Это рассказ о путешествии по Печоре.
http://sevprostor.ru/expeditions/pec...ora-naryan-mar
ПУТЕШЕСТВИЯ / ЭКСПЕДИЦИЯ НА ВАРАНДЕЙ
ОТ ПЕЧОРЫ ДО НАРЬЯН-МАРА, 2011 ГОД, ИЮЛЬ
Встречный ветер, конечно, был довольно свеж, но мотор тащил себе наш катамаран вниз по реке, и мы спокойно двигались к городу. Вот впереди показалась уже и труба ГРЭС на правом берегу, а на левом – скопище автомобилей, ожидавших парома на берегу. На Печоре нет ни единого автомобильного моста, кроме одного железнодорожного, поэтому желающие пересечь реку или отправиться в какое-либо отдаленное селение, пользуются паромами. Паромы, представляющие собой большие ржавые баржи, толкаемые буксирами-толкачами, постоянно маячили где-то в поле зрения: какой-то плелся позади, другие же постоянно попадались навстречу.
Судовой ход на Печоре неширокий и очень извилистый, а сама река для судоходства довольно сложна, и поэтому нам приходилось идти именно судовым ходом, чтобы ненароком не наскочить на какую-нибудь мель, часто расходясь со встречными паромами. Так как я был еще совсем неопытным судоводителем, эти непрекращающиеся расхождения и вечное выискивание где-то впереди навигационных знаков, порой плохо заметных, очень напрягало меня, тем более, что я страшно хотел спать. Шутка ли – я не смыкал глаз уже целые сутки, собирая катамаран, а потом загружая его вещами.
Скоро, когда стали видны городские дома, появилась и сотовая связь. Я смог позвонить Николаю, с которым мы договорились встретиться на одном из городских пляжей, и он объяснил мне, как лучше пройти вдоль берега, ибо река здесь раздваивалась, обтекая острова, я не мог разглядеть никаких знаков, указывающих на наличие судового хода, и пребывал в замешательстве. Городские обыватели, удящие рыбу с берегов, смотрели на нас с огромным любопытством, нас это раздражало, но поделать ничего мы не могли, так как двигались довольно медленно. Из-за насыпанных куч щебня выглядывали стрелы огромных кранов, на воде стояли на якорях целые скопища барж, на одной из которых что-то горело и сильно коптило, там и сям проносились мощные мотолодки, проползали мимо назойливые паромы. Усталость давала о себе знать тем, что я ощущал себя зрителем некоего сюрреалистического действа.
Самый распространенный вид общественного транспорта - ржавые баржи
Наконец мы добрались до цели, на берегу я увидел машущего рукой Николая, туда мы и подошли. Как же рад я был снова его видеть! Все-таки это совершенно замечательный человек, со всей этой своей восторженностью и пышущей во все стороны энергией. От встречи с ним я даже на какое-то мгновение смог вырваться из поглотившего меня сюра и ощутить реальность всего происходящего. После полученных от Николая инструкций я отправился на вокзал за нашим недополученным багажом – рундуком, заполненным бутылками чистейшего спирта, а Наташка и сам Николай остались возле лодки.
Успешно забрав драгоценный ящик, я поймал такси и на нем отправился в ближайший салон сотовой связи, где положил сто рублей на счет той милосердной женщины, которая купила нам билет в автобусе, об этом я писал в прошлый раз. Затем, посетив продуктовый магазин, мы отправились обратно к пляжу. По пути водитель сообщил мне, что видел нашу лодку на реке.
Уже поздно вечером, когда город остался позади, мы остановились в какой-то относительно тихой заводи. Небо было абсолютно чистым, стоял полный штиль. Относительно тихим это место я называю потому, что как мне показалось тогда, и что подтвердилось в будущем, на Печоре, во всяком случае, в ее основном русле, практически невозможно найти укромного места. На реке и днем и ночью имеет место оживленное движение: часто вверх и вниз идут паромы, груженые автомобилями, и еще чаще проносятся мимо мотолодки местных жителей.
Если говорить о населенных пунктах, то встречаются они здесь каждые двадцать-тридцать километров, и невозможно найти между ними такую область, которая не использовалась бы местными в хозяйственных нуждах. Всюду здесь можно обнаружить установленные сети, и не пройдет и получаса, чтобы не увидеть «Казанку» спешащих куда-то по своим делам селян. Вообще, о Коми, во всяком случае, при взгляде с реки, у нас складывалось такое впечатление, что жизнь здесь кипит совершенно без всякого перерыва, хозяйства процветают, а люди заняты делами и живут вполне достойно.
Первым делом нам следовало поставить на палубе палатку, и, казалось бы, ничего сложного в этом нет, но как же туго мы соображали не спавши и беспрерывно работавши уже более суток! Это, конечно смешно, но даже определить, где у тента находится изнанка, а где внешняя сторона, было в таком состоянии очень трудно; удержать в памяти последовательность простейших действий, не забыть на ходу, где у палатки перед, а где зад, просто не представлялось возможным. Впрочем, это было даже чем-то весело. Общую картину дополняли полчища комаров и абсолютно нереальные картины белой ночи, которая сейчас приобретала совершенно фантастический вид. Казалось, что эта сказка скрывается где-то совсем рядом, и сейчас выскочит из-за верхушек ближайших елей, заполнив собой всю вселенную, но она так и не собиралась показывать себя явно, а лишь дразнила, напоминая о себе только каким-то еле-уловим сюрреалистическим привкусом, будоражившим сознание. Небо, хотя и было явственно бледно-голубым, но одновременно и переливалось всеми цветами радуги. Это была прекрасная ночь. Я полагаю, что подобное состояние хорошо знакомо многим, но вызывает его отнюдь не бессонница.
Следующие дни проходили в непрерывном движении вниз по реке. Так как мы из-за накладки с грузом в Печоре и так уже опаздывали на встречу с нашим заказчиком, нам приходилось очень торопиться. Первые дня потребовались для того, чтобы освоиться здесь, а дальше мы более-менее разогнались, и делали переходы по сто двадцать километров, это примерно одиннадцать часов ходу под мотором. Белые ночи были в самом разгаре, нам не составляло труда двигаться в любое время суток, а когда мы уставали, то находили себе тихое место, ставили палатку, ужинали, пили настойку, затем ложились спать, а с утра снова вставали и снова шли вперед.