 12 км пододеяльная "Казанка" пролетела за четыре с небольшим часа, и в гавань Чкаловского мы ворвались, подобно героям Чесменского сражения.
Одеяло было практически порвано, мы же прилично вымокли от снега и постоянных соленых плевков раздосадованного Белого моря.
— Нам бы каюк без одеяла-то. — На обледенелом пирсе уже можно было шутить и пританцовывать.
— Оно и конечно, хотя у меня на крайняк под сланями брезентуха подстелена, да с ней волохаться подолее бы пришлось.
Да, поморы — народ основательный, хотя напрочь игнорируют спасательные средства: "Все равно в холодной воде не выживешь и пяти минут", — любит приговаривать Бураков.
А вот мы пропижонили на воде целых четыре часа. Как никак, иметь одеяло с собою — это дело!
Отсюда, как говорится, вывод: лучше чудо заморской техники, хоть и дороже, но покупать из родных фирменных рук, да с гарантией.

Евгений Тихомиров 11.04.2018 08:49

собирался увольняться, хотел организовать фирму — катать туристов на своем великолепн
 
Распад СССР, предательство тогдашней элиты безусловно стали страшной трагедией для Отечества, для людей, населявших те территории, что ушли в "свободное плавание", затаив ненависть к Россиянам. Этот рассказ о том, один из драматичных эпизодов, один только пример из чреды подобных ему, как черной косой прошлась по судьбам очень многих моряков та суровая и подлая полоса жуткой эпохи в истории Отечества.
http://www.barque.ru/stories/2001/boat_named_glavks
Катер по имени «Главкс» — рассказ А. Фофашкова Год: 2001. Номер журнала «Катера и Яхты»: 175 (Все статьи) 0
Главк — в греческой мифологии внебрачный сын Посейдона. Морское божество с рыбьим хвостом, синими руками и зеленой бородой; покровитель моряков и особенно — рыбаков, обладал даром прорицания
После загрузки на промысле, уже на выходе из пролива Зунд, на "Высоцком" получили радиограмму — вместо Клайпеды следовать в Ригу, куда судно давно, уже несколько лет, не заходило. Старпом рефрижератора Саша Ветров — бородатый мужчина средних лет с бронзовым загаром и серыми мечтательными глазами — глубоко вздохнул. С Ригой его связывали четыре года работы в реффлоте и не очень-то приятные воспоминания: пришлось увольняться из-за начавшихся притеснений русских.
И вот "Высоцкий" в Риге. И Рига уже с самого утра напоминает о себе — стуком в дверь.
— Да-да, входите!
Ветров не поверил глазам: перед ним стоял Вистор Лапиньш, тот самый, который некогда продал ему катер, названный именем бога Главка.
— Вот это встреча! — Ветров вышел из-за стола навстречу гостю. — Я чувствовал: что-то произойдет. И вот — ты. Никогда бы не подумал, что снова встретимся.
— Я, признаться, тоже. Смотрю — растешь, уже старпом. А я — шипчандлер. Учредитель фирмы, — с гордостью произнес Вистор. — Хочу предложить свои услуги. Продукты будете заказывать? Вот и хорошо. Будут лучшего качества. Плюс презент от меня.
Затем Вистор перевел разговор в другое русло, к тем дням, которые были памятны обоим.
— А вы — молодцы. Мы сомневались, что сможете уйти. Жена, узнав о пиратском перегоне, даже просила меня отговорить вас...
— Да, мне все говорили, что это была авантюра.
— А я, честно говоря, думал, что ты давно осел на берегу. Помню, собирался увольняться, хотел организовать фирму — катать туристов на своем великолепном катере...
— Не сыпь соль на рану, — с горечью произнес Ветров.
— А, вообще, знаешь — интересно было бы посидеть, послушать про ваши приключения. Давай вечером. Я буду свободен. Ты никуда не уйдешь? У тебя ведь здесь много друзей осталось?
— Нет, все разъехались, идти не к кому.
— Договорились. А на досуге ознакомься. — Вистор протянул прайс-лист и проспект своей агентской фирмы. — Может, к вечеру и заявку успеешь составить.
