Стоявшие только что на плаву катера и лодки оказались метрах в 50 от уреза воды!
Останавливаемся у небольшой деревушки, возле приткнувшихся к берегу лодок. Флот довольно пестрый. Здесь и вездесущие «Казанки» и древние долбленки типичной для этих мест постройки. Рядом с лодками лежат прикрытые клеенкой либо старыми тряпками моторы.
Первым делом отправляемся в магазин — пополнить запас провизии. Хлеб на Мезени — изумительный. Нам кажется, что он состоит из одних дырок: буханку можно сжать в кулак, но — разожми пальцы, она тотчас примет свой первозданный вид. А сливочное масло! Да что говорить. Тут же на берегу с аппетитом съедаем по толстенному куску пышного ноздреватого белого хлеба, намазанного душистым маслом со слезой, а сами тем временем следим за струями воды, извивающимися между камнями. Да, такой лабиринт под мотором не пройти. К облюбованному проходу пробираемся, отталкиваясь шестами ото дна, усыпанного валунами. Течение все быстрее. Не жалея сил, выталкиваемся на стрежень. Подхваченные мощным потоком, несемся по намеченному коридору, едва успевая увертываться от очередных камней, окруженных кипящей пеной... Теперь река понемногу набирает мощь, а тайга отступает. На холмах и пригорках — деревни: Засулье, Койнос, Усть-Кым. Мезень разливается все шире и шире. Вот показывается высоченный откос, сложенный из красноцветных мергелей. Еще с полкилометра — и левый берег заканчивается мыском, на траверзе которого видим разделительный буй. Здесь впадает в Мезень самый крупный ее приток — Вашка. Райцентр Лешуконское, где намечена очередная остановка, находится как раз на Вашке, примерно на 1,5 км выше ее устья. К крутому берегу, как ласточкины гнезда, прилепились десятки амбаров, между которыми вверх, к поселку, извиваясь серпантином, уходит грунтовая дорога. В затоне видны дебаркадеры, буксиры и катера; это наглядно свидетельствует, что отсюда имеется сообщение водой с низовьями Мезени, открытыми и для морских судов. Моментально нас окружают местные жители. С удивлением они читают надписи на бортах наших «Крымов». А мы поражены тем, что о Кослане и о проложенной к нему через тайгу железной дороге они в лучшем случае имеют смутное представление. Само Лешуконское с внешним миром соединено авиалинией да зимней дорогой, проложенной к Пинеге через тайгу и болота. Вот с чем в Лешуконском плохо, так это с бензином! Одни говорят, что, наверное, можно заправиться у гидрологов, другие адресуют к геологам. Владельцы подвесных моторов приобретают бензин во время весеннего завоза грузов. Ничего другого не остается, как отправиться на поиски горючего. Быстрое течение Вашки выносит нас к уже знакомому разделительному бую, где Крутая излучина Мезени и устье Вашки образуют обширный рейд. Здесь плоскодонные баржи, напоминающие грузовые вагоны, формируются в караваны, следующие вниз по реке. Не можем найти ни гидрологов, ни геологов, — никого, у кого есть лишний бензин. Солнце садится за лес, находящийся у самого горизонта, а мы стоим у песчаной косы с почти пустыми баками и с завистью смотрим на уходящие вниз по течению суда. Надо решать: останемся ли мы здесь, чтобы завтра продолжать явно бесперспективные поиски горючего, или же попытаемся сегодня же в ночь отправиться с баржами к северу? Желание сэкономить горючее на последние 180 км Мезени берет верх, мы легко получаем разрешение на швартовку к очередному каравану. И вот буксир с завидной лихостью тянет баржи и нас по извилистому фарватеру, петляющему между песчаными островами. По левому берегу тянутся бесконечные низины, а правый состоит из сплошных холмов, на которых стоят деревни с русскими названиями: Березин, Целегора, Козьмогородское, Жердь. Убедившись, что нашим судам не угрожают даже крутые волны от встречных буксиров, спокойно ложимся спать. Будит мощный голос с ударением на «о»: «Мезень-то не проспите?» На корме баржи, широко расставив ноги и почесывая грудь, стоит бородатый шкипер. «Чайку-то не попьете ли?» Поблагодарив за чай, пристально всматриваемся в далекий берег. За поймой, на крутом косогоре, в 2—3 км от реки раскинулся город Мезень. Здесь мы впервые увидели начало самого большого в нашей стране отлива. Вода постепенно отступала из «щельи», оставляя на суше десятки плотов. С каждой минутой берег осушался все больше и больше. Стоявшие только что на плаву катера и лодки оказались метрах в 50 от уреза воды! Недавно такой широкий разлив Мезени сжался, покрылся многочисленными отмелями. Там, где мы спокойно проходили, река заиграла бурунами. Пароходик, не знаю зачем зашедший и один из многочисленных рукавов дельты, медленно, словно нехотя, стал клониться на бок. Отлив закончился. Через некоторое время река повернет вспять, и со скоростью около 10 км/ч понесется вверх. А пока мы на остатках бензина идем в город, бороздя мутные воды реки. |
десь еще не устье, но ширина реки — не менее километра. По ее разливу снуют буксиры и
Попутная машина, катясь по извилистой бетонке, доставляет нас в центр. Судя по всему, мало изменился город по сравнению с прошлым. Отодвинутый широкой поймой от русла реки и мелеющим баром — от Белого моря, он не стал торговым портом, все торговые и промышленные функции взяла на себя Каменка. Как и сто лет назад, строем стоят деревянные дома с колоннами и резными наличниками. Все так же ходят жители по деревянным тротуарам, однако проезжая часть улицы уложена бетонными плитами, а ухо улавливает рокот авиационных двигателей. Да и среди деревянных домов глаз нет-нет да и останавливается на современных строениях из стекла и бетона.
