[Евгений Тихомиров]

Конкуренция водного пути через Архангельск на Вологду не была еще ощутительной во второй половине ХVI в. Как раз в это время мы можем наблюдать усиленную скупку амбаров и амбарных мест на Коротецкой пристани со стороны [258] виднейшего местного промышленника – Кирилло-Белозерского монастыря. В цитированной уже выше копийной книге актов названного монастыря мы встречаем целый ряд купчих и данных на приобретаемые этим монастырем амбары на Коротецкой пристани, относящиеся ко второй половине ХVI в., а именно к 1551, 1555, 1557, 1569, 1572, 1574, 1576, 1590 и 1593 гг. 13
Вместе с тем упомянутая выше таможенная грамота боярину Дмитрию Годунову от 1592 г. также свидетельствует о продолжающемся в то время расцвете рассматриваемого торгового пункта.
Не забудем, однако, что для сотной книги 1623 - 1624 г. благосостояние Коротецкой пристани является делом прошлого, в настоящем же книга эта рисует довольно мрачную картину: вместо амбаров - пустые амбарные места, иногда гнилые остовы прежних амбаров; бывшие собственники ликвидируют свое имущество (как, напр., Ферапонтов монастырь, продавший принадлежавшие ему двор и амбар частным лицам), торговые люди из поморских городов больше не приезжают, судовые рабочие бросают свои жилища и расходятся и т. п. Объяснение непосредственной причины этого упадка и разорения мы находим в писцовых же книгах по Чаронде. Главная внешняя причина - это «литовское разорение». Чарондская округа с 1612 по 1615 г. являлась ареной действий остатков армий интервентов (поляков, литовцев, шведов) и не закончившейся еще к тому времени на северо-западе Московского государства гражданской войны. Результаты «разорения» чрезвычайно ярко выступают в дозорной книге по Чаронде Якова Шушерина 7123 (1614 - 1615) г. Приступая к дозору, Яков Шушерин запросил у местного населения старые писцовые книги, чтобы сравнить с ними нынешнее состояние уезда; на запрос свой он получил ответ, что
«…сотных грамот и писцовых [книг] на Чаронде на посаде и в волостях нет, а сожгли де литовские люди на Свиде в Острожке, как убили воеводу Костянтина Ртищева в прошлом в 121 году; и что в 122-м году литовские люди крестьян побили, и в нынешнем 123 году казаки которых крестьян побили и деревни пожгли, а животы их пограбили, и сколько тех земель от раззорения стало впусте, и то в дозоре объявитца». 14 [259]
Действительно в «дозоре» Шушерина выявилась жуткая картина: почти не встречается деревни, в которой не было бы убитых или «замученных» крестьян, пустых дворов, заброшенной пашни. Приведу, для примера, сводку по Коротецкой волости:
«…И всего в Коротецкой волости тяглых 31 деревня, а в них 78 дворов, а людей в них 91 чел. да 10 вдов, а в жывущем 20 вытей с полувытью да новые пустоты 9 вытей без полутрети, да 4 деревни пустые; да в тех же пустых и в жывущих деревнях 25 дворов пустых, да убитых от Литвы (в 7121 г.) и от козаков (в 7123 г.) - 36 человек». 15
Выводы ясны: на 100 человек живых (в том числе детей) 36 убитых, преимущественно взрослых мужчин; на 78 жилых дворов - 25 пустых; на 20 вытей пашни - 9 вытей новой пустоты.
О самой Коротецкой пристани, в той же дозорной книге имеются следующие данные:
«…на Гостине берегу двор государев, да государевых 5 анбаров да 6 анбаров сожгли воровские козаки в 123 г., да 2 бобыльских двора сожгли козаки в 123 г... да на том же Гостине берегу двор Кириллова монастыря, да 14 анбаров, да анбар сожгли козаки...» и т. д. 16
Итак - полный разгром.
Писцовая книга 7132 (1623 - 1624) г. и переписная 7154 (1645 - 1646) г. 17 дают яркую картину постепенного возрождения разгромленных волостей; останавливаться на этом я не буду, а только констатирую факт полного восстановления народного хозяйства Чарондской округи к середине ХVII в. Казалось бы, что с окончанием «смуты», с возвращением беглых на старые места и с приростом населения - должен был бы вновь ожить и старый торговый путь через пристань Коротецкую, но этого, однако, не случилось. В писцовой книге 7132 г., как мы видели выше, прямо говорится, что
«... наперед сего приезжали к той пристани с солью из поморских из разных городов и усолей торговые люди, а ныне приезжают из одного Каргополя, а из иных городов и усолей та соль идет Двиною рекою да Сухоною на Вологду».
Причины этого изменения торгового пути весьма убедительно вскрываются приводимыми ниже материалами; в них [260] отмечается, что во время «смуты» берега по двум рекам Ухтомам во многих местах заросли лесом и завалились коложьем, отчего бечевой ход судов прекратился и многие торговые люди «за лесною пустотою для воровства (т. е. из-за грабежей) и нужного (т. е. трудного) проезду тот путь оставили». В то же время, когда Белозерско-Онежский путь ухудшился, стал опасным и труднопроходимым, путь Архангело-Вологодский непрерывно развивался. Вологда, бывшая в середине ХVI в. малолюдным городом с исключительно деревянными домами, стала в ХVII в. крупным торгово-промышленным центром, обильно украшенным каменными постройками. 18 Совершенно понятно, что хорошо налаженный, безопасный и до известной степени благоустроенный путь по рр. Сев. Двине и Сухоне 19 перетянул к себе значительную часть товаров, ранее двигавшихся по Белозерско-Онежскому пути через Коротецкую пристань.