Саша проводил гостя до трапа. Потом вернулся в каюту, заварил кофе, сел за стол и только после этого взялся за бумаги. Его словно обожгло: в центре оранжевого титульного листа был изображен знакомый бело-голубой катер, и название фирмы, красиво напечатанное над рисунком, тоже было хорошо знакомо: "Glavks".
Началось все с объявления в журнале "Катера и яхты". Журнал ему нравился, хотя ни катера, ни яхты у него не было. Читал о новых проектах, о том, как путешествуют другие, завидовал им, вынашивая мечту о плавании на собственном судне.
В одном из номеров он наткнулся на обведенный в рамочку текст:
"ПРОДАЮ СТАЛЬНОЙ РАЗЪЕЗДНОЙ КАТЕР. Длина — 16.9 м., ширина — 2.63 м., высота борта — 1.8 м., осадка — 0.7 м. Дизель — 150 л.с. Катер сварной, прошел капремонт. Стоит в г.Риге."
Чем привлекло объявление, Ветров объяснить не мог: покупать судно он в тот момент никак не собирался. Но чем дальше, тем больше ему хотелось приобрести этот катер. Отгуляв отпуск и вернувшись в базу реффлота, он решил встретиться с хозяином. Благо время позволяло: судно, на которое его направили третьим помощником, стояло в ремонте. Хозяином и оказался Вистор.
Катер понравился с первого взгляда. Ветров был просто поражен. Вот он — маленький кораблик, на котором может осуществиться мечта о большом плавании: длинный узкий корпус с высокой рулевой рубкой и внушительной дымовой трубой. От звучного названия "Glavks", выведенного латинскими буквами на борту (на латышский манер — с окончанием на "s"), повеяло Древней Элладой, в памяти всплыли поход аргонавтов, приключения хитроумного Одиссея.
В тиши и покое катер стоял в камышах, ошвартованный к бону. На застекленных окнах играли зайчики, напоминая о приближающемся лете. Мимо плыли по воде последние тающие льдины.
Эта идиллия околдовала Ветрова. Он даже не сразу услышал слова Лапиньша и только после повторной просьбы: "Ну так что — пошли", пришел в себя и стал спускаться с пригорка к бону. Вблизи катер выглядел самым настоящим судном: на баке, за высоким фальшбортом, стоял брашпиль, в клюзах висели массивные якоря.
Хозяин ухватился за поручень и поднялся на борт первым. Ветров последовал его примеру и почувствовал, как катер слегка покачнулся.
Рулевая рубка внутри была обшита на современный манер — пластиком, зато стальной штурвал и ручка реверса, выглядевшие архаично, сомнений не вызывали — они явно стояли здесь с момента постройки катера.
Спустились в довольно просторную носовую каюту, правда, пока еще пустую. "Здесь можно поставить диваны с откидными спинками, в проходе будет опускающийся стол, у трапа — шкаф, напротив — камбуз с газовой плитой и мойкой", — сразу же начал планировать Ветров: решение о покупке катера он уже принял.
Сели за стол. Вистор достал из дипломата папку и извлек документ, немецкий шрифт которого говорил о многом.
— Катер 1939 года постройки — настоящий музейный экспонат. Военный трофей, — рассказывал Вистор. — Попал к нам в рыбколхоз. Со временем родной двигатель заменили на "три-дэ-шесть". Два года назад списали. Корпус я восстановил, отремонтировал двигатель. Хотел использовать катер в коммерческих целях, но потом решил, что это — не для меня: ни в судовождении, ни в двигателях я не разбираюсь, а главное — нужен другой, более надежный бизнес. И все равно — жаль, очень жаль расставаться с "Главксом". Увы, нужны деньги.
Это было именно то, о чем подспудно мечтал Ветров: дизельный крейсер, пригодный не только для прогулок по Неве, но и для дальних походов — в Выборгские шхеры или на Ладогу.