Что же мы знаем из прошлого этого края? Мезенская волость издавна была известна как место ссылки вольнодумцев. Здесь отбывали свой срок бунтарь протопоп Аввакум и любимец царевны Софьи князь Василий Голицын. В местном остроге сидели первые рабочие-революционеры. Сюда были сосланы писатель А. С. Серафимович и большевичка, видный деятель мирового женского движения Инесса Арманд. Славен город Мезень и своими мореходами, уходившими отсюда на открытия новых земель. И вновь в одном из ключевых пунктов маршрута застает нас вечер. Почти сутки оформляем выход в море, но далеко не все формальности успеваем уладить и неизвестно, сколько еще потребуется на это времени. Решаем попытать счастья и выбраться из Мезени на палубе одного из сухогрузов, стоящих в устье реки. Капитан «Морского-18» любезно соглашается помочь нашей беде — берет нас на борт. Мы опять в комфортабельных условиях: отдельная каюта, чистое постельное белье. Впервые за целый месяц моемся в бане. Спасибо тем, кто так отзывчив к людям! Отплытие ожидается завтра утром, так что весь день — наш. Каменка стоит на высоком угоре, разделенная на две неравные части глубокой «щелью». Здесь еще не устье, но ширина реки — не менее километра. По ее разливу снуют буксиры и катера, а большие морские суда стоят не ближе 3 км, отделенные мелководным баром. Каменка — рабочий поселок: лесозавод перерабатывает древесину, прибывающую в плотах с верховьев Мезени. Неудивительно, что Каменка — сплошь деревянная. Среди деревянных домов тянется мостовая из деревянных торцовых плашек, а от нее, как ветви от дерева, в глубь поселка отходят тесовые мостки. Утром кран легко поднимает наши суда на высоченные штабеля уложенного на палубу леса. Стальными тросами «Крымы» надежно закрепляются на сырых и скользких бревнах. С прибытием лоцмана дается команда «выбрать якорь», и «Морской-18» малым ходом начинает путь к выходу в Белое море. Следуя указаниям лоцмана, теплоход пробирается замысловатым фарватером, приближаясь то к одному, то к другому берегу. Низкие пустынные берега понемногу раздаются вширь. Уж какие на них лоцман различает ориентиры — абсолютно непонятно. Замечаем, что он с тревогой посматривает на часы. Опять начался отлив, а впереди еще одни перекат. Если к определенному времени не перевалим через него, придется ждать прилива. — «Ну вот и все! — С облегчением говорит лоцман. — Счастливого плавания!». Допивает остывший чай и спускается в вызванный по рации катер. Разливается впереди светло-серая гладь воды, незаметно переходящая в высокое бескрайнее небо. А после этого было интереснейшее плавание морем из Архангельска на о. Жижгин, оттуда — на Анзеры, Большой Соловецкий о-в и Кузова, закончившееся переходом в Беломорск. Не в первый раз мы оба оказались здесь, на Белом море, а снова хочется сказать — незабываемое было плавание! ББК проходим на палубе попутного «Волго-Балта» и еще через четыре дня благополучно финишируем в Ленинграде, тепло встреченные друзьями во главе с Царьковым и Головлевым. Куда мы пойдем в следующий отпуск? Пока ясно одно: генеральный курс — северо-восток! |
ПО Вычегде. За очередным поворотом сюрприз: упираемся в дебаркадер, на котором красуе
На очередной ночлег остановились на Онежском канале. Один за другим выпрыгиваем из лодок, разминаемся на каменистой дамбе. Первозданная природа. Озера заросли камышом. Крякают утки, плещется рыба. Стоило одному из нас забросить удочку и вытащить леща — бивак тут же пришел в бурное движение: все остальные взялись за снасти. За четверть часа было поймано 8 лещей не меньше чем по килограмму, но как неожиданно клев начался, так неожиданно и кончился...
С обкатанным мотором временами летим со скоростью выше 50 км/ч. Расход горючего 0,45 л/км. Начинается полоса дождей. Бывает, что видимость не больше 10 м. Крупные капли, как картечь, бьют по лицу так, что больно глазам. Не помогают ни мотоциклетные шлемы с козырьком, ни отражающий экран, который на ходу приворачиваем к ветровому стеклу. Приходится просто снижать скорость. Под дождем проходят Ковжа, Белое озеро, Шексна. При подходе к Кириллову дождь буквально на пару часов прекратился: не иначе — чтобы мы смогли сфотографировать сказочный Кириллово-Белозерский монастырь. Ярко-красный диск солнца погружается в воду где-то на другом конце Кубенского озера. Проходим по нему около 15 км и вдруг видим силуэт острова с развалинами церкви на нем. Странно, остров как бы подвешен в воздухе. Чем ближе приближаемся, тем выше вверх поднимаются развалины строений. Наконец. они превращаются в огромные трубы какого-то призрачного парохода. На всякий случай ухожу от парохода влево и тут обнаруживаю, что это все-таки остров. Наглядный пример рефракции! Вот уже перед нами соединяющий Кубенское озеро с Сухоной шлюз «Знаменитый». Минутное раздумье: очень хочется задержаться в истоке Сухоны. Разлилась она по обширной пойме. Среди водорослей, как змеи, тянутся протоки. Самое что ни на есть место для рыбалки. Однако по плану завтра мы должны быть в Великом Устюге. Сейчас нельзя терять время на отдых. Берут верх педантичность и дисциплина, плохо уживающиеся с интересом к древним городам, примечательным памятникам природы и рыбной ловле. Сухона встречает ливнем. Откуда только берется столько воды? Под проливным дождем почуем, под дождем утром заправляемся и прощаемся с Тотьмой. Едва отходим, слышим, как в левом двигателе что-то треснуло, он заглох. Мы с Николаевым делаем вид — ничего особенного! Подгребаем к берегу. Сразу видим, что заклинило редуктор. Без разговоров снимаем нижнюю его часть и обнаруживаем два сломанных зуба. Делать нечего, вал-шестерню надо менять. Много нелестных слов было тут сказано в адрес конструкторов: казалось бы — пустяк, а пришлось разбирать все сверху до низу. Наконец, опять на воде. Заводим, включаем реверс, лодка дергается и... останавливается. Гребем, по теперь уже к другому берегу. Опять ругаем конструкцию. Докопались до неисправности — торсион закручен, как сверло, и не достает до соединительных втулок. Ставим новый. Вот теперь пошли! Ровная работа моторов располагает к беседе и размышлениям. Разговорились и... принялись хвалить свои «Вихри». Наши «двадцатипятки» к этому времени прошли более 25000 км, однако, если мы с ними иной раз и возились, то лишь для профилактики. К устью Вычегды мы предполагали прибыть, самое позднее, через неделю после выхода. Отстаем на 5 дней и притом раздаются голоса протеста по поводу «гонки». Объясняю недовольным, что это не гонка — пройти за 12 дней 1600 км! Хотя, честно говоря, па этот раз километры даются «туго». Как можно спокойнее объясняю, что дожди и неполадки — это цветочки, а главные прелести еще впереди. Несемся по Вычегде. То и дело мелькают едва заметные бревна. В описаниях сказано, что на реке имеется «пронос древесины», но в этом году ее «проносит» необычно много. Толстую осину, находящуюся почти полностью под водой, заметили мы слишком поздно. Резкий поворот, левый мотор с силой откидывается вверх: винт и шпонка на месте, дейдвуд цел, а поддон — раскалывается на множество частей (непонятно, чем они связаны между собой). Все, однако, работает. На малой скорости трогаем