[Евгений Тихомиров]

Шилка — в прошлом река «золотой лихорадки» и человеческих страданий. В царское время этот край «славился» своими каторгами, где узники добывали золото, вырубали вдоль левого берега Шилки в скалах «Екатерининский тракт» — длиной в несколько сот километров. До появления на реке пароходов это был единственный путь, связывающий Сибирь с Дальним Востоком, по которому вывозили золото с Амура, меха. Шилка была единственным местом в царской России, где каторжанина навсегда приковывали к тачке, с которой он не расставался даже на ночь.
С появлением железной дороги тракт потерял свое значение, а впоследствии был совсем заброшен.
Нижнее течение Шилки почти безлюдно, на расстоянии 300 км от Амура всего две небольших деревушки, где живет несколько семей рыбаков, охотников, лесничих и связистов. Эти места еще ждут своего открывателя и нам кажется, что им будет гидростроитель. Здесь мест для возведения плотин сколько угодно.
Ночь застала нас в доме отдыха Чалбучи. Пришвартовываемся к лодочной станции дома отдыха и располагаемся под разлапистыми ветвями сосен. Утром встаем рано, нам необходимо до обеда быть в Сре-тенске, чтобы выточить новый гребной вал, лопнувший по шпоночному сверлению. Кроме того, от вибрации, которая появилась после того, как лопнул вал, в месте приварки корпуса опорного подшипника в сварном шве появилась течь. Сегодня пятница, и если мы сегодня же не решим все вопросы, связанные с ремонтом, то нам придется простоять до понедельника. Это потеря трех-четырех ходовых дней, т. е. не менее 1000 км пути.
Случилось так, что в город мы попали только к концу рабочего дня. Часа через два после нашего выхода из Чалбучей задымил двигатель. Причина для нас была ясна — залегли кольца. Это бывало у нас и на Уссури и Амуре, но в Ключах мы сделали дополнительное охлаждение масла путем орошения масляного радиатора забортной водой, и до сегодняшнего дня все шло хорошо.
И вот, пожалуйста, опять разбирать двигатель, пилить поршневые кольца, чистить от нагара канавки колец на поршнях — потеряли около трех часов. Этот случай окончательно убедил нас, что система охлаждения двигателя явно не обеспечивает нормальное охлаждение. Нужно было переделать воздушную турбину системы охлаждения с отсоса на нагнетание, а для этого необходим новый ротор с обратным шагом лопаток. Испытывая лодку у себя на Камчатке, где летом редко бывает больше +15°, наш «Запорожец» вел себя хорошо. Здесь же, на материке, где мы столкнулись с 30—40-градусной жарой, двигатель начал систематически перегреваться, вследствие чего происходило закоксовывание колец в поршневых канавках. В Сретенске мы решили раз и навсегда покончить с этим явлением, тем более, что здесь есть судостроительная верфь.
Лодку поставили около водокачки, где всегда сидел дежурный. На водокачке как раз шел ремонт, и мы упросили здешнего токаря Федю сделать нам новый гребной вал. Провели профилактический ремонт двигателя, промыли и залили маслом. Осталось только заварить корпус опорного подшипника и сделать ротор. Идем в РК ВЛКСМ. Оттуда связались с судоверфью и к вечеру все было сделано.
Идем дальше. Благодаря новому ротору прекратилось жужжание, характерное для двигателя от «Запорожца», а самое главное, стрелка масляного термометра теперь больше не поднималась за отметку 60. На второй день после обеда мы достигли места слияния Онона с забайкальской красавицей Ингодой. Как-то она встретит нас сейчас? В 1965 г. мы здесь хлебнули лиха. 350 км до Читы шли почти полных четыре дня, буквально волоча на себе «Вулкан» и «Гейзер».