Через месяц, после оформления всех процедур, связанных с покупкой катера, Ветров с облегчением вздохнул: "Наконец-то "Главкс" мой!" Тут и лето наступило. Следовало подумать о перегоне.
Все свободное время Ветров использовал для подготовки к выходу в море. Установил шлюпочный 100-миллиметровый компас с пеленгатором. Подобрал комплект откорректированных карт. Обзавелся примусом, работающим на керосине, достал две 25-литровые канистры для воды. Заранее полностью забункеровал катер топливом...

Евгений Тихомиров 11.04.2018 08:52

К началу июля все было готово. Как раз кончилась и штормовая круговерть холодного и ветреного июня — погода, наконец-то, улучшилась. Не раздумывая, Ветров вызвал из Ленинграда двух друзей — Сергея и Колю.
С Сергеем он учился в мореходном училище. И сколько помнил, друг его постоянно пропадал на соревнованиях по боксу — на последнем курсе стал мастером спорта. После окончания мореходки плавать так и не стал, ушел в ОБХСС. Приглашение на катер принял с радостью, расценивая предстоящий перегон как небольшое приключение в память о курсантских годах и хорошую отдушину от служебных дел.
С Колей — механиком автопарка — Сашу связывали школьные годы. Вместе зачитывались Жюль Верном, мечтали о море и дальних странах. К сожалению, друг не прошел медкомиссию, так что море осталось для него далекой и несбывшейся мечтой. Теперь эта мечта неожиданно могла стать явью.
Ветров еще раз проверил папку с документами. Купчая, заверенная нотариусом. Судовой билет. Регистровое свидетельство Минрыбхоза Латвии, где катер стоял на учете. Сведения о ремонте плюс несколько кип с чертежами. Теперь, с приездом друзей, можно было оформлять и судовую роль.
— Пора отходить, — обратился Саша к друзьям. — Судовую роль я составил, заверим ее по пути — в рыбном порту, дела на пять минут!
Запустили двигатель. Вистор сбросил концы со швартовных палов, оттолкнул катер и крикнул вслед: "Удачного перехода!"
Ветров на заднем ходу вывел "Главкс" до середины реки, затем перевел ручку реверса вперед и направил катер в Кишозеро. Наконец-то отошли! События, еще недавно казавшиеся невероятными, приобретали реальность. Его охватил восторг, порыв, хотелось петь. Друзья разделяли его радостное настроение, это было видно по их лицам. "Ничего, им обоим понравится, — с умилением думал Саша. — Действительно, здорово! На большом судне как-то все иначе, по-другому. Более буднично, что ли, привычно. Не так остры ощущения. Здесь — ближе к воде. Опустил руку за борт, вот она — стекает с ладони холодными каплями. А главное — впервые я сам себе капитан!"
В рыбном порту Ветров ошвартовал "Главкс" у хорошо знакомого желтого квадратного здания капитана порта. Здесь же, рядом, располагался и погра-нотряд.
Дежурный офицер в непривычной для Саши форме латышских пограничников — по знакам и полоскам на погонах было трудно определить звание, на приветствие не ответил, продолжая изучать какие-то бумаги. Саша объяснил цель визита. Офицер приподнял голову и недоброжелательно, судя по интонации, что-то сказал по-латышски. Саша еще раз повторил свою просьбу завизировать судовую роль.
Бегло просмотрев бумаги, офицер строго произнес:
— Неправильно заполнено. Надо на латышском.
— Но у нас паспорта граждан СССР! Ведь в Латвии еще осуществляется въезд по ним...
— Ничего не знаю.
Спорить было бесполезно. Это как с ГАИ: себе дороже.
— Но, может, разрешите на английском, а то неправильно поймут у нас.
— Хорошо. Заполняйте на английском...
Задержка не смутила Ветрова. "Вместо пяти минут уйдет полчаса. Подумаешь." Приобретенный бюрократический опыт — брать все впрок — пошел на пользу: дополнительные бланки ролей на английском пригодились, не зря взял в базе, как чувствовал. Вскоре Саша нанес повторный визит, перед уходом наказав друзьям: "Накрывайте на стол. Долго не задержусь. Перекусим — и в путь."