вперед. И опять километр за километром остаются за кормой. Справа и слева проносятся песчаные косы, заросшие ивняком берега. Пойма реки широкая — до 3—4 км, только на краю ее виднеется настоящий лес. Крутые повороты следуют без перерыва один за другим. Как в калейдоскопе, проплывают поселки со странными названиями: Межог, Жешарт, Гам. За очередным поворотом сюрприз: упираемся в дебаркадер, на котором красуется щит с надписью: «Айкино». Вглядываемся в высокий берег, а по нему ряд за рядом шагают двухэтажные деревянные дома. Где же тут железная дорога? Да вот она: вдоль берега, постепенно поднимаясь вверх, катит игрушечный тепловозик. Конечно, на станции никого нет. На ночлег устраиваемся в одной из многочисленных проток. Кругом непроходимые заросли. Комары жрут нещадно. Нет никакого сравнения здешнего комара с ленинградским. Наш не столько кусает, сколько надоедает. Здесь наоборот, любое открытое место атакуют сразу сотни жаждущих крови насекомых, которых не смущает ни «Дета», ни диметилфталат. Атакуют, как пикировщики, впиваются, не успев совершить посадку! Утром находим начальника станции, оказавшегося приветливой женщиной. Препятствий для перевозки лодок во железной дороге — никаких, но платформа будет не раньше, чем через сутки. Есть время заняться техникой. К Айкино мы подошли с печальными, чтобы не сказать трагическими, результатами. Сломаны две передние ручки, разбиты три поддона. Да, выходит еще плохо отработана конструкция даже такого, казалось бы, испытанного мотора, как «Вихрь»! Слабым местом оказался поддон. При наезде на препятствие, а топляков мы имели предостаточно, мотор может свободно откинуться только в прямом положении. Если же в это время он повернут, что естественно при попытке препятствие обойти, то при откидывании ручка поддона ударяется о струбцины: ломается или ручка, или поддон. |
7300 километров на моторной лодке «Казанка» из Воркуты Год: 1971
Да, наши предшественники-водномоторники в прошлые годы безусловно были просто исключительно славные, мужественные и без иронии настоящие отважные и бесстрашные ребята! Привожу еще одно описание уже пятидесятилетней давности из Воркуты на "юга"!
Завораживает и подкупает удалью путешественников , просто на обычной Казанке, совершившей поход длиной более 7000 километров!!! http://www.barque.ru/stories/1971/73...a_from_vorkuta 7300 километров на моторной лодке «Казанка» из Воркуты Год: 1971. Номер журнала «Катера и Яхты»: 33 (Все статьи) 08 июня (у нас еще ранняя весна!) от моста через реку Воркуту ниже поселка Рудник отчалила «Казанка» под «Вихрем». Наш экипаж из двух человек намеревался пройти 7300 км по Воркуте, Усе, Печоре, Березовке, Чусовскому озеру, Вижерке, Колве, Каме, Волге и Днепру. Мне хотелось дойти на моторке до г. Марганец Днепропетровской области, где я родился и вырос. Начало своего маршрута мы представляли плохо — туристы здесь в первой половине июня на лодках не ходят, население редкое, так что информации об обстановке на пути следования мы почти не имели. «Казанка» прошла всего 7 км, когда путь преградил ледяной затор. Вся излучина реки, насколько хватал глаз, была забита льдами. К вечеру подморозило, началась пурга. Хорошо, что неподалеку находилась буровая вышка, где удалось договориться насчет вездехода. В связи с похолоданием уровень воды резко упал. Идем на малых оборотах, а течение стремительное — лодка плохо слушается руля и с трудом лавирует между застревающими на перекатах льдинами. Следующая река после Воркуты — Уса, на которой мы провели две недели. Правда, «ходовых» дней вышло только пять, но зато эти пять суток мы шли днем и ночью. На двенадцатый день похода нас догнал лед с верховьев. Льдины шли сплошь, кружились, сталкивались, ломались друг о друга. Лодку подхватило и сильно наклонило вправо. Некоторое время она еще держалась на небольшой льдине, но вскоре та треснула, и основательно нагруженная «Казанка» начала тонуть кормой. К счастью, пока мы застегивали спасательные жилеты, нас прижало к прибрежным льдинам. Выбросили якорь, пошвыряли на берег спальные мешки, палатку, канистры, кастрюли, тенты, фотоаппараты и выскочили сами. Тут с реки налетела большая льдина и как щепку выбросила разгруженную лодку нам под ноги. 23 июня открылся широкий простор Печоры. Первая зеленая травка, первые набухшие почки. Стало значительно теплее, но мы опять простаиваем: залегли поршневые кольца, вышло из строя магнето. Вверх по Печоре двинулись только через четыре дня. Шли в основном по ночам: светло как днем, но нет ветра и меньше судов. В деревне Бызовой произошла интересная встреча с археологами, ведущими раскопки самой северной стоянки первобытного человека. Они показали нам свои первые в этом сезоне находки: кремневые скребки для обработки шкур и прочную незатейливую утварь, зубы мамонта. Выше Кырты начался молевой сплав леса, приходилось быть все время начеку. Обычно дожидались попутного катера или теплохода, пристраивались к нему в корму и проходили опасный участок. 1 июня прошли Троицко-Печорск, на следующий день сделали стоянку в Якше, где посетили лосиный питомник Печоро-Ильичевского государственного заповедника. Но лосихам мы не понравились, они начали нервничать, и доярка Эмма попросила нас уйти, чтобы лосята не остались без молока. Автомашиной и вездеходом преодолели 44-километровый волок до таежной речушки Березовка. Местность здесь песчаная, березняк подступает к самой дороге, иногда видны остатки лежневки древнего Екатерининского тракта. Березовка течет по заболоченной низкой местности и невероятно петляет. Вскоре мы потеряли русло и долго блуждали среди многочисленных островов и протоков. Заночевали в охотничьей избушке на сваях. Утром геологи, изыскивающие трассу канала «Печора-Кама», вывели нас к Чусовскому озеру. С помощью проводника находим истоки Вижерки — 30-километрового притока реки Колвы. Был разгар лесосплава, поэтому пришлось довольствоваться скоростью течения, а оно у Вишерки медленное, неторопливое. Из Колвы попали на Вишеру и по ней вышли в Камское водохранилище. Берегов водохранилища мы почти не видели — в нем столько топляков, коряг, досок и прочего мусора, что лучше не отрывать глаза от воды. Камский шлюз прошли на плоту. На Волгу у нас оставалось так мало времени, что мы успевали только любоваться с воды живописными берегами. Города так и мелькали: Казань, Чебоксары, Горький, Кинешма, Плес, Ярославль, Рыбинск, Дубна, Углич, Калязин. Водохранилища подпирают одно другое. Иногда увидишь необычное, например, затопленную колокольню возле самого фарватера. В верховьях Волга обмелела, стала узкой. Дно каменистое, короткие плесы сменяются длинными перекатами. Лодку пришлось проводить бечевой: один отталкивает ее от берега на глубокое место, а другой тащит за веревку. От деревни Иванищи, где шоссе подходит к самой Волге, доставили лодку волоком на Днепр, к Смоленску. На пути к Орше встретилось несколько порогов. Днепр здесь узкий, судоходство начинается только от Лоево, где в него впадает река Сож. |
Мы знали, что когда глубина по колено, можно смело идти на моторе. «Луч», наверное, т
Мне показалось интресным описание речного путешствия по реке Чусовой.