Ночь застала нас у 63 створа — до Читы оставалось менее 300 км. Если встать утром пораньше, то еще до конца рабочего дня можно успеть в Читу и кое-что сделать. Встаем, что называется, с петухами. Над Ингодой висит плотная пелена тумана. Идем осторожно, смотрим в оба — река коварна, как все красавицы. Приближаться к берегам опасно, можно выскочить на камни. Один из нас постоянно следит за кормовыми створами, другой — за носовыми. Где-то в районе станции Карымской туман начал подниматься, цепляясь за прибрежные лощины, однако часам к десяти растаял и в них. То ли просто после тумана все кажется необыкновенным, то ли воздух становится особенно прозрачным, но все вокруг смотрелось контрастно, с приближением, ясность была такой, что даже на дальних сопках можно было разглядеть отдельные деревья. На бледном небе горизонта эти вершины выглядели темными, почти черными. Над головой же небо было темно-голубым. Все это предвещало жаркий день. И действительно, когда утренняя краснота солнечного диска сменилась на ослепительно белый свет, на Ингоду опустился зной, с которым не в силах было бороться большой реке. Чем ближе мы подходили к Чите, тем оживленнее становилось на воде. С берегов на реку смотрели пионерские лагеря, дома отдыха, маленькие уютные домики дачных поселков. У каждого такого поселка на реке множество купающихся, а вот лодок почти не видно. Моторных же судов мы на всей Ингоде встретили не больше двух-трех. Это объясняется, видимо, тем, что тяжелая, с частыми каменистыми перекатами и порогами река затрудняет эксплуатацию лодок с винтами, а водометы сюда еще не проникли. В Читу мы пришли часа в 4 дня. Один из нас сразу же отправился в обком ВЛКСМ в надежде уже сегодня решить проблему «волока» до реки Хилок, вытекающей из системы озер на западном склоне Яблонового хребта. В день отъезда в 6 часов утра за нами пришла машина.
Дорога медленно взбиралась на перевал. По обе стороны от нее до самого горизонта тянулась тайга. Наш «ЗИЛ» натруженно гудел, преодолевая затяжной подъем, выбрасывая из глушителя синие облака дыма. На самой верхней точке перевала делаем остановку. Здесь на обочине дороги сооружено что-то вроде беседки, где на минутку останавливается каждый, кто достиг вершины перевала, таков обычай. Отсюда видны восточные и западные склоны хребта, которые являются водоразделом трех величайших речных систем нашей страны и мира: Амура, Енисея и Лены.
Снова садимся в машину и начинаем спуск. Минут через 30—40 въезжаем в небольшое село Иван, расположенное на берегу одноименного с ним озера. Еще через несколько минут подъехали к другому озеру побольше — Арахлей. Длина его километров 15, ширина немногим меньше. Берега этого озера — любимое место отдыха читин-цев. Есть оборудованные лодочные стоянки, много лодок с подвесными моторами. Озеро богато рыбой, здесь прекрасно прижился омуль, вывезенный с Байкала.
Огромные озера следуют одно за другим — Шикшинское, Иргень. Из Иргеня берет начало река Хилок, в которую мы и собирались спустить наш «Меридиан». Но... ручей, который вытекал из Иргеня, был пригоден для плавания разве что детских игрушечных корабликов. Пришлось еще несколько часов трястись по проселочной дороге, а местами и вовсе по бездорожью, до станции Могзон. Нам удалось проехать по этим местам лишь потому, что здесь давно не было дождей, да благодаря умению нашего шофера Юры. Один раз тракторный след, по которому мы ехали вот уже в течение часа, привел нас к такому болоту, что, казалось, дальше пути нам нет. По середине болотины красовалась воронка с разорванными краями, из зева которой торчали расщепленные концы бревен, свидетели единоборства трактора с болотом. В нескольких местах по бокам воронки были видны более давние следы буксовавших машин, уже заросшие травой. Юра долго ходил, пробовал ногой чавкающую почву, пересекал болото то в одном, то в другом направлении. Потом вернулся к своему «ЗИЛу», сдал на несколько метров назад, погазовал на месте, включил скорость и с места дал полный газ. Машина с ревом пошла через болото, выбрасывая из-под колес тучи брызг.