Все тот же офицер с явной подозрительностью долго рассматривал паспорта и совершенно неожиданно бумагу вернул:
— Оформить роль не могу. Она не заверена другими лицами.
— Не понимаю — какими еще лицами?
— Нужна виза врачей, таможни, портнадзора.
— Но это же не судно — катер! Я же месяц назад узнавал, мне сказали, что достаточно визы пограничников.
— Это было раньше — при СССР. Теперь вы — иностранец. Кстати, ознакомьтесь с постановлением.
— Извините, но все требования, которые здесь изложены, относятся к судну. Здесь и слова нет о катерах.
— Правильно, катер ваш рассматривается как судно. Если бы он был поднадзорен инспекции по маломерным судам, еще можно было бы о чем-то говорить.
— Поймите же, это нелепость: зачем для катера с экипажем из трех человек врачи, пожарники, портнадзор? — Саша начал выходить из себя. — Я же не в Англию иду, в Россию. Да и катер уже не латвийский.
— А вот, кстати, интересно — под каким флагом вы пойдете? Не вздумайте под латвийским. Да и на подъем российского у вас, насколько мне известно, документа нет. Другими словами, когда все будет готово, приходите. Мы работаем круглосуточно.
Саша вышел сам не свой. Все кипело от злости. Однако выбора не было, и он направился в санитарно-карантинный отдел. Здесь дежурила незнакомая латышка приятной наружности. Познакомились. Саша изложил цель визита.
— Сейчас оформим, — бойко отозвалась Инга. — Где ваша судовая роль? Так, три человека. А медкнижки? А фекальная цистерна? Ее емкости хватит на переход?
Договорились — медкнижки не нужны. Цистерны, конечно, не было. Не было даже гальюна, его только планировалось оборудовать в будущем. Пришлось солгать.
— Да, цистерна есть.
— А сертификат на нее? Пожалуйста, принесите. Я хотела бы взглянуть. А свидетельство о дератизации у вас собой? Нет? Тоже принесите.
Все это было полной неожиданностью. Оставалось одно — действовать хитростью. Ветров сходил на свое судно, объяснил сложившуюся ситуацию старпому, взял судовые документы и снял с них ксерокопию, подправив некоторые цифры применительно к размерам катера. Неопытная Инга подвоха не заметила, "добро" на выход дала.
Саша поставил в актив первый плюс. Но появился и минус: выход катера задержался на сутки. С утра он отправился в портнадзор. Сухонький старичок с жиденькими усами был приветлив. "Главкс" его заинтересовал. Он подробно расспрашивал Сашу о характеристиках катера и планируемом переходе.
— Мне бы годков тридцать сбросить, пошел бы с вами. Интересно. Молодец!
— Василий Степаныч, так как насчет выхода?
— Думаю, без проблем. У тебя, поди, все есть? Вот, читай, что должно быть.
Перед глазами забегали строчки. "Для обеспечения безопасности мореплавания." Далее следовал длинный перечень, из которого в наличии на катере не было и половины.
— Василий Степаныч, может, упростим процедуру? Поймите: у меня же маленький катер. Отпустили бы с богом без проверки. Вы же меня знаете!
— Да ты что! Никак нельзя. И так пасут. Мне месяц до пенсии остался. Сильно копать не буду, но чтоб основное было.
Весь следующий день готовились к проверке. Разумеется, недостающее снабжение сняли с рефрижератора. У старпома Саша взял и необходимые сертификаты. Зато вечером, когда Василий Степанович поднялся на борт "Главкса", все было в порядке.
За чаем было высказано заключение:
— Есть, конечно, замечания, как же без них, но в целом — нормально. Выход раз-решаю.И хочу дать совет, так — по-дружески. Стоите вы уж больно нехорошо, у начальства перед самыми окнами, как бельмо на глазу. Перешвартуйтесь. И поторопитесь с выходом, разрешение-то у вас на сутки. Мой сменщик ни за что не выпустит.
"Успеем, — подумал Саша, — осталась таможня, уж здесь-то загвоздки не должно быть".