http://motorka.org/raznoe/page,5,125...na-katere.html Камни реки Чусовой. Путешествие на катере Мы знали, что когда глубина по колено, можно смело идти на моторе. «Луч», наверное, тоже понимал, как нам было приятно после египетской работы на перекате пройтись с ветерком по плесу на его 18-сильной механической тяге. Однако от заводчан-родителей он унаследовал крайне скверный характер и потому, выражаясь фигурально, вставлял палки в колеса, то и дело объявляя нам длительный бойкот. Гладь воды звала и манила, но катер застывал в сонной тишине. Иногда, сбрасывая с себя оцепенение, кто-нибудь из палубной команды лениво делал гребок веслом, подобно тому как рыба шевелит во сне плавниками. И снова — безмолвие. Мы разглядываем все те же золотые березы, повисшие высоко на скалах, в глубокой задумчивости. Внутри катера идет титаническая работа. С бессмысленным упорством капитан нажимает на педаль стартера, сбросив с себя взмокшие шапку и телогрейку. Вот, призвав на помощь богов, он все же запускает двигатель. Проходит несколько минут— и с носа доносится голос впередсмотрящего: — Перекат! Предлагаю проходить у левого берега! На что штурман, естественно, возражает: — А надо у правого!... Перекаты — перекатами, а по-настоящему встретились мы с камнями Чусовой через несколько дней после старта. Все шло как обычно. Лоцман мирно подремывал, сидя на крыше рубки, мотор монотонно гудел — мы тихо и мирно шли плесом. Нельзя сказать, чтобы стремительно, но гусей, плывущих рядом, обгоняли уверенно. Ничто не предвещало катастрофы: никто накануне не видел во сне ни сырого мяса, ни мышей; зеркало воды блестело, как бляха ефрейтора, и отражало, умножая, красоту осеннего уральского пейзажа. Все произошло очень быстро, даже, можно сказать, молниеносно. Мы ощутили мощный удар, сопровождаемый зловещим треском, каждый переместился вперед на некоторое расстояние. Капитан и штурман, занимающие самые комфортабельные места, оставили отпечатки своих физиономий на лобовых стеклах рубки, описав верхней частью туловища дугу длиной около 40 сантиметров. Длина пути механика в трюме была скрыта брезентовым пологом, но по писку, донесшемуся снизу, было очевидно, что и он подчинился неумолимым законам физики. Длиннее всех была траектория движения лоцмана. Он, будучи спортсменом-гимнастом, даже во сне оставался грациозным и собранным: как был в ватнике и болотных сапогах, величественно взмахнул футштоком, втянул голову в плечи и уже после этого полетел куда-то далеко вперед... В следующее мгновение облегченный катер, как ни в чем ни бывало, снова пошел вперед. Мы дали круг, благополучно выловили футшток и окончательно проснувшегося лоцмана, и продолжили свой путь. Воспоминанием о первой встрече с камнями Чусовой мне и хотелось бы закончить это повествование. Если когда-либо удастся продолжить его, читатель узнает, что таких памятных встреч было много — веселых, не очень веселых и просто печальных, с пробоинами и без пробоин. Были, кроме камней, еще и топляки. Встреча с топляком хотя и не вызывала особой радости, но казалась даже приятной: удары получались довольно мягкими, а последствия гораздо менее серьезными, чем при столкновениях с камнями. Были еще и заторы из бревен, в том числе и такие, которые приходилось преодолевать с помощью гусеничного трактора, поставив «Урал» на сани-волокушу. Дождь проявлял завидное постоянство и необыкновенную щедрость, поливая нас ежедневно. Правда, потом, когда нас уже качала крутая камская волна, он перешел, так сказать, в другое агрегатное состояние— падал в виде снега. В пути мы свято соблюдали старинные морские традиции: в частности, никогда не пускали на борт священников, не царапали мачту, не проносили на судно черных сундуков и цыплят. Поэтому мы смогли пройти по Чусовой летом на катере, несмотря на то, что на нем так и не завелось ни одного сверчка, а мотор был окрашен в противопоказанный мореплавателям голубой цвет. Пока легкий сосновый набор будущего тримарана не был обшит, особого стеснения обитатели комнаты не испытывали. Если требовалось что-либо взять, скажем, из серванта или из шкафа, весь стапель с набором отодвигался и дверки открывались настолько, что можно было просунуть руку внутрь. Когда же корпус обшили фанерой, он, сразу потяжелев, надежно заблокировал все шкафы, и многие важные предметы домашнего обихода, включая книги, оказались изолированными. |
река, как и подавляющее большинство красавиц, оказалась капризной и коварной.
