[Евгений Тихомиров]

Какие же перспективы у района на северной границе сельскохозяйственной деятельности? Вероятно, будет происходить дальнейшее сжатие сельского хозяйства и замещение его самым примитивным лесопользованием. Постоянно сокращающееся население будет жить за счет того же самого леса, сбора грибов и ягод. По-видимому, это процесс неизбежный, но наблюдать тихое вымирание Русского Севера очень грустно. Особенно грустно становится, когда читаешь описания сельского Каргополья конца XIX — начала XX в., когда всё было полно жизнью, деревни были многолюдны, семьи — большие.
Вот как описывал Ф.К. Докучаев-Басков свой поход за знаменитыми каргопольскими рыжиками. Обратим внимание, что дело происходит в лесу: «Слышатся переливы пастушеского рожка, трещат кузнечики, где-то близко дышит корова и щиплет траву, бряцают позвончики, стучат могучие ноги о сухую землю, раздается отдельное мычание, далеко блеют овцы, доносится отдельное же ауканье и свист запоздалых сборщиков — слышится песня...»8 Что же мы видим теперь? Поля зарастают, люди спиваются, деревни вымирают. Во многих селах можно снимать фильмы про нашествие каких-нибудь страшных завоевателей. Фермы, зернохранилища, элеваторы стоят без крыш, того и гляди рухнут. Везде не жизнь, а какие-то ее остатки: из зарослей густого бурьяна выглядывают остовы проржавевшей сельскохозяйственной техники, на зарастающих полях — мощная поросль иван-чая, растущая и на месте бывших домов; вдруг иногда среди пустыря возникает один каким-то чудом сохранившийся дом с пустыми глазницами. И этот прекрасный край постепенно погружается в лесное безмолвие и засыпает тяжелым сном. Проснется ли он когда-нибудь?
Местные власти надеются, что Каргопольский район с его лесами и озерами, заповедным старинным городом, северными деревнями возродится туризмом. Ведь многие кусты сел сохранились. Помимо сказочного Каргополя с его белокаменными церквями,
в районе разбросано 17 памятников деревянной архитектуры. Достаточно упомянуть знаменитые Лядины в 36 км от Каргополя, где сохранились две уникальные деревянные церкви и колокольня. Или куст сел в Ошевенске, с развалинами каменного монастыря, огромными избами-кораблями, деревянными церквями и часовней. И это не музеи типа Кижей и Малых Карел. Здесь все пока настоящее. Это уникальный мир Севера без заборов и с дверьми, которые, уходя, не запирают, а припирают палками. Есть в районе и Национальный парк, созданный в 1992 г. в северо-западной части района вокруг Лекшмозера (большая часть парка расположена на Кенозере в соседнем Плесецком районе). Почти у границы района, недалеко от исчезнувшей деревни Масельга, расположен водораздел бассейнов рек Атлантического и Северного Ледовитого океанов в виде высокой гряды между двух озер.
Помимо природы и архитектуры туристов могут привлекать и отдельные попытки возрождения местных северных ремесел. 20 лет назад, когда еще были живы старые мастера, была организована артель «Каргопольская игрушка» во главе с А.П. Шевелевым. Артель существует и поныне. Ее сказочные яркие веселые изделия можно свободно купить в городе.
А потомки Шевелева организовали свой промысел по изготовлению игрушек и берестяных изделий — со своим частным музеем, магазином и мастер-классом по технологии для желающих.
Тем не менее за год через район проходит около 4000 человек, что, по меркам туриндустрии, очень немного. За 5—6 тыс. р. вам предложат полюбоваться Каргополем, шедеврами деревянной архитектуры в селах, поплавать по Онеге или озерам и съесть шашлык в национальном парке. В лучшем случае предложат переночевать в избе и попариться в баньке. Все это далеко от реальной жизни Севера. Но ведь есть еще огромные резервы частного сектора и в Каргополе, и в деревнях. В некоторых селах местные жители уже приобщаются к приему туристов. Например, пускают их на ночлег, кормят обедом — иногда группы по договору с турагентствами. Но пока в Каргополье приезжают люди, ищущие регионы нерекламируемые, не затоптанные. А таких туристов немного.
И последнее. Сельское хозяйство и туризм не альтернативы для таких территорий, они должны дополнять друг друга. Уже говорилось, что ценность этого района в том, что нет лубочности и музейности. Деревянные церкви вписаны в типичные северные села, окруженные лугами. Но деревни умирают, а лес наступает. Поэтому охранять надо весь ландшафт, причем ландшафт освоенный, измененный человеком. Государство должно платить хозяйствам или людям, если уже нет предприятий, только за то, что они косят луга, содержат скот, да и просто живут в данном селе. Только так мы сможем сохранить непреходящую красоту этих мест.