Однако ошибся. В таможенном отделе потребовали уплаты пошлины.
— Но обычно пошлину берут на ввозимый транспорт, — доказывал Ветров.
— Может, в России и так, а у нас — иначе. Если бы катер по-прежнему эксплуатировался в Латвии, платить не пришлось бы. А так.
— А сколько платить-то?

— Катер, так сказать, не серийный. Сумму должен указать эксперт. Но, думаю, лат пятьсот.
— Да вы что, купчую не видели! Я же купил за столько.
— Ну, написать все что угодно можно. Реально он стоит дороже. Эксперт оценит, уплатите двадцать процентов от стоимости.

Евгений Тихомиров 11.04.2018 08:55

Это был финиш. Даже при всем желании Саша уплатить столько не мог. Денег не было. А пошлина — рейс надо отработать, такую сумму так просто не займешь. В невеселом настроении капитан вернулся на катер.
Молчание нарушил Сергей.
— Саша, ты извини, но у меня времени в обрез. Из четырех суток, что мне дали, двое уже истекли. Так что решай, ты — капитан.
— У меня со временем чуть проще — неделя за свой счет, но думаю, что вдвоем катер просто не перегнать, — высказал свое опасение Коля.
Вариантов и правда, казалось, не было. Катер не бросишь, и уйти — не уйти... Саша схватился за голову.
Прошло несколько минут мучительных раздумий. И было принято первое в его жизни поистине капитанское решение:
— Так пойдем. Без судовой роли. Без благословения погранцов. Риск, но другого выхода нет. А чтобы не привлекать внимания, курс возьмем не на Рухну, где может стоять погранкатер и нас перехватят, а вдоль берега.. За ночь обойдем залив, потом войдем в Муху-Вяйн. В самом проливе, думаю, нам ничто не угрожает — разве что на выходе. Там воды Эстонии. Но к тому времени что-нибудь придумаем. Главное — отсюда уйти.
Все понимали — рискованно, но план одобрили.
— Вот и хорошо! Поужинаем — и рванем. Что вы там состряпали?
— Не хотим тебя, капитан, расстраивать, но придется без ужина. Примус не фурычит. Вроде работал нормально, а сегодня... — Коля развел руками. — Ума не приложу!
Через час "Главкс" покинул рыбную гавань. Саша то и дело озирался по сторонам, словно ожидая, что от низкого берега вот-вот оторвется темный силуэт пограничного катера. Но нет, вроде все тихо, река пустынна. Прошли входные ворота с проблесковыми огнями на молах. Теперь "право на борт". Ночь темная, воровская. Катер без огней, словно пират, крадется, невидимый, на фоне прибрежного леса. И только в рулевой рубке тусклый огонек — подсветка компаса.
Саше было неспокойно. Не так он мечтал уходить. Какая тут радость! Сергей поднялся в рубку: "Давай подменю. Я уже покемарил. Какой курс?"
Но Саше еще долго не спалось, ворочался с бока на бок, в голову лезли тревожные мысли. Казалось, еще и не спал, а его уже будят. Он поднялся, позевывая.
— Доброе утро. Где мы?
— Какое там доброе. Смотри, — кивнул Сергей. Низко висели тяжелые тучи, горизонт расплывался в серой пелене. — А где мы, просто не знаю. Всю вахту шли по счислению, ни одного маяка.
И правда, уходили "противолодочным зигзагом". Какое уж тут место! А знать надо, чтобы войти в пролив. Но при такой видимости...
В бинокль Саша видел все тот же неприветливый берег, поросший лесом. Никаких признаков пролива. А когда пошел мелкий дождь, стало еще противней.
В конце концов пролив вроде бы нашли. Только тогда на душе отлегло: "Наконец-то. Даже не верится, что проскочили, хвоста нет." На лице капитана появилась улыбка — впервые за трое суток. Казалось, самое страшное позади. Но минутное блаженство тут же прервал тревожный окрик Сергея:
— Прямо по курсу странная вешка! И слева тоже. С какой-то тряпкой. Э-э-э, да это сети!.. Правей бери.
