[Евгений Тихомиров]

С одним мотором управляемся быстро. На место разбитого поддона ставим запасной. Поддон второго мотора скрепляем полосой железа. Ну а третий — доставляет много хлопот. Когда сняли блок цилиндров, поддон развалился ни много ни мало — на десять кусков. Пришлось проявлять изобретательность. Отдельные части поддона скрепили при помощи заклепок и листа алюминия, вырезанного по шаблону и выгнутого но нужному профилю. Получилось не очень-то красиво, но достаточно прочно.
В 18 часов показался знакомый, тепловозик, тянущий для нас пустую платформу. За какой-то час были выполнены все формальности, «Крымы» оказались погруженными на платформу и мы двинулись к станции Микунь, где формируется состав на Кослан. Мы сидим в своих лодках, как обычно, а перед нами расступается тайга, рельсы бегут по узкой просеке, временами пересекая огромные болота, заросшие чахлыми сосенками. Здешние глухие леса состоят в основном из сосен: па глаз их возраст не менее 35—40 лет, а диаметр стволов не более 12—15 см. Вследствие этого древесина этих мест славится особой прочностью и соответственно ценится на мировом рынке.
Через несколько часов и с правой и с левой стороны от путей пошли штабеля заготовленного леса, промелькнуло несколько разъездов, и мы вкатились в поселок городского типа. Платформа остановилась у станционного здания с названием «Кослан» и большим красивым транспарантом: «Добро пожаловать!».
Огромный грузовик-«шаланда» свободно вмещает обе наши лодки и по вконец разбитой дороге медленно, но верно доставляет нас к деревне Разгорд. И вот впереди показывается крутая излучина реки, Неужели это Мезень?
Кое-какие сведения о ней мы почерпнули из самых разных источников еще в Ленинграде. Не даром же мы не один день копались в справочниках и путеводителях. Однако знаем мы не так-то и много. Где здесь перекаты, можно ли их пройти под мотором по малой воде? Интересно, как здесь с бензином?
После ужина долго не спится. Над нами бледно-розовое небо, на песчаном обрыве шумят бесконечные сосны, у самых ног тихо перекатывается долгожданная Мезень, а со стороны деревни до рассвета доносятся смех и песни.
Утром нами интересуются местные жители. «Неужели из самого Ленинграда?» — изумляются они, читая надписи на бортах.
Наконец после двухсуточного перерыва вновь запускаем моторы. Река неширокая, то с одного берега, то е другого к середине ее тянутся отмели. Не искушая судьбу, веду «Крым» точно по створам. На секунду оглядываюсь назад — посмотреть как идет Валентин, и в тот же миг из-под винтов вздымается песок, лодка встает как вкопанная. Выскакиваем за борт, вода едва достигает до щиколотки. Четверть часа уходит на то, чтобы вытащиться на глубину: основное русло оказалось метрах в 10 от нас.
Я становлюсь более осторожным. Следующий поворот проходим легко, не обращая внимания на створы. Изрядно намучившись, вспоминаем, что в верховьях Мезени судоходную обстановку ставят только для весеннего завоза грузов в глубинку. А ведь сейчас как раз межень, и река продолжает мелеть на глазах. Теперь мы усовершенствовали тактику: оставляем в стороне широкие тихие плесы, стараемся идти по тем местам, где самое быстрое течение. На стрежне глубина, вроде, большая, и все равно временами чувствуем, как лодка резко замедляет ход, наткнувшись на очередную мель.
Вечереет. Из воды, как свечки, выпрыгивают хариусы. Нужен ночлег. Хочется выбрать место, где нет комаров и хорошая рыбалка.
Издали на перекате замечаем человека, который то и дело вытаскивает из воды каких-то рыбин. Останавливаемся, пристраиваемся невдалеке все четверо — ни одной поклевки! Наконец, смирив гордыню, подходим знакомиться к удачливому рыбаку. В его моторке с роскошным названием «Фантазия» трепещут довольно приличные хариусы. Он — коми из соседней деревни. Страстный рыбак. Поздно вечером кончил косить — и на реку! Зовут Николаем.
Рядом с местом, где мы вели беседу, приглянулась песчаная коса, длинная, с несколькими мысочками, похожими на пальцы руки. Пристаем на крайний, обдуваемый со всех сторон ветром. Из леса тащим бревна, валежник. Раскладываем хозинвентарь, продукты. Каждый знает свое дело. Весело трещит костер, и вот уже разносится над рекою запах ухи. На столе из старого ящика, застланного самой настоящей скатертью, появляются консервы, хлеб, кружки. Сегодня праздничный ужин в честь гостя — представителя местного населения.
Николай подруливает на «Фантазии» в самое время: ужин готов, в котелке заварен чай, да такой, что в «цивильных» условиях нормальный человек принял бы его за заварку.
Прихлебывая, ведем степенный разговор:
— Почему мелеет Мезень? Вот мы прошли от Разгорда больше 100 км, а она шире не стала.
— Да причина-то ясная. Вырубили лес в верховьях. Все рубят, кого здесь только нет! Сохнут притоки, реку заносит песком. Совсем изменилась река. Раньше как было? С весны до осени стояла высокая вода. А сейчас пешком перейти можно. Да и ямы семужные затягивает...
Постепенно разговор склоняется к семге. Узнаем, как ловилась она прежде (ставили поперек «перетяги» с блеснами), слышим традиционное: «Сейчас не то!» Между прочим Николай упоминает, что здесь неподалеку есть яма, в которой семга живет до самого нереста. Мы начинаем уговаривать его показать яму. И только когда становится совсем поздно, а товарищеский ужин подходит к концу, он соглашается, строжайше предупредив: «Смотрите, чтоб ни динамиту, ни каких других браконьерских штучек!» Мы заверяем, что только посмотрим и, если будет возможность, сделаем подводные фотографии.
День отдыха. Первым делом все собираемся па перекат — за хариусами. Утром каждый готовится к рыбалке по-своему. Я с Головлевым мастерю кораблик. Валентин с Димой налаживают снасть с мушками, подаренную Николаем. Передавая ее, он объяснил: «Мушку непременно надо делать из шерсти оленя, взяв ее обязательно из-под его копыта». Где бы мы не бывали, везде свой секрет изготовления мушек. На Онеге, к примеру, их делают только из шерсти лося, на Пинеге — из петушиных перьев. А на Северной Кельтме хариуса вообще ловят только на червя! Хотя мы и принимали снасть Николая с улыбками, она — самая удачливая. Головлев долго мучается с корабликом, цепляя слепней. Наконец и у него — добыча!
Обсушка мезенского флота при отливе
Обсушка мезенского флота при отливе
Я иду в лес посмотреть, как он выглядит в этих местах. По небольшим холмам раскинулся сосновый бор-беломшанник. Лес настолько прогрет, так пропитан сосновым запахом, что, кажется, чиркни спичку — все взлетит на воздух. Залюбовавшись соснами, не замечаю, как наступил на гриб. Великолепный белый гриб! Рядом второй, третий. А вдали краснеют шляпки подосиновиков. Такое обилие грибов, что я снимаю штормовку, а через полчаса едва подымаю ее, набитую битком. В обед на нашей косе пахнет не только рыбой, ио и жареными грибами.
В разгар послеобеденного отдыха подруливает Николай, держа слово показать яму. К яме снаряжаем лодку Валентина. В ней едут трое, я — остаюсь.
Назад они появляются, когда в небе уже высыпали звезды. В тишине издалека слышен мотор приближающейся лодки. На берег выходят невеселые.