Поскольку катера делаются не в каждой квартире, строительство вызывало живой интерес соседей. Ребятишки, вцепившись в подоконник, прильнув носами к стеклам, часами наблюдали за ходом работ и горячо обсуждали достоинства и недостатки будущего судна. Болельщики постарше, степенно дожидались на скамеечке появления главного строителя, а потом приходили в гости, не спеша высказывали идеи и критические замечания, трогали набор и поглаживали обшивку, приговаривая:
— Ничего сработано, чисто... Наступил день, когда свежевыкрашенный корпус приобрел законченный вид и мы старательно вывели на нем название. Стремительные обводы катера, упиравшегося носом в оконные стекла, а соплом водомета— в платяной шкаф, радовали глаз. Даже в тесноте комнаты, окруженный относительно тонкими и хрупкими домашними вещами, он не производил впечатления чего-то грубого и громоздкого. Когда же мы взяли любимое детище на руки и бережно поставили в кузов грузовика, собрав при этом немалую толпу любопытных, а затем привезли на берег Чусовой и спустили свой катер в ее загрязненные промстоками воды (это произошло около станции Коуровка), то он показался нам просто изящным. Два дня мы заводили мотор. В инструкции с убеждающей краткостью сказано, что двигатель установки «Луч-18» должен запускаться с двух-трех попыток. Однако он не запустился ни со второй, ни с третьей, ни с двухсотой. Мы проверили все, что поддается какой бы то ни было проверке, сняли все, что можно снять, разобрали, прочистили, продули, отрегулировали, собрали, не оставив лишних деталей, — мотор не заводился. Мы обедняли смесь и обогащали ее, ласково поглаживали цилиндры и пинали их резиновыми сапогами (с ботфортами) — он по-прежнему стоически молчал. Была искра, была подача, на немой и холодный мотор были устремлены взгляды, полные мольбы, ненависти, отчаяния, страха... Только к исходу второго дня, когда все надежды исчезли, а четыре пары ног невыносимо болели от педали стартера, «Луч-18» вдруг, ни с того ни с сего, без всякой видимой причины завелся. Проявив неожиданную расторопность, мы спешно загрузили катер (если бы он имел уши, я обязательно написал бы — по уши). Каюта оказалась до бимсов забитой различными по величине и форме мешками, свертками, канистрами, бачками и пакетами. За неимением в комплекте снабжения весел и отпорного крюка мы оттолкнулись от берега первой попавшейся под руку палкой. (Забегая вперед, отмечу, что эта безродная палка выполняла у нас функции багра, футштока, весла, перекладины над костром, — одним словом, на протяжении нашего нелегкого и долгого пути служила надежной опорой; несколько раз мы ее теряли, но всегда, чего бы это ни стоило, вылавливали.) Итак, мы оттолкнулись от берега этой самой палкой и включили рычаг реверса на передний ход. Катер уперся носом в воду, мотор натужно загудел, и мы, окутанные клубами дыма, двинулись вниз по Чусовой на покорение стихий. Чтобы покончить с техническими подробностями, упомяну, что наша скорость хода оказалась более чем скромной — примерно 13—15 км/ч: катер был явно перегружен, а новый двигатель, говоря языком моторостроителей, «проходил обкатку». Когда просматриваешь многочисленные, путеводители по Чусовой, невольно бросаются в глаза возвышенные эпитеты типа «жемчужина» и «красавица». Мы можем только добавить, что река, как и подавляющее большинство красавиц, оказалась капризной и коварной. В этом мы убедились, не успев отмахать и десятка метров: мотор внезапно взвыл, а катер резко сбавил ход. Будущий лоцман, а в первые часы плавания — просто член экипажа без определенных занятий, истошным голосом завопил: — Водоросли! Действительно, все русло было забито водорослями, которые живыми змеями извивались в воде, то появляясь на поверхности, то исчезая в глубине. («Глубина» — сказано весьма условно, только чтобы не слишком отклоняться от морской терминологии.) Всякий, кто ходил на водомете, знает, что такое водоросли для гидрореактивного движителя, особенно с такой защитной решеткой, какой снабдил его Богородский механический завод — изготовитель «Луча». Через эту решетку свободно проходят средних размеров валуны и мини-бревна. Проходят и делают свое черное дело! Понимая, что трамбовать траву в водометном чреве не имеет смысла, решили остановиться: мотор, чихнув, благодарно замолк, в наступившей тишине мы увидали, как неуправляемый катер грациозно разворачивается поперек реки, и его начинает неотвратимо сносить на мель. Три члена экипажа, как зачарованные, смотрели на приближающиеся камни, а четвертый лихорадочно рылся в книжке Е. Ястребова «По реке Чусовой», пытаясь найти рекомендации по прохождению именно этого переката—первого из многих на нашем тяжком пути... Сильный удар заставил двоих из нас срочно покинуть борт катера. Общими усилиями кое-как удалось столкнуть его и направить в стремнину, которая, как оказалось, проходила вдоль самого берега. Сильное течение подхватило «Урал», мы, кто успел, ухватились за его борта, и нас лихо протащило сквозь заросли прибрежного ивняка, царапая ветками и осыпая дождем желтых листьев. Со стороны это выглядело, наверное, весело, так как гуси, глядя на эту печальную картину с берега, радостно загоготали. |
По Чусовой плывут на байдарках, лодках всех видов и типов, понтонах, плотах, автомоби
Вечером штурман деловито доложил, что за первый день пути мы прошли без малого два километра.
По Чусовой плывут на байдарках, лодках всех видов и типов, понтонах, плотах, автомобильных камерах, бочках, корзинках, но никто не отваживается идти летом на катере. И теперь-то нам ясно, почему знающие люди в бассейновой инспекции смотрели на нас с состраданием и клали голову на плаху, утверждая: — Рубите, — на катере не пройти!.. Однако мы накапливали опыт не по дням, а по часам, и на следующий день прошли уже в четыре раза больше—целых восемь километров. К вечеру второго дня четко оформились и обязанности каждого. Функции капитана, рулевого и главного моториста выполнял конструктор и строитель «Урала». Вакантную должность штурмана как-то незаметно захватил владелец путеводителей. Затем утвердили кандидата и на важную должность лоцмана, который обязан был мерять глубину и докладывать о мелях и наиболее опасных камнях. Четвертый член экипажа, ранее бывавший на Чусовой и потому смотревший на нас свысока — глазами старого морского волка, снисходительно согласился держать ручку газа, за что получил звание 2-го механика, хотя в моторе не разбирался абсолютно. Проходя мимо ближайшей турбазы, мы все-таки обзавелись парой обычных весел. Хотя они практически помогали мало, но стало как-то веселее. Как известно, Чусовая изобилует перекатами, причем глубина на них в большинстве случаев такова, что можно с берега на берег свободно перебрести в галошах. Между перекатами— тихие, задумчивые плесы, глядя на которые невольно начинаешь умиляться. Здесь глубина, прямо-таки бездонная: во всяком случае можно отыскать места, где, пожалуй, есть опасность зачерпнуть через край болотным сапогом. Прохождение перекатов выглядело примерно так. Как только на зеркальной глади показывалась серебристая полоса очередного переката, все начинали пристально всматриваться, пытаясь определить, где проходит наибольшая глубина. Сидящий на носу катера лоцман, потыкав палкой (той самой) в каменистое дно, поворачивался и, стараясь перекричать шум мотора, сообщал: — Мелко! Лучше идти к правому берегу! Штурман, уткнувшись в путеводитель, возражал: — А здесь написано: к левому! Чтобы не ронять авторитет лоцмана, но и не ставить под сомнение рекомендации признанных авторов, капитан выруливал на середину и, как только первые камни начинали скрести днище, командовал в теплую темноту трюма: — Меньше ход! Там, внизу, среди рюкзаков с острыми углами, скрючившись, сидел 2-й механик. Хотя он (в нашем случае — она) и относился к сложному искусству судовождения с непростительным пренебрежением, но твердо усвоил, что если потянуть ручку газа на себя, будет больше шума и дыма, а если подать до отказа вперед, двигатель заглохнет, первозданная тишина станет колоть уши, Он безропотно выполнял приказ, но к тому времени, когда газ сбрасывался, мы, как правило, уже садились на мель носом. Лоцман прыгал в воду, нос подвсплывал, катер, подталкиваемый быстрым течением, усаживался на камни плотнее—гуже всем килем. Начинались пешеходные промеры глубин вдоль и поперек переката. Чаще всего бывало, что глубокого места обнаружить не удавалось вообще. Тогда еще один член экипажа лез в воду и катер, приподнимаемый с носа и кормы, царапая днищем, перетаскивался через перекат. |
на лодках рНорилка-озеро Пясино, река Пясина-Карское море......