Ветров сбросил ход. В таких случаях лучше не торопиться. Странно, кто же ставит сети поперек пролива? Стоп!.. От смутной догадки его передернуло. Сергей словно прочитал его мысли.
— Похоже, это не пролив. Бухта. Впереди прохода нет.
Ветров застопорил двигатель. Следовало осмотреться — вокруг сети — и решить, как выбираться.
— А может, напролом? — предложил Коля. — На полном ходу. Авось не намотаем. Они, вроде бы, приглублены...
От отчаянья Саша махнул рукой:
— А, черт с ним! Будь, что будет. Вперед!
"Главкс" запыхтел, клубы черного дыма повалили из трубы, корпус вибрировал, расталкивая перед собой воду, в кильватере бурлила струя.
— Хорошо бежим. Так бы до конца! — присвистнул Сергей.
— Сам знаешь, нельзя. Двигатель не выдержит полной нагрузки, да и расход топлива больше нормы. Когда сети кончатся, опять пойдем в экономичном режиме.
— А как пойдем-то? Видимость лучше не стала, — беспокоился Коля.
— Так и пойдем — по опросу местных жителей, — пошутил Сергей. — Вон лодка, подойдем и спросим.
— Рыбаки. Жди скандала. По сетям-то мы прошли будь здоров.
— А по-моему, они сами скандала боятся, смотри как улепетывают, не иначе — нас за рыбнадзор приняли.
— А ракетница на что?
В лодке и правда оказались рыбаки. Трое эстонцев. От них крепко пахло треской. Встретили настороженно, но несколько успокоились, когда узнали, что от них хотят.
— Вам туда — на запад, мили две. За мысом возьмете на север. Так миль пять пройдете, слева от вас будет.
Через час показался заветный маяк у входа в пролив. Сомневаться не приходилось: вышли точно. А еще через полчаса оказались в Муху-Вяйне. "Главкс" уверенно шел между однообразных островов и многочисленных поворотов со створными знаками. Пасмурный день прикрывал их низкой облачностью.
Серость пейзажа смягчали десятка два парусов, уходящих в сторону от фарватера — очевидно здесь проходила регата крейсерских яхт. Это настораживало: здесь мог крутиться и пограничный катер. Но нет, все было спокойно. Похоже, проскочили.
Вскоре их ждал другой сюрприз. Едва вышли из-за острова Хийумаа, как на катер навалились крупные волны — отголоски недавних штормов. При каждом накате, в фонтане брызг и дребезжании стекол, "Главкс" кренился до ватервейса, а когда выпрямлялся, вода потоками гуляла по палубе, струей стекая в шпигаты. Катер снова и снова получал удары в борт. Казалось, волны и ветер проверяли "Главкс" на прочность.
Сергей вспоминал свой первый рейс на гидрографическом судне, когда они попали в шторм, и он три дня пролежал в койке. "Ничего не попишешь, — сказал ему тогда руководитель практики, — форс-мажорные обстоятельства. Со временем привыкнешь".
Колю тоже укачивало. А тут еще при очередном ударе волны он не удержался на ногах и ударился головой о ручку двери. "Веселенькое получилось путешествие, — думал Коля, вытирая кровь с рассеченного лба, — мало того, что еле вышли, так еще и в шторм попали. Вот и поплавал. В книжках интересно, а как сам столкнешься... "
Ветров обвел друзей взглядом. Два дня назад они были совершенно другими — целеустремленными, уверенными в себе, а сейчас на их лицах читалось беспокойство. Ветров, напротив, был хладнокровен. По опыту он знал: в море паниковать нельзя. К тому же, он не воспринимал ситуацию как безнадежную. "На войне, как на войне". Но чтобы не искушать судьбу развернул катер по волне. Заливать перестало — правда, пугала опасная близость берега.


Текущее время: 00:04. Часовой пояс GMT +3.

Powered by vBulletin® Version 3.8.4
Copyright ©2000 - 2024, Jelsoft Enterprises Ltd. Перевод: zCarot
МОО НАМС