От того, что туризм в Пинежье медленно, но верно разваливается, негативно влияет и на оборудование местных карстовых пещер. Спускаясь в самую безобидную из них – «Голубинский провал», сразу замечаешь, что о безопасности здесь думают в последнюю очередь. Налобные фонарики светят тускло, поручни на лестнице сооружены из гнилой осины, а разломы в пещере вообще никак не огорожены. Надеяться приходится только на свою внимательность.
Пинега – это удивительный край, где еще остались места первозданной природы. Это наш северный Кавказ с пусть и небольшими, но горами. С водопадами, скалами, дорожным серпантином и северными дарами леса.
Развить бы только в Пинеге настоящий туризм, подлатать дорогу до места и уладить конфликт между экологами и лесным бизнесом, и тогда действительно можно стать центром притяжения туристов.
Алексей Морозов: Эхо умирающих деревень
Моя первая поездка в Пинежский район состоялась более 25 лет назад. Помню ночной карпогорский поезд, неуютный, холодный, многолюдный, казалось, что он идет целую вечность, хотя на деле это не так далеко от Архангельска. Показавшиеся мне грязными и неуютными Карпогоры, в которых я не почувствовал духа пинежской земли. И только с прибытием в Верколу, на родину Федора Абрамова, я глотнул настоящего воздуха… До сих пор помню этот дом на взгорье – большой, основательный, этакий центр притяжения… Абрамовым там дышало буквально все – увядающая осенняя листва, кажущееся высоченным и бездонным небо, колодцы и дома с «деревянными конями», старушки, никогда не променяющие этот воздух на городской дым… Но это были детские воспоминания, в них Пинежье мне казалось если не прекрасным, то скорее загадочным краем.
Снова я посетил «край икотниц» пять лет назад вместе с супругой, которая имела к Пинежью непосредственное отношение – здесь были ее корни, жили и похоронены ее дед и бабка, тут выросла ее мама, ее братья и сестры. Деревни Кобелево и Лохново имеют смешные названия, но то, что я увидел там, меня совсем не насмешило. Добротные, крепко поставленные, но совершенно пустые дома с заколоченными окнами и двухметровой травой на огородах… А еще страшные, не побоюсь этого слова, – уродские дороги, по которым даже я, молодой человек, не мог ехать, не матерясь и не ворча. Добираться до пинежских деревень непросто: сначала поезд, потом езда на «уазике» по бездорожью, потом переправа через Покшеньгу на лодке. Речка эта уже мелеет, но вброд ее переходить можно только в некоторых местах, в остальных придется использовать лодку или катер. Сами деревни когда-то были весьма и весьма большими по численности населения, это можно судить и по количеству домов, половина из которых пустует, и по количеству семейных захоронений на местных кладбищах. Но народ отсюда уезжает и будет уезжать, а те, что остаются, напоминают юродивых. Таким был и мой собеседник дед Сергей, который имеет квартиру в Архангельске, но всерьез обосновался в Лохново. Здесь у него достаточно скромный домик, корова, молодой бычок и… свежий воздух. «Зимой из деревни многие уезжают, кто в Ясное, кто в Карпогоры, кто в Архангельск. Дома пустеют. А я вот живу… Куда корову девать? Да и привык». Дед Сережа заядлый шахматист и готов пройти много километров, чтобы сыграть партию с соседями из других сел и деревень. Носит он и молоко на продажу. А сам живет скромно – молока попил, каши поел и ладно…
Становится странно и страшно оттого, что скоро настанет день, когда эта деревня полностью вымрет. Нет, летом здесь еще будет кипеть жизнь, – приезжать семьи, коситься трава, идти дым из труб, будут топиться бани… Но зимой здесь будет как в морге – леденящий и абсолютно пустой ужас поселится в домах, еще недавно обжитых людьми… Все это напомнило мне и прозу того же Абрамова и особенно повесть Валентина Распутина «Прощание с Матерой» – душа болит при взгляде на красивые, но никому не нужные гордые дома. Когда-то рубленные «без единого гвоздя» на века, они сиротливо смотрят тебе вслед, словно бы хотят сказать: «Может быть, ты вернешься сюда?..» Но не возвращаются, и прекрасные добрые пинежские деревни вымирают… Здесь пьют, покупая дешевый портвейн и такую же, больше напоминающую бодягу, водку и сожалеют, что земля становится ненужной. А ведь так легко дышится и так крепко спится, особенно после ядреной русской баньки, кашки на настоящем молоке из печки, рюмочки настойки и теплых вечерних разговоров…
Когда-то здесь, в Лохново, было производство – маслозавод. Теперь же от него остались «рожки да ножки» в прямом смысле слова – раздербаненные ошметки недавнего здания, большую часть которого элементарно разобрали на дрова. Еще одна беда пинежских деревень – отсутствие нормальной мобильной связи. Что уж говорить, если после грозы может вырубить электричество, и его восстановят только на следующий день. С другой стороны – сказка, можно сидеть при свечах и говорить до утра о жизни, которая течет здесь куда медленнее, но гораздо осмысленнее.
На мои вопросы – неужели нельзя вернуть этой земле хозяина, заселить ее, оплодотворить, обыватели пожимают плечами. Наверное, можно, если бы была работа, нормальные дороги, связь, да и если бы молодежь умела работать на земле… А земля, она вскормит в обход всевозможных западных санкций, вопреки кризису российского агропрома и несмотря на дико растущие цены. Просто надо захотеть… Потому и жалко до слез этот прекрасный край, где рождались самые красивые девушки Поморья – пинежанки: светловолосые, с большими глазами, статные… Не зря гуляет поверие, что быть привороженным «пинежской икотницей» – это потерять голову навсегда. Но с такой женщиной будет не жизнь, а сказка, – словно та деревня Лохново, богатая спелыми ягодами – малиной и морошкой, крепкими грибами и чистыми родниками…
Вера БЕЛОГОРОДСКАЯ, Алексей МОРОЗОВ
Фото Веры Белогородской, Алексея Морозова, А.М. Рыкова
Оригинал материала:
http://29.ru/text/sight_on/848276.html