А вот описание экстремального водного похода-экспедиции на Таймыр!
https://www.bylkov.ru/publ/10-1-0-1754 экспедиция "Таймыр 2013". Часть 1 Уважаемые форумчане, созрели "краткие записки" первого этапа экспедиции "Таймыр 2013". Представляю к Вашему вниманию. Нитка маршрута: Красноярск-Дудинка - Норильск - р. Норилька - оз. Пясино - р. Пясино – Карское море (берег Петра Чичагова) Диксон - Енисейский залив- Воронцово- Караул - Усть-порт – Дудинка-Красноярск. 28.06-03.08. 2013г. Норильск, берег реки Норилка. Берег р.Норилка В гостях у замечательного человека Степанова Ивана Владимировича. Провожающего и встречающего, у себя на базе, экспедицию СМ 2012 Новосибирского клуба Off road master на озера плато Путорано. Кстати, человека посеявшего своими рассказами интерес к настоящему походу, походу на «край земли». Со Степановым И.В. Позади сборы, заброска на маршрут, впереди ожидания. В основном всеми необходимыми расходниками затарились в Красноярске, остался бензин да по мелочи. Река штормит. Никто ни куда не идет. Заполняется время ожидания погоды предстартовыми делами. Удивил уровень воды в Норилке. В сравнении с прошлым годом ниже, метра на полтора два. Вот уже и первые трудности. При таких уровнях как озеро Пясино проходить, да и по реке Пясино до подпора морского. Вспомнились слова одного из бывалых «намаетись вы там». Забегу вперед. За весь поход по Пясино «цепанули» винтом даже и не припомню, единично. Плешаков В.И. Не имей сто рублей… Не могу не упомянуть. Василий Иванович Плешаков промысловик, прошедший путь от низовых работников до руководителя. Человека, отдавшего свои лучшие годы теме промысла оленя, более двадцати лет назад первым на Таймыре внедрил способ добычи оленя в Карали, что в данный момент запрета добычи оленя на воде представляется более чем актуальным. Человек, как и Степанов Иван Владимирович один из первых принял, не в легкие времена, новые правила игры после распада организованной системы госпромхозов. Эти люди пережили оскал перестройки. Не сломались. Сохранили верность своей не легкой профессии. Для многих промысловиков Пясина явились примером. С такими-то тылами… Звонок другу «Василий Иванович, что делать? На озере муйня, воды мало, пройти то пройдем, но не быстро. Как подстраховаться? В.И.- Перезвоню. Звонок. Да Василий Иванович. В.И.- Андрей, вот телефон моего товарища, капитана теплохода, звать Дмитрий Вдовин с Дмитрием переговорил. Команда теплоход «Геолог» пережидает шторм и как только он закончится, пойдут на приток р. Пясина, р. Дудыпта в поселок Усть-Авам, с углем для жителей. Становитесь за теплоходом. Озеро пройдете.» Четыре утра. Звонок на мой телефон. «Ребята, часовая готовность, выходим». Быстренько-при быстренько стаскиваем шмурдяк к воде, лодки на воду, грузимся, едва поспеваем к обозначенному времени. Река практически спокойна. Вот он. Кто. Наш старт. Старт экспедиции «Таймыр 2013». В добрый путь. Утро. Холодновато. Поприветствовали команду теплохода, идем параллельным курсом в направлении озера, реки Пясина. Навигатор включен, понимая, что идем с верным проводником, ради любопытства проверяю домашнюю работу. Сверяю с курсом нашего движения заранее «набитые» точки предполагаемого фарватера. Сходится. SAS планета и OZIк…- сила. Озеро. Прошли оставленные воинами здания-строения по правому берегу и вот. Не впечатлило озеро. Внимание на постепенно уходящий вдаль комбинат, точнее обильно дымящие трубы комбината. Почему так? Неужели во всем промышленном мире такое? Или Россия? Даль дальняя, а они все дымят и дымят. Мы за пароходиком, то рядом, то за ним. Ближе к реке, винт трудяги все чаще выбрасывает на поверхность песочную пульпу. На таких песчаных мелях капитан достаточно резво перекладывал штурвал с лева направо и наоборот, при этом раздвигая песок днищем судна, прокладывая дальнейший путь. Конечно такое движение корабля «на грани фола», но вариантов кроме развернуться обратно не было. Исток реки Пясино. После того как Ярославец, на толкании двухсот тонной баржи, груженной углем, втиснулся из озера в порожистый, достаточно узкий петляющий исток реки Пясина.. Кроме как, восхищение опыту капитана по управлению судном в таких сложных условиях, не было. Приподнял шляпу. Волосы на голове сами приподнялись. Попрощались, взаимно помахав друг другу рукой. Кораблик на Усть Авам, мы к берегу перевести дух после девяносто километрового марафона. Напряжение спало. Ну здравствуй река Пясина, вот и мы. Два Семена и Андрей. Погода налаживалась, появилось солнышко, потеплело, краски вокруг стали ярче. Постепенно пришло единение с природой. «Компьютер» настраивался на новый лад. От суеты к спокойствию. Неспешный сплав позволял разглядеть окружение. Немного о реке. Условно реку Пясино можно разбить на три участка: Верхний - от истока до реки Агапа. Средний - от реки Агапа до реки Усть-Тарея. Нижний- от реки Усть – Тарея до Карского моря (Пясинского залива). На протяжении всей реки множество песчаных отмелей. В верхнем и среднем течении глубины относительно малы. Скорость течения 2-5 км. ч., за исключением истока, где GPS показывал до15 км. ч. Ширина реки на участках различна, так если на верхнем участке средняя ширина до одного километра, то в нижнем на разливах думается километров до десяти и более. Конечно, настоящие данные не являются точными и целиком зависят от колебаний уровня воды в реке. В нашем случае уровень воды был ниже осеннего (со слов старожилов). Для движения, река «читается» на всех участках. Зависимость от ветров, как впрочем, и на других водоемах. Следует отслеживать погоду. Водички чистой испить, если не полениться, можно из тундровых озер. Привычных родничков, ручейков нет. Возможно, пополнить запас воды из притоков, но нам не удавалось. К притокам с реки из-за отмелей трудно подойти. Как и местное население в основном пили воду из Пясино (предварительно вскипятив) Возможно перебор? Прочитанные страшилки о сбросах всяких гадостей в оз. и р. Пясино Норильскими предприятиями, в сознание отложились. После штормов вода в реке приобретает цвет донных отложений: песок - слегка молочный цвет воды, каменистое дно - соответственно прозрачная вода. В целом водопотребление заслуживает внимания. Нам водяной вопрос настроения не испортил. |
Перед р. Дудыптой п.т. «Дорофеевка» нас там ждал бензин. Дмитрий на барже, чтоб облег
