[Евгений Тихомиров]

А другой Нобелевский лауреат, Джозеф Стиглиц, математически вычислил, что если бы, в частности, Южная Корея, следовала постулатам «Вашингтонского консенсуса», то развивалась бы в три раза медленнее, чем это было в действительности.

Но «младореформаторы» пошли даже дальше западных неолибералов. В частности, Гайдар, как рассказывали работавшие в администрации Ельцина люди, считал, что в ходе реформ должны остаться только конкурентоспособные на мировом уровне отрасли и производства. Чего не практиковалось ни одной вменяемой властью на переходе от планово-директивной к рыночной экономике. Как и не было отказа государства в помощи национальной промышленности на переходном этапе. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы не понимать: если закрытую директивно-плановую экономику сразу открыть для внешней конкуренции, то она будет не реформироваться, а разрушаться.

Вот, например, что говорил по этому поводу член-корреспондент РАН директор Института экономики РАН (который по возрасту оставил пост директора и стал его научным руководителем) Руслан Гринберг. Беседуя с корреспондентом газеты «Известия» в понятной для любого читателя форме он разъяснял: «Я предлагал реформировать экономику постепенно. Вот смотрите: при советской власти были такие длинные трусы – «семейные». Тем, кто их выпускал, надо было сказать так: ребята, с завтрашнего дня мы вступаем в экономическую гонку с остальным миром, который тоже делает трусы, и получше, чем у вас. Но мы знаем, что если в одну ночь открыть рынки и запустить их сюда, то вам крышка. Поэтому мы идем вам навстречу. В этом году мы повысим таможенные тарифы на импорт. За китайские или индийские трусы людям придется переплачивать вдвое. Но вы должны знать: с каждым годом тариф будет снижаться. Если вы не сможете за пять лет добиться, чтобы наши граждане покупали трусы именно вашего производства, то у вас будет незавидная судьба». А еще Р. Гринберг говорил о тяжелых последствиях для страны, следовавшей тезису «Вашингтонского консенсуса» об «уходе государства из экономики»: «Отдавшись 20 лет назад на волю провинциально-инфантильной идеологии «свободного рынка», сегодня мы платим за это сполна: раньше, например, страна производила 150 пассажирских самолетов в год, а теперь – не более 20. Место же СССР в двойке мировых лидеров авиастроения занял Европейский союз. При этом нелишне напомнить, что появился «Аэробус» вовсе не в результате стихийной рыночной концентрации капитала, а потому, что элита Евросоюза просто решила создать самолет не хуже русского и американского. Договорились: ты будешь делать фюзеляжи, ты двигатель… И получилось».

К слову сказать, и новый директор Института экономики РАН доктор экономических наук Елена Ленчук придерживается примерно тех же взглядов, что и Р. Гринберг. Так, в интервью «Независимой газете» она заявила: «Мы всегда выступали за смешанную экономику, за разумное сочетание государства и рынка». И как бы подтверждая слова Э. Набиуллиной, она говорит: «Мы, по сути, находимся перед угрозой длительной стагнации с крайне низкими (нулевыми) темпами экономического роста, хотя не факт, что в 2016 году мы полностью преодолеем отрицательные темпы роста»…

При этом она подчеркивает: «Главный диагноз – продолжающийся структурный кризис национальной экономики. Он опасен сползанием к длительной стагнации, которая может продолжаться не два-три года, а десятилетия, если не будут предприниматься активные меры по борьбе с ним».

Но вернемся к 90-м.

Когда уже и зарубежные непредвзятые ученые увидели, что «младореформаторы» не реформируют, а разрушают экономику, то они обратились к президенту Ельцину с предложением скорректировать реформы.

Среди них были и лауреаты нобелевской премии по экономике, в частности, Василий Леонтьев, Лоуренс Клейн, Франко Модильяни, Дуглас Норт, Джеймс Тобин, Джозеф Стиглиц. Но поскольку никакого ответа со стороны Ельцина не последовало, то некоторые из них сделали вывод: очевидно, российский президент дал слово своему «другу» в Вашингтоне реализовать американскую модель реформ.

Забудем о 90-х!

Допустим, у нас не нашлось опытных экономистов по переводу директивно-плановой экономики на рельсы рыночного развития. Их, по существу, не было и в мире, поскольку в истории не было случаев инверсионного («возвратного» ) развития – от социализма к капитализму. Тем более если речь идет о такой огромной и разной по уровню развития регионов и климатическим условиям страны, как Россия. Впрочем, реформаторы огромного Китая, в котором к тому же после «культурной революции» вообще мало что осталось от науки и научных коллективов, сумели-таки найти верный путь реформ. Допустим также, что наши реформаторы еще боялись возврата коммунистов к власти и на первый план ставили не экономические, а политические задачи. Учтем также и объективные трудности, неизбежно возникающие при быстрой смене вектора общественного развития. Да и конъюнктура на мировом рынке нефти для нас сложилась неблагоприятно. Были и другие трудности.

Но в первые годы ХХI века ситуация благоприятствовала успешному проведению реформ. К этому времени окрепло новое государство, сложилась партийно-политическая система, сформировались рыночные институты, возврат коммунистов к власти нам уже не грозил, а страна стала получать большие и постоянно растущие доходы от экспорта углеводородов. В новом тысячелетии реформами стала заниматься команда в составе бывшего руководителя Центра стратегических разработок, министра экономического развития и торговли юриста по образованию Германа Грефа (2000–2007 гг.), министра финансов, а потом и вице-премьера, курировавшего весь экономический блок правительства, Алексея Кудрина (2000–2011 гг.), главы Центробанка Сергея Игнатьева (2002–2013 гг.) и ряда других. По взглядам все они близки Чубайсу, который в 1987 году создал в Ленинграде клуб «Перестройка», который они посещали.