[Евгений Тихомиров]

Участники плавания готовы к старту: Клайпеда, 17 июня
Участники плавания готовы к старту: Клайпеда, 17 июня Плавание по Куршскому заливу и Неману до Каунаса проходит спокойно: дорога «накатана», судовая обстановка нормальная, новенький «Вихрь-М» надежно гонит нас вперед своим мульти-питчем, выдавая 4950 оборотов. А вот прорваться в реку Нерис, как планировалось, нельзя: там, оказывается, еще нерестится рыбец. Ну что ж, все равно нам без автотранспорта не обойтись. Председатель ГК ДОСААФ Демкин и начальник местной автошколы Давидсон приходят на помощь. Через пару часов к спасательной станции подкатывает учебный «ЗИЛ», спасатели помогают погрузить на него наш корабль.
175 км относительно неплохой дороги — и мы уже качаемся на широкой глади реки Даугава в латвийском городе Даугавпилсе.
Рассказывать о Даугаве можно много, но лучше ее увидеть своими глазами. Красивая река, даже очень. Но зато свирепая и жестокая. Нам она запомнилась порогами, перекатами, неожиданными мелями и одинцами, которые располагаются вопреки всем «правилам» — там, где их совсем не ждешь. С подвесным мотором по ней идти намного сложнее и опаснее, чем на байдарках: в пределах Латвии судоходной обстановки практически нет. Как теперь любят говорить, критических ситуаций — гораздо больше, чем нужно для здорового разнообразия. То и дело, рискуя поломать и вывихнуть ноги и руки, приходится спасать катер, т. е. спасать все мероприятие.
На тех 800 км пути, что мы прошли, проползли, протянулись и прорубились по Даугаве, мы потеряли пять гребных винтов, редуктор, коленвал, якорь с канатом и оба весла, не говоря уже о здоровье и силах.
Да простят меня редакция и читатели, но о двух особенно коварных местах на этой реке я все же позволю себе рассказать. Чтобы другие водномоторники о них знали, когда пойдут по Даугаве или к нам, в Прибалтику, или наоборот — на восток, на Волгу.
Где-то в 22-23 км выше Даугавпилса нас встретили три ряда ощетинившихся грозными остриями черных камней. Карты мы не имели, так что названия этого места не знаем, но рев и шум воды на порогах слышны минимум километра за полтора. Попытка взять «крепость» с ходу, придерживаясь пенящегося стрежня, закончилась полным нашим поражением. Меняем тактику и обломанный винт, теперь идем малым ходом, нащупывая веслом наиболее глубокие места, но и этот маневр не удается: встречный поток, стиснутый «бойцами», не дает никакой возможности маневрировать под мотором.
Делать нечего, приходится раздеваться, впрягаться в бурлацкие постромки и пытаться провести «Прогресс» поближе к берегу. Только достаточно широких и глубоких проходов между камнями здесь не оказывается, мы вынуждены постепенно от берега отходить...
Лямка капронового конца нестерпимо режет плечи, но я сантиметр за сантиметром волоку катер мимо выступающего на полтора метра в белопенную стремнину огромного камня. Казимир подталкивает и одерживает катер с кормы. Глубина все больше — уже по грудь, сопротивляться напору воды все труднее, однако все идет хорошо, и я даже подумал, что, похоже, самое страшное место мы уже проползли...
Вдруг — острая боль, неожиданный рывок опрокидывает меня навзничь, а течение тащит вместе с катером в ревущий водоворот. Потом уже выяснилось: стоило Казимиру оступиться и на секунду ослабить' поддержку с кормы, — этого было достаточно, чтобы все наши двухчасовые усилия пошли прахом. Единственное, что мы успели сделать, так это более или менее плавно посадить катер на глянцевый мокрый черный бок того самого камня!
Все началось сначала. Только еще через пять часов изнуряющего труда в беснующейся воде нам удалось провести свой «дредноут» через все три линии обороны, растянувшиеся на километр-полтора. Дальше идти не было никаких сил, в первой попавшейся бухточке кое-как разожгли костер, повалились отдыхать. Допоздна слушали, как рассерженная Даугава отчитывала своих верных «бойцов» за то, что пропустили нас вверх живыми и невредимыми. Начавшийся дождь хлопал о брезентовый верх тента, отмечая глухими звуками своих колокольцев-пузырей нашу первую серьезную победу на пути к седому Уралу.
Второе страшное место запомнилось не меньше. И этот эпизод вполне мог обернуться полным провалом нашей великолепной экспедиции. Было это в Белоруссии. Здесь уже появилась судоходная обстановка; пороги, перекаты и перевалы ограждены бакенами, вехами и береговыми знаками. У поселка Дисна река мчит свои бешеные воды между камнями и мелями, делая подряд четыре по-истине головокружительных зигзага. Поднимаясь, проходить такие места надо на максимально возможной скорости, чтобы сохранять управление катером, — это мы уже постигли! И вот наш «Вихрь-М» натужно ревет своими лошадьми (на тахометре 5000). Все идет как надо. Проскакиваем уже последний из четырех грохочущий и хохочущий перекат, впереди открывается широкая, спокойная, приподнятая подпором у порогов гладь реки и... именно здесь, метрах в двадцати выше пройденных камней, наш надежный «друг и товарищ» — мотор внезапно смолкает: отказывает топливный насос. Инерция катера нулевая, нас сразу же несет кормой вперед на выступающие бока валунов.
Казимир хватается за чиненые весла и пытается выгрести против течения. Куда там! Одно весло с оглушительным треском тут же ломается, нас разворачивает лагом, катер быстро набирает ход, подчиняясь движению мощного потока.
Я бросаюсь на бак, сбрасываю якорь. Канат даже звенит от натяжения, но якорь как следует за каменистое дно не забирает и мы снова начинаем сползать к порогу. Кажется, это конец! Камни уже в трех-четырех метрах, целят в дюралевый борт, выбирая место, где можно располосовать его на всю длину.
Казимир пытается спасти положение и бросается за борт — на камни, стараясь принять катер на себя. Только эта отчаянная самоотверженность ничего не дает: течение играючи подхватывает моего доблестного, но слишком легкого помощника, переворачивает его через голову и выбрасывает где-то ниже порога в суводь.
Очередь моя! Прыгаю в бурлящую пену, стараясь ухватиться за скользкий, холодный бок крупного валуна. Катер спокойно садится кормой как раз на мою поясницу и, продолжая медленно, но верно дрейфовать вместе с волочащимся по дну якорем, снова начинает разворачиваться лагом, попутно загоняя мои ноги куда-то между камнями и выворачивая их. Вода рычит и свистит вокруг, только бы не накрыла совсем! Нестерпимая боль парализует тело, ужас захлестывает мозг и сердце.
Сколько продолжалась пытка — не имею никакого представления. Во всяком случае Казимир успел выбраться на берег, забежать выше порога, там влезть в воду с таким расчетом, чтобы его снесло точно на катер. Он сбросил с утки якорный канат (прощай якорь!) и сумел развернуть катер носом в проход между камнями, освободив меня из-под его кормы. Ухватившись за борта катера, мы пронеслись по стремнине вниз...
Долго мастерили шины, вправляли и бинтовали друг другу локти, колени, голени. Сутки лежали возле катера, зализывая раны.