Вечер застал нашу дружную команду на первой обжитой промысловой точке (далее П.Т.) «Четвертинка». Встали в удобной курье, на «спидометре» 168 км пройденного пути. Размялись, огляделись. С низу подошла лодка промысловиков. Знакомимся. Вячеслав и Алексей гостеприимно приглашают в дом. В домике и вокруг аккуратно, все на своих местах. Нам все интересно. Доброжелательность хозяев расположила к спокойствию, будто знакомы сто лет. Каждый свое: Алексей затопил баню, небольшая совместная суета и накрыт стол. Вроде и стол накрыт и все чинно, а у меня словно мячик футбольный сдуло. Какая-то слабость, видимо от переизбытка дневных эмоций. Вячеслав мне, сядь, покушай. Не могу. Слава дай мне самую большую кружку. Чаю, чаю хочу. Слава улыбнулся, протягивая литровый эмалированный черпак. Крепкий чай взбодрил. Что откуда взялось? Пошел, напарился. Парился с удовольствием, не торопясь. На выходе другой человек. Вернувшись принялись травить байки, на фоне звука какого то фильма с DVD проигрывателя. Сон морил, но хотелось подольше пообщаться и о реке, рыбалке, а как олень? и т.д. Уснули под утро. Сон все ж победил. Ставенки закрылись сами собой.
Позавтракав на дорожку, без гостинцев нас не отпустили, как мы не упирались. Дабы не обидеть хозяев взяли в дорогу немного малосоленой рыбы и по настоянию Вячеслава сеть, для дальнейшей ловли рыбы, на пропитание экспедиции. Фото на память, прощаемся. "Четвертинка" Перед р. Дудыптой п.т. «Дорофеевка» нас там ждал бензин. Дмитрий на барже, чтоб облегчить нашу участь забросил 300 л. В планах было дойти загрузиться, короткий отдых и дальше… Погода вмешалась, и уже на подходе разыгрался серьезный ветер и шторм. Двое суток вынужденного пережидания. П.Т. «Дорофеевка», хозяин которой Евгений Бибик С Е.Бибик "Дорофеевка" Что же такое «Промысловая точка»? Все как на войне. В постсоветские времена для пополнения продовольственного запаса Норильского промрайона (и не только) на реке Пясина обустраивались места добычи дикого северного оленя. Отстрел производился в период весенней и осенней миграции животных, как правило, на воде. По берегам реки обустраивались базовые отстрельные точки Б.О.Т, имевшие среди прочих строений достаточно объемные мерзлотники и необходимые для первичной обработки туш добытых животных механизмы и приспособления. Проще говоря, мясокомбинат. Справа и слева от Б.О.Т. вдоль незатопляемой береговой полосы, примерно в пяти километрах друг от друга обустраивалось по несколько наблюдательных постов Н.П. Наблюдательный пост это что-то типа маленького тесного домика с печью, рассчитанного на одного-двух человек. Грешным делом, увидев с воды пару первых таких домиков, подумал, почему туалеты так далеко от основных строений? Так вот от базовых Б.О.Т. также слева и справа за Н.П. ставились более «скромные» П.Т. И вот в такой последовательности, вблизи путей миграции олешек, начиная с истока реки, до Усть-Тареи, где плотнее, где реже ждали…. Происходило все действо примерно так: Наблюдатель-отстрельщик и моторист, увидев идущее стадо оленей, сообщал об этом бригадиру отстрельщиков, те в свою очередь, дождавшись когда олени начнут переплывать реку на лодках выезжали на встречу, «кружа» вокруг стада, одновременно производили отстрел. Добытые животные по 10-15 голов «плотом» самосплавом или лодкой буксировались к местам переработки. Что поделаешь. В настоящее время подобный метод отстрела животных запрещен. Наблюдательный пост Зимняя забава-ловля налима. Ниже фотография, старинного приспособления ненцев, для лова налима. Приспособление для лова налима Дорогой, погостили в семье Николая и Алсу их малолетним сыном, П.Т. «Почекутово». В хорошем доме, ни чем, в общем, то не отличающимся от привычного сельского. Доступные бытовые условия, ухожено. Не частый, для этих мест «Триколор». Приглашены в дом. Алсу суетится на кухне, мы рядком беседы с хозяевами беседуем. Внимание привлекла висевшая на крючке вешалки дудочка. Детская дудочка (позже неоднократно встречал). Спрашиваю. Увлечение ребенка? Да нет, это манок на гуся. Берет в руки и извлекает призывные гусиные звуки (охотники поймут). Накануне был разговор с охотником, об охоте на гуся, в частности о манке, так тот взял стреляную гильзу 12 калибра, вырезал не хитрую прорезь в ней, с торца вставил выточенную из деревяшки пробку и задудел. Гусь и гусь. Во. Являясь и сам заядлым охотником на птицу, не один охотничий сайт с темой манков прочел. Наперебой манки заморские, а вот еще заморскее…Все просто, и не потому что гусь летит. Уметь надо!!!! Обжорству, нет придела. Во время прощания Алсу наставила в строну моего бока бутыль с домашним квасом. Не возьмешь - убью. Отбиться не смог. Ну да там не Алсу, а вулкан эмоций. Замечательная семья. Нет, нет, да и вспоминал хозяйку, отхлебывая по глотку кваса. Наверно с неделю попивал. Вроде на жаре и градусы появились (в квасе). Гостили на П.Т. «Кункудояр», где вовсю шла подготовка к осеннему сезону охоты, начинавшемуся первого августа. Дисциплина на высоте. Утром, по часам завтрак, подготовка техники, кто чем. Работа кипит. Хотелось зайти в гости на П.Т «Песцовая», к Ивановым Ольге и Григорию Время. От разговоров с промысловиками «на воде» не отказывались. С удовольствием, за пыхтением табачным дымом, что-то обсуждали. К тому времени у нас были вопросы, чем-то и мы могли поделиться. Пыхтим. Привычное сочетание день-ночь искоренилось постоянным полярным днем, смешалось понимание времени. Останки артефактов экспедиций первопроходцев, стремившихся в глубь Таймыра, временных площадок, оставленных современными геологами, промысловиков, окружающей первозданной природы, в сознании превратились в громадное облако размышлений. Общение с коренными жителями. По началу, не понял, услышал чистый сибирский говор, говор с далекого детства. Не объяснимые чувства. Какой-то, стылой острой сосулей в сознание иногда «вонзалось» вчерашнее материковое бытие. (Компьютер не догрузился.) Сказка-это, когда просыпаешься и тебе хорошо. Сон. Жаль тратить время. |
Хотя и волна разыгрывалась, решили все ж идти на остров «Чаек». Адаптироваться к морю
А что, за очередной излучиной? Бинокль из рук выпускал редко, далекие предметы? Ожидание увидеть дикого оленя, а если уж повезет и еще что. Итак, наш «постоянный наблюдательный пост», с краткими остановками приближался к границе начала «животного мира», фор постом которой с уверенностью можно назвать Б.О.Т Пром-Тарея, с ее легендарным хранителем, Анатолием Мотковым.
