[Евгений Тихомиров]

На отдых остановились в прекрасном бору — беломшаннике. Вдруг таежную тишину снова нарушил шум лодочного мотора. Неужели вчерашние рыбаки? Нет, это оказался наш одноклубник Зар Ауходиев. Еще в Ленинграде он просился с нами в поход, но по объективным причинам, связанным с трудностями маршрута, ему отказали. И вот он здесь,— пошел на свой страх и риск и сумел нагнать нас в такой глухомани. Вечером, у костра, Ауходнев и его напарник, перебивая друг друга, долго рассказывали о своих приключениях.
— А как молевой сплав на Вычегде, после Сыктывкара? — спросил я.
— Нет, ничего не было. Только отдельные бревна.
Вот прихоти судьбы! Мы ломились сквозь сплошные заторы, а у них — ничего.
В верховьях Северной Кельтмы нашим главным врагом сказались заросли осоки. Мы пыталось преодолевать сплошь заросшие участки сходу, однако течение относило назад. Длинные стебли водорослей, жестких, как проволока, наматывались на винты. Приходилось каждую минуту останавливаться, чтобы срезать осоку самым обычным охотничьим ножом. По обмелевшей реке проталкивались при помощи шестов. Иногда прыгали в воду и, как бурлаки, тащили лодки бечевой.
Когда речное русло спрямилось, мы увидели долгожданную деревню Канава. Она расположена на небольшой поляне, кругом тайга. Перед деревней заметны следы экспедиции 1939 г. — остатки запруды, брошенная геологами плоскодонная баржа. Мы же брели по обмелевшей речушке, таща за собой лодки. Все жители деревни вышли посмотреть на столь необычную в здешних местах эскадру. Многие сомневались, что мы сумеем пройти после второго шлюза. Самый сердобольный подарил лопату. «Она вам пригодится!»
Северо-Екатерининский канал оказался мелкой канавой шириной не более 3—4 м, заросшей травой. Канал совершенно прямой, длина его 18 км.
От деревни до второго шлюза все 5 км лодки тянули бечевой. Если от первого шлюза, стоявшего когда-то в деревне, остались одни сваи, то второй более или менее сохранился; во всяком случае, деревянное дно его было в хорошем состоянии. По оси «шлюза» в этом дне проделан узкий «канал» — проход, которым, видимо, пользуются местные жители на своих лодках. Вот в эту-то щель и устремился первым Ауходнев. И естественно застрял: только силами шести человек, пустив в ход топоры и ваги, мы вытащили его «Прогресс-4».
Ниже канал был практически сухой, тек лишь быстрый ручеек. Втиснутые в него «Прогреесы» зацепились за берега бортами и повисли в воздухе. Стоя в воде, мы раскачивали лодки из стороны в сторону в надежде хотя бы таким диким способом разворотить, расширить русла, по это не помогало. Тогда решили из подручных средств и брезента соорудить плотину. Вода прибывала очень медленно, мы понимали, что таким образом канал водой не наполнишь. Пришлось браться за лопаты...
Пришлось браться за лопаты
Пришлось браться за лопаты Более 6 часов понадобилось на преодоление 8 км «какала»!
Вырвавшийся на простор ручеек упирался в Джурич, узкую и сильно засоренную таежную речку. По Джуричу шли всего 60 км, но достались нам эти километры очень тяжело: тайга подступала вплотную. Завалы, заторы и полузатопленные деревья возникали на каждом повороте. Преодолев с десяток таких препятствий, мы сняли с моторов защелки, удерживающие их в откинутом положении, и, наловчившись, стали перескакивать через деревья сходу.
В 20 км от канала встретили очередное препятствие — мост зимника. В деревне нам говорили о нем — предупреждали, но мы не ожидали увидеть столь фундаментальное сооружение, собранное из вековых елей. Ни разобрать его, ни перескочить через верх не было никакой возможности. Только узкая щель между берегом и мостом, образованная весенним половодьем, давала слабую надежду перебраться на другую сторону. Два часа мы расширяли эту щель...
На третьи сутки беспрерывных мучений суда вошли, наконец, в широкий речной разлив, образованный слиянием Джурича и Южной Кельтмы. Как приятно было расслабиться, идти по широкой реке, не думая о подстерегающих на каждом повороте завалах! Ровный шум моторов успокаивал, вселял уверенность, что все трудности остались позади. Однако не тут-то было. Сначала мы услышали разносившийся по тайге шум и лязг — работали мощные трактора. А примерно через час увидели, как два бульдозера своими железными ножами усердно сталкивают в реку сотни свежих бревен. Затор! Тут же в сплошном массиве бревен трудился водометный катер. На наших глазах он на полном ходу вылетел на кучу бревен и придавил ее своей тяжестью. Бревна раздались в стороны и поплыли вниз по течению. Вместе с ними поплыли и мы.
Через 2 км порадовал очередной затор. Не успели осмотреться, как только что обогнанный нами сплавляемый лес окружил лодки со всех сторон. По «чистинкам» продвигались вперед до тех пор, пока зажатые намертво не остановились посредине реки. Выход один — идти разбирать затор. Через полтора километра удалось найти несколько бревен, которые, уткнувшись в противоположные берега, сдерживали всю находящуюся за ними массу леса. Шестами и веслами оттолкнули их от берега. Освобожденный лег выстроился в цепочку и поплыл по течению, а мы поспешили к лодкам: к следующему затору надо было успеть раньше, чем выпущенные на свободу бревна...
На Южной Кельтме разобрали пять таких заторов общей протяженностью около 10 км.
В верховьях Камы также велся интенсивный сплав: лес плыл непрерывным потоком, приходилось пробиваться через скопища бревен всеми возможными способами. Иногда лодки приходилось попросту перетаскивать через запани.
А впереди поджидала Керчевская запань, через которую летом сквозного прохода нет (она бывает открыта только в период весеннего завоза грузов в отдаленные районы). Чтобы обойти ее. нужно либо перевезти лодки на Вишеру на автомашине из Бондюга, либо сначала следовать до Понтега и грузиться уже там. Мы предпочли второй вариант.
От Бондюга до Понтега 70 км, но бесконечная проводка лодки среди бревен настолько утомила, что я потерял бдительность. Преодолевая очередной затор, мой «Прогресс» налетел на бревно. В результате согнулся форштевень, вдоль заклепок потянулась трещина длиной около 20 см. При помощи густотертой краски, тряпки и паяльной лампы к вечеру трещину удалось заделать.
На следующий день были в Понтеге. Здесь повезло: по указанию директора совхоза лодки тут же погрузили на попутную автомашину и через час езды по полям и перелескам мы уже были на берегу Вишеры. Вверх и вниз по этой большой реке шли буксиры, пролетали «Метеоры».
Сотни километров мы прошли но Каме и Волге до Тольятти. Были и поломанные моторы, и пробитые лодки. Мы и шли самостоятельно, и тянули друг друга на буксире. Таежные реки и молевой сплав леса дали себя знать, но товарищество, взаимная выручка и знание техники помогли преодолеть все препятствия.