Пром-Тарея Поспели в гости к «Мотку», Анатолий себя иногда сам так кличет, да и на реке привыкли, в аккурат ко дню Рыбака. День Рыбака праздник почитаем не менее православных, посему стол в разгаре (в меру). Большим удовольствием было для нас, присоединиться к торжеству. Взаимный интерес друг к другу. Наладили освещение в мерзлотник, пошли выбрать в царстве «Снежной королевы» что ни будь для пополнение «поляны». У королевы: Весенний гусь, зайчатина, и сиг, и муксун и чир и голец. Рыба к тому времени слегка пресытилась. Увидел свежую оленину, рядом печенка. Толя, а печенки, построгать? Можно, на распев легким басом ответил Анатолий. Хотя Раиса наготовила всяких вкусностей, я все ж мурлыкал, над оленей строганиной. Румочками-дзынь, стружечку печеночки, в соль с перчиком слегонца макнул и ам… Что еще для счастья надо? Можете не отвечать. Вечером банька, после долгих разговоров спать. Спать на корабль. Анатолию, как и мне, времени на сон видимо жаль тратить. Часов через пять шесть, слышу, бродит по берегу. В общем, последующий не то день не то ночь по материковым меркам прошли весело. "Моток" длительное время промышлял в устье реки Пясина. С кем, как не с ним сверить карту дальнейшего движения экспедиции. Будто на пороге гостеприимного дома, из распахнутой двери которого начинается безлюдье. Дома, в котором сосуществуют люди и в радости и беде. Люди готовые не задумываясь придти на помощь в любую минуту. В общем-то, азартные, но бескорыстные. Люди, промыслового фарта. Живущие во времени, текущем от охотничьего сезона к сезону. По окончании которого, кому указательным пальцем под носом провести, да застыло шмыгнуть, а кому в истопленной избе пузо почесать. Промысловики, не страшащиеся ни трудностей, ни суровых полярных зимовок, ни вынужденного одиночества, ни долгих дорог. Чего остается? Поблагодарить. Спасибо за хлеб, соль. В мир животных. Вышли, с планом дойти за переход к реке Пура. По пути следования совершили экскурсию по заброшенному поселку Усть-Тарея. Поселок расположен на острове, живность таких условиях имеет минимум врагов. Зверушки с птичками устроили здесь детский сад. Гнезда гусей и других птиц, сами мамы и папы. Из-под брошенных бочек и каких-то деревяг, из завалинок домов, сараев то тут, то там выбегали зайцы и зайчата. Все по деду Мазаю, за исключением наводнения. Дальше - больше. Дикий северный олень с ветвистыми рогами. Наблюдение за их плавным бегом. Стаи гусей. Снова олени, маленькие стада. Пока ребята таборились, на живописном берегу устья р. Пура, решил проскочить вверх по этой реке. Поднялся километров пятнадцать. Внимание привлек олень. Олень пасся на возвышенности метрах в ста от меня. С возвышенности до поймы реки спускались ложбины с еще не стаявшим снегом. Береговая полоса с гладкими валунами. Река. На таком фоне происходило действо. Заглушил мотор, присел поуютней на дно лодки и стал наблюдать за оленем. Через некоторое время из-за гряды ближайших ко мне валунов выскакивает, матерый полярный волчара. Размером с теленка. Волк побежал вдоль излучины берега и через пару минут это уже сероватая точка, едва заметная вдали. Ух, и скорость!!! Мгновение и оторопь спала, собственно как и растворился олень. Впоследствии, на море, с воды еще пару раз наблюдали за охотой волков, за их «шахматными» комбинациями. Мощь и скорость этих животных поражала. На обратном пути, из спортивного интереса, поймал штук пять, шесть пелядей. Рыбалка прошла в окружении уток, гусей и краснозобых казарок. Все водоплавающие с потомством. Казарка выглядит очень празднично. На герб Таймыра выхухоль не посадят!? С левого скалистого берега снова зайцы. Возвратившись к стоянке, да ребята, отливы – приливы, явление. Море по нашим расчетом на расстояние одного перехода. Утро, жарко. С началом движения к морю устроили постирушки, заодно и купание. Вода вполне сносна. Приятная бодрость после водных процедур. Пара, тройка остановок на променад и вот уже проходим «Карские ворота». Виден мыс «Входной». Красивейшие места. С левой стороны вытянулся остров, на приверхе которого видны добротные строения зимовья. На право, узкая каменная гряда. Хотелось устроить дневку именно здесь. Хотя и волна разыгрывалась, решили все ж идти на остров «Чаек». Адаптироваться к морю. |
Текущее время: 04:29. Часовой пояс GMT +3. |
Powered by vBulletin® Version 3.8.4
Copyright ©2000 - 2024, Jelsoft Enterprises Ltd. Перевод: zCarot
